Уроки Великой депрессии - Александр Шубин

Характерно, что наиболее мощное движение, направленное на восстановление ремесленного труда (гандизм в Индии), и то выступало не за возрождение традиционного общества, а за создание новой демократической и социалистической Индии. Ганди стремился поставить индустриальное развитие в гуманистические рамки, найти противовесы разрушительным последствиям индустриальной модернизации. Но вне Индии он был почти одинок.

Даже те лидеры общественных течений, которые уже осознали необходимость создания социально сбалансированной экономики, надеялись сдержать такие последствия экономического развития, как усиление бедности, за счет наращивания государственного богатства. А это, в свою очередь, требовало ускорения все того же экономического роста. Теперь за продолжение прогресса следовало платить разбуханием государственной мощи, нового абсолютизма.

Индустриальные структуры не могли остановиться в своем развитии, для этого индустриализм слишком динамичен. Миллионы технократов мира искали выход, чтобы двинуть вперед, снова запустить давший сбой механизм экономического роста. Главная проблема, связанная с этим — паралич прежней системы руководства индустриальной экономикой, финансового капитала. Как восстановить разорванные связи? Более сложный путь, который предлагали идейные течения демократического социализма и синдикализма, означал налаживание прямых связей между предприятиями, не опосредованные мировым рынком и финансовым капиталом. Когда в 1936 г. эта модель станет воплощаться в жизнь в Испании, предприятия будут координировать свою работу с помощью и профсоюзных структур, и прямых связей между смежниками, и локальных рынков, и региональных государственных структур. Слабостью и достоинством этого пути был его плюрализм, множественность форм, преобладание равноправных, горизонтальных связей.

Более простой путь — полностью или частично заменить финансовую олигархию бюрократической. Этот выход больше соответствовал логике индустриального общества. Ведь развитие капитала вело к его укрупнению, концентрации, к преобладанию вертикальных управленческих связей над горизонтальными равноправными связями. Оставалось только увенчать корпорации структурой государственного управления и регулирования, ею же заместив образовавшиеся в результате кризиса «бреши». Этот путь синтеза капиталистической («монополистической») и этократической («государственно-социалистической», как в СССР) систем стал преобладающим ответом на вызов Великой депрессии. У него было только два недостатка. Он мог привести к тоталитаризму и мировой войне.

Связь бюрократизации экономики с тоталитаризмом, и тоталитаризма с войной достаточно очевидна. Но возросла бы угроза войны, если бы в мире возобладали многопартийные режимы, осуществляющие политику, подобную рузвельтовской?

Конечно, в этом случае шанс избежать Вторую мировую войну был бы выше, чем после прихода к власти в Германии нацизма. Но все равно тяга к войне после начала Великой депрессии была объективной повсеместно. Дело в том, что возвышение бюрократии над капиталом продолжает (а при тоталитаризме — венчает) тенденцию внутренней бюрократизации капитала, известную в марксистской литературе как «монополизация». Финансовые империи — частные государства в государстве, теперь входят в состав системы государственного управления экономикой. «Монополизация» была одним из факторов, которые вели к кризису. Усиление этого начала само по себе не могло преодолеть причины депрессии и предотвратить ее повторение.

Государство взяло на себя заботу о стимулировании спроса, перераспределяя часть ресурсов в пользу недопотребляющих слоев общества. Более равномерное распределение ресурсов в обществе, элемент социализма, способствует смягчению последствий кризиса капиталистической экономики. Но тоже не решает проблему. Нельзя вытянуть себя за волосы. Чтобы перераспределить ресурсы, нужно сначала где-то их получить. Американская экономика кануна депрессии была рассчитана на рост мирового спроса, а мир после Великой депрессии был перегорожен множеством барьеров, большинство государств Старого света стремилось к автаркии. Необходимо было расчистить мир (или хотя бы значительную часть мира) от этих барьеров, вовлечь в международные рыночные отношения новые массы людей в «третьем мире». Не беда, если при этом возникнут крупные разрушения. Восстановление разрушенного — огромный источник заказов, который может «запустить» новый экономический подъем. Также как и производство оружия. Спрос на войну становился главным «мотором» экономического возрождения. Это предопределяло скатывание мира в сторону военного варварства, которое стало допингом капиталистической цивилизации[393].

