Стрелка - В. Бирюк

Плевать. Главная беда — я сам себе цели не вижу. Сохранить в завтрашнем бою голову — понятно и достойно. А дальше? А послезавтра? Маноху с дыбы веселить? Хрень какая-то…

Жизнь — процесс типа русского бунта. В смысле: «бессмыслена и беспощадена».

Бродский верно сказал: «На самом деле жизнь — это битва не между хорошим и плохим, а между плохим и наихудшим».

Всякая жизнь — вообще. А моя нынче — особенно.

«Мы у господа бога пощады не просимТолько пыль под копыта да пуля вдогонИ кресты вышивает последняя осеньПо истёртому золоту наших погон».

Погон — нет, пуль — нет. А главное — ещё не осень, ещё — весна. И как сказано в давнем тосте: «Дай бог, чтоб не последняя. А если последняя, то не дай бог».

Вот завтра и… «будем посмотреть».

«Завтра» — уже наступило, а смотреть некуда — темно. Тихо, без рожков и команд, пинками и зуботычинами поднимают хоругви.

– Тихо! Мать… Бараны! Оружие взять, брони вздеть, припас оставить, прислугу оставить. Не греметь! Мать…! Вон туда тихо… Мать…!

Всё понятно:

«На бой кровавый, святой и правый,Марш-марш вперёд, православный народ».

Ночной марш — отвратительное занятие. Дневной — тоже, но не настолько. Хоругви сбились в кучу, толкались, тихо матерились. Чей-то испуганный детский голос вдруг возопил:

– Де?! Де мои?! Де?!!!

И резко умолк. Со звуком удара и всхлюпа.

Топаем, факеншит. Слева в темноте опять вода какая-то плещет. Что, блин, уже Волга?! Нет, озерцо какое-то. Дорога вверх пошла. Как мне нынче щит… пригодился! Когда какой-то хрен вздумал кулаками на меня махнуть. Ишь, нежный какой — я ему только раз каблук оторвал, на пятку наступил. А нечего свои кракозябки на дороге раскорячивать! И выговаривать мне — незачем! В озерке полежи-остынь. Судя по чавкающим звукам, там… грязи. Лечебные, наверное. Успокаивающие.

Топаем-топаем… Как-то не туда мы топаем. Как я догадался? А очень просто — дерьмо липнуть перестало. Перед нами же коней провели. Ну, и всё войско, в темноте, по их следам… «Кони в яблоках» — видел. Теперь: «воины в яблоках». В конских. Не вижу — нюхаю. И тут как-то… запах есть, а дерьма нет. Видать, разошлись у нас с конями пути-дорожки. Видать, их в сторону повели. Или — нас.

Я думал: Боголюбский погонит пехоту по водоразделу, по гребню этих самых Дятловых гор. А нас поперёк гонят. Прошли высокое место и снова вниз. Какие-то колдоё… виноват: вымоины. И — выбоины. А теперь — промоины. И — проё… мда…

И мы в этом во всём… начиная с темноты и амуниции… и кончая недоумением и воодушевлением… прыг-скок, прыг-скок… Щито-копье-мече-сабле-мордо… носцы.

Как восторженно-этуазистически поёт Шаов:

«Край земли — рукой подать,Край земли с коня видать.А захочет Бог прибрать —На судьбу ль пенять?Тут скачи, не скачи —Найдет костлявая в ночи.Так хоть помрешь не на печи —Давай коней седлать!».

«Край земли» — не видно. Поскольку вообще ничего не видно. И коней нет — седлать нечего. Ну, «хоть помру не на печи»! Вот, блинский факеншит, достижение!

О! Среди нас и умные есть!

Это я к тому, что скорость движения колонны, когда солдаты через чего-нибудь перепрыгивают, падает втрое, по сравнению с перешагиванием. В таких случаях колонну надо дробить и препровождать к нескольким разным… перепрыгивалкам.

Прибежал какой-то… не, не удмурт. Но из русского — только матюки. И препроводил нас к тому месту… где надлежит нам спуститься в то место… где нам всем и место.

Съезжая на заднице по глинистому склону, позволю себе отвлечь ваше благосклонное внимание и напомнить общеизвестную средневековую воинскую мудрость: «Не лезь, блин, нахрен!». В смысле: на поднятое копьё впереди съезжающего.

Дело уже к рассвету, а мы в этих оврагах… блукаем. Или правильнее: блуждаем? Или — блудим? Ну, если это блуд, то я в евнухи подамся! Там хоть тепло и кормят… Хотя, с другой стороны, зачем мне тогда еда?

Некоторые живут чтобы есть. И я даже знаю сколько они берут за час их «жизни». А я ем, чтобы жить. Жить красиво, часто и регулярно.

Чего-то жить захотелось. В обоих смыслах этого слова. Но есть препятствия: вот сейчас встанет солнышко и поганцы всякие нас сверху… чем ни попадя по чём ни попало.

* * *

Я такую историю слышал. Именно применительно к этой эпохе. «Последний бой императора» — называется.

