Воспоминания. Том 3 - Сергей Витте

Во время этого разговора, уже когда было за полночь, вдруг появился адъютант Великого Князя, который доложил, что от Государя получился на имя Великого Князя с фельдъегерем пакет. Это была маленькая записочка. Великий Князь прочел и сказал мне: "Государь меня просит послать войска в Москву, поэтому ваше желание будет исполнено". Я просил сделать это скорее, так как в противном случае это может быть поздно, и удалился. Вернувшись домой, я передал по телефону Дубасову, что войска из Петербурга будут высланы, что я надеюсь, что восстание будет энергично подавлено; при этом я его спросил, почему его так трудно добиваться по телефону? Он мне ответил, что в последнее время он все время ездит на заседания к командующему войсками округа. Я спросил, почему он не делает заседания у себя? Потому, ответил Дубасов, что командующий войсками по старости и болезненности не выезжает из своего помещения, также поступает его помощник, начальник штаба, и другие, а их помещения, большею частью казенные, сосредоточены в помещении или около помещения округа.

Затем, в силу действующих законов, я уже в дело усмирения московского восстания не вмешивался. Великий Князь экстренно отправил, кажется в двух поездах, большую часть семеновского полка под командою генерала Мина, кажется около сотни кавалерии и несколько пушек, на случай, если при движении поездов встретится препятствие.

Из того, что я слышал, я составил себе впечатление, что, так как местные гражданские власти до приезда Дубасова и военные во все время раскисли, то и подавление смуты было произведено непланомерно, и после того, как уже было ясно, что вспышка восстания подавлена, с излишнею в некоторых случаях жестокостью со стороны чинов семеновского полка. Но не я им решусь даже теперь произнести слова хуления. Войдите и в их положение. Их взяли, неожиданно отправили в неизвестную им местность, оставили без планомерных распоряжений, поставили их под различные опасности, и затем говорят, тут можно бы было и не стрелять, а тут напрасно убили такого-то, или таких-то. Если кто виновен, то 155 виновны те, которые не приняли заблаговременно надлежащих мер в раскисли, допустили деморализацию войск и сами только изрекали громкие слова из-за кустов.

Несомненно, что единственный начальник, который не потерял головы и духа в Москве, был адмирал Дубасов; его мужество и честность спасли положение. Но он был не только мужественно и политически честен, но был и остался истинно благородным человеком (Вариант: Генерал Мин был затем убит анархистом по возвращении полка в Петербург на Петергофском вокзале. Генерала Мина я лично никогда не видал, говорил с ним только раз по телефону сейчас после 17 октября во время беспорядков около технологического института. Действия ген. Мина в Москве я одобряю. По моему убеждению революционные действия силою следует подавлять силою же. Тут не может быть ни сентиментальности, ни пощады, но коль скоро революционные действия или вспышка подавлены, продолжение пролития крови и, в этих случаях иногда, крови невинных есть животная жестокость. К сожалению, когда вспышка восстания в Москве была подавлена, ген. Мин продолжал допускать жестокости бесцельные в бессердечные.).

Как только было погашено восстание, что продолжалось несколько дней, он сейчас же написал Государю, прося поставить на всем крест и судить виновных обыкновенным порядком и обыкновенным судом. Одновременно петербургские войска были возвращены обратно. Государь спросил мнение министра внутренних дел Дурново относительно желания Дубасова. Дурново высказался, что нужно судить военным судом. Государь тогда просил меня высказаться, я присоединился, конечно, к мнению Дубасова. И до тех пор пока я и затем Дубасов не ушли, виновные были привлечены к ответственности и судились на основании общих законов.

Во всем деле погашения московского восстания, таким образом, Дурново не принимал деятельного участия, главным образом потому, что Дубасов был выбран не им и не питал к нему, Дурново, ни надлежащего уважения, ни доверия. По крайней мере, когда в те времена я заговаривал с ним о Дурново, он о нем отзывался довольно кисло. Теперь поклонники Дурново приписывают погашение восстания ему, а он скромно молчит.

Затем, как известно, Дубасову бросили бомбу в его экипаж, Рядом с ним находившийся его адъютант, граф Коновницын, был убит; кажется, той же участи подвергся его кучер. Дубасов после моего ухода сам оставил пост генерал-губернатора. Государь его не преследовал так, как Он умет преследовать, хитро, хотя 156 хитростью шитою белыми нитками, но был к нему довольно холоден и вероятно, потому, что Дубасов, хотя и редко, но имел случай высказывать ему мнения, довольно идущие против Его шерсти.

Когда Дубасов был назначен генерал-губернатором, я просил Его Величество назначить его и членом Государственного Совета для того, чтобы на случай, если он должен будет покинуть этот пост, он имел определенное положение. После усмирения восстания в Москве Государь мне написал: "Прошу вас, граф, совместно с министром внутренних дел составить проект рескрипта на имя московского генерал-губернатора. Кроме благодарности, должно быть выражено поощрение на будущее время и назначение в члены Государственного Совета." Такой проект, но без поощрения на будущее время, был представлен, но не вышел. Не потому ли, что Дубасов настаивал вместе со мною, чтобы, усмирив восстание, поставить крест и судить всех общим порядком, т. е. без смертных казней?

В конце концов, когда я, а со мною все министерство ушло, то в скором времени ушел и Дубасов. Причиною ухода его было то, что он был контужен взрывом динамитной бомбы, но, вероятно, он остался бы, если бы к нему отнеслись особо милостиво. По-видимому, его не особенно удерживали свыше, и я думаю, что отчасти потому, что Дубасов не пожелал военных судов. Помилуйте, ведь это слабость. ...А я скажу, что применение безобразных военных судов, так как они поставлены, в особенности со времени Столыпина, после того, как экстраординарные действия, могущая вызвать такие суды, погашены и даже забыты, есть величайшая и бессмысленная недостойная для государства месть и проявление мелких, трусливых и злобных душонок. Я уверен, что история заклеймит правление Императора Николая при Столыпине за то, что это правительство до сих пор применяет военные суды, казнит без разбора и взрослых и несовершеннолетних, мужчин и женщин по политическим преступлениям, имевшим место даже два, три, четыре и даже пять лет тому назад, когда всю России свел с ума бывший правительственный режим до 17 октября и безумная война, затеянная Императором Николаем II. Анархисты же не забыли Дубасову его усмирение Москвы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});