*

После начала мирового экономического кризиса 2008 г. мне часто приходится участвовать в дискуссиях на экономические темы. И вывод, который сохраняется, несмотря на различные трактовки деталей и нюансов — механизм кризиса принципиально повторился. Следовательно, уроки Великой депрессии не только позволяли нам прогнозировать будущий кризис, но и позволяют теперь предвидеть перспективы происходящего.

Депрессия вызвана исчерпанием возможностей роста поздне-индустриальной цивилизации, которое в 90-е гг. было основано на экономико-политическом глобализме, компьютерно-коммуникационных информационных технологиях, нефте-газовом сырьевом источнике и виртуализации потребительских продуктов. Теперь на этой основе восстановить хозяйство не удастся. Особенно печальна участь сырьевых придатков, даже «великих энергетических держав». А значит, грядут социальные перемены, которые обеспечат новый социальный заказ на новую социально-технологическую основу экономики. В начавшемся кризисе будут свои острые фазы и частичные «просветления», но мы вступаем в новую длительную эпоху потрясений, которая требует и от народов, и от каждого человека активных действий и сложного выбора. Из кризиса можно выйти разными путями. Или за счет мобилизации внутренних ресурсов в пользу технологического сверх-проекта («по-сталински»), что чревато голодом, тоталитаризацией и массовым кровопусканием. Или за счет конфронтации с соседями, развития ВПК, колониальной сверхприбыли («по-гитлеровски» и отчасти по-американски). Но и это чревато колоссальными жертвами, объединением против страны агрессора широкой коалиции и новым Нюрнбергом для «зачинателей». Или за счет социальных преобразований в пользу массового потребителя, за счет изменения стиля жизни населения, развития ее качественных, а не количественных показателей, привлечения людей к решению касающихся их вопросов с помощью самоуправления и самоорганизации. Поиски в этом направлении вели и Америка времен Рузвельта (хотя иногда и вопреки президенту), и Швеция, и Индия, и титовская Югославия, и левые силы Испании времен Народного фронта. В XXI в. для этого пути открываются новые социально-культурные и технологические возможности. Но не меньшие возможности открываются для информационного манипулятивного тоталитаризма и межеэтнической конфронтации в глобальных масштабах. Человечество снова, как и в период Великой депрессии стоит перед выбором — путь к новым, более солидарным формам социальной организации, или сползание в варварство и казарму нового типа. Исход выбора в каждой стране зависит от ее жителей. И не говорите потом, что вас не предупреждали.

Приложение

Предупреждение и преодоление

Святослав Забелин, Александр Шубин

Глобальный кризис начала XXI века

Западная цивилизация идет по стопам СССР

Прошло почти десять лет с тех пор, как был провозглашен «конец истории», но уже вполне очевидно, что история следующего столетия будет не менее бурной, чем история нынешнего. Модели и прогнозы известных футурологов Олвина Тоффлера, Пола Кеннеди и экспертов Римского клуба Донеллы и Денниса Медоузов и Йоргена Ренгерса, равно как здравый смысл, говорят об этом. Процессы бурного роста народонаселения планеты и промышленного производства, с одной стороны, и загрязнения окружающей среды, бедности и преступности — с другой, характерные для XX века, приближаются к критической грани.

Более того, события последних двух десятилетий показывают, что опубликованные предсказания нуждаются в существенной корректировке. С учетом наблюдаемого ускорения всех социально-экономических и политических процессов, в первую очередь процессов глобализации экономики и перетока реального влияния из структур государственной власти в руки руководства транснациональных корпораций, можно было предполагать, что в кризисную эпоху вошло бы децентрализованное и в значительной степени разгосударствленное человечество.