Мануил Комнин сдуру влез в какое-то ущелье. Ну, сельджуки греков и раскатали. Позору было…! Европейцы перестали называть Мануила Императором Римской империи — исключительно по-простому: «король греков». Мануил страшно расстроился и ушёл. В астрологию. Вернулся оттуда — только перед самой смертью.

Кстати, у Боголюбского сегодня тоже… «прощальная гастроль». Последний бой с его личным участием. Дальше полки сынок его будет водить. Андрей сложит с себя и личную рубку в бешеной конной атаке, которой неоднократно прославился в предшествующих войнах, и функции главнокомандующего. Будет осуществлять общее политическое руководство. Интересно бы посмотреть.

Факеншит! Интересно бы дожить до «посмотреть»!

Успокаивает то, что, судя по летописям, нас не побьют. Типа: дружина — «вся здраву». А вот пехота… «Стояху же пешци съ святою Богородицею на полчище, подъ стягы»… Но — все ли? И где — конкретно я буду?

* * *

Тут где-то наверху заорали. Зашумели, застучали, зазвенели. Бой у них там какой-то? «Эй вы там, наверху. У вас опять потехи час?». Дудки какие-то противно засвистели. Рожки наши русские завопили… «Не-удмурты» зашипели громко. И мы побежали. Веером. На стенку оврага. Как на вражескую крепость. Только без лестниц.

Тут уж как кому чего выпало. Или — попало. Мне попало… тьфу, блин, не отплеваться… суглинистая крутая узкая промоина. Заросшая кое-каким овраго-борто-укрепительным… еле выговорил… кустарником. По которому мы, как стая наших предков по пальмам… Но — со щитами, мечами, копьями… и матюками.

Точно, от «правильной» обезьяны произошли. Все 22 человека нашей хоругви.

Не зря я ребятишкам намедни мозги промывал: ни один не потерялся, ни один не отлучился. Держат друг за друга за штаны, как дитятко за мамкину титьку. Все добежали, оглядываются — стяг наш с петухом высматривают.

* * *

Тут тоже нельзя терять чувство меры. Стяг, конечно — место сбора. Но с учётом обстановки. А то была лет 17 назад такая Теребовольская битва. Молодой Остомысл с Изей Блескучим схлестнулись. Изя галичан поразгонял, а потом поднял брошенные ими на поле боя стяги. И галицкие к стягам — дружно прибежали. Где и были взяты в плен. Как дети малые!

Количество пленных превосходило численность Изиной дружины. Изя обеспокоился возможными… «негораздами» и велел пленных перебить. Не всех — бояр оставил.

Оцените чувства простого молодого воина из Галича, который всё сделал правильно: стоял, пока все стояли, побежал, когда все побежали, увидел свой стяг, и, как с детства вбивается, потопал к нему. А его — хвать, и горло режут! Насмерть! Свои же! Такие же киевские и волынские гридни! В какой-то местной войне, в какой-то мелкой битве, в мартовских туманах 1147 года…

* * *

Только посчитались — снизу орут:

– Посторонись… тебя… и мать твою… Другие лезут. Или вы там сами поганых бить будите? Так мы домой пойдём.

Сдвинулись. Наверху уже видно — светать начинает. Вот и поле сыскалось. Летопись говорит: «полчище».

Пейзаж… — типичный. Впереди — лес, справа — лес. Слева — тоже лес. И за спиной… полоса лиственного леса по краю оврага. За правым лесом где-то далеко — пустое пространство. Там Волга и низкий левый её берег. Впереди, чуть выше — сосновый бор, «Гребешок» этих Дятловых гор. За ним должна быть Ока и тоже огромный распахнутый простор её левого берега. Но отсюда, снизу через «Гребешок» — не видать.

Слева, за версту-полторы в лесу идёт бой. Оттуда на открытое пространство вдруг вываливается несколько… деятелей. Удирают во весь дух. Следом выскакивает пара-тройка конных и начинает их рубить. Это называется — «в капусту»? Кто-то кого-то… а хрен его знает. Войсковой формы нет, стягов нет, чего там на щитах нарисовано — отсюда не понять.

Наши лезут из оврага, воеводы бегают вдоль толпы и растягивают её в двухшеренговый строй. Пытаются выровнять в прямую линию. Но…

Строй… три ягодицы в ряд представляете? Мы — прыщом на самой выдающейся точке крайне правой. От меня до леса передо мной шагов сто — сто двадцать. И никаких врагов! Вот бы тут бы я бы как побежал бы! Как бы захватил поганых с басурманами врасплох…!

Не велено: стоять ровно, держать строй.

Дурни! Идиоты! Вот же: броском через лес! Овладеть господствующими высотами! Сметая кинжальным огнём…! Или — навесным… Или ещё чем…

Не велено. Стоять. Поднять стяги. Держать строй.

Командиры… Уелбантурить бы вас всех тройным факеншитом! Вот же: враг не готов! Удачный момент! Атаковать немедля! Стометровка — и я в лесу. Ещё одна — и я уже на гребне над Бряхимовом…! Та-та-та… пулемёт, миномёт, подствольничек…