Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц - Дмитрий Смекалин

Вот других бывших суверенных, а теперь имперских монархов Отто прижал по-крупному. Особенно тех, кто побогаче был. Собственно, за их счет все свои проблемы и решил. Кэров и армии забрал, две трети налогов объявил «имперскими», так еще и земли все конфисковал. Якобы в общий фонд имперских монархов. А на деле — выделил каждому по одному замку в качестве резиденции вместе с прилегающим поместьем, чтобы было где гулять и охотится, а все сельхоз угодья в казну отписал. В принципе, замки проживания можно менять, например, полгода в горах жить, а полгода — на море. Но замок, из которого переезжаешь, при этом обратно в фонд сдавать надо, все личные вещи и службы перевозить, в общем, такая морока, что, похоже, никто этой возможностью пользоваться не станет. А детям, если их больше одного, так и вовсе ничего не светит. Только на щедрость Рейхс-Императора рассчитывать могут. Вот он некоторых графствами, а большинство — баронствами невеликого размера «наградил», из тех же, что у их родителей конфисковал, а внуков уже пусть сами обеспечивают. В общем, к обычному дворянству приравнял. А вот собственных земель у Рейхс-Императора в результате такого передела сильно прибавилось. Чтобы было потом чем других отличившихся награждать (по крайней мере, так было в указе сказано).

Из того же фонда и Николасу предложили замок себе выбрать. Чужой конфискат, конечно, но не сам же он его отбирал! Император отобрал, а ему — подарил. Все вопросы — к Рейхс-Императору. И не какая это не скупка краденого, а справедливая награда! Кстати, никакого сочувствия к ограбленным монархам Николас не испытывал. Поделили, понимаешь, великую некогда империю на уделы, а сами о независимости рассуждают! А независимость на деле — только их личная, народу от нее одни беды. Мало того, что внешнему врагу противопоставить нечего, так и между собой эти монархи непрерывно грызлись. Да и границы этих «суверенных» государств столько раз перекраивались! У кого Кэр появился, тот в раз у соседей земельку отбирать начинал. Так что пусть посидят на пенсии. Или в имперском совете с совещательным голосом!

В Брене Николас после «Объединительного» конгресса задержался на декаду. Хотел сразу стартовать, но его местные аристократы буквально за руки удержали, понапихав в них приглашений на различные приемы. Приглашения несли лично, а принять умоляли чуть не слезно, не «уважить» просили, а «осчастливить» своим присутствием. Не привыкший к такой навязчивости Кэр, в результате, получил жутко плотный график перемещений, хоть в дракона обращайся и лети, чтобы успеть. Пару раз он, кстати, так и сделал.

В свой прошлый визит в Брен Николас в гости сам напрашивался, чтобы разные коллекции и художественно-архитектурные красоты посмотреть. И принимали его, скорее, как диковинку. Надо же, Кэр, а искусством интересуется! Теперь же он стал главным украшением любого мероприятия. Так сказать, «основным блюдом», которым хозяева угощали остальных гостей.

Вообще-то Николас считал себя человеком «интеллигентным» (а чем еще разночинец может утешаться?!), то есть к лести и богатству относящимся скептически. Это в теории. А на практике всеобщее подчеркнутое внимание и уважение ему льстило и приятно согревало душу. Нет, он старался положением не злоупотреблять и, вначале, искренне в это верил. Глупостей он и раньше не говорил, и шутки у него часто были остроумными. Так что то, что его слова стали по салонам передавать и пересказывать, вполне естественно. Ну, почти… А на подхалимов (из студентов, других не было) он и раньше, и сейчас внимание старается не обращать, зато когда вокруг тебя столько людей крутится, есть из кого друзей выбирать. А среди этих людей умные и интересные тоже встречаются, так что круг общения у него много более интересным стал. Вот, сказал он на одном из первых мероприятий, которое посетил, что его люди науки интересуют, так на все следующие приемы самых разных ученых приглашать стали. С которыми очень даже профессиональные беседы вести можно, об артефакторике или медицине про какой-нибудь новый подход услышать, с интересными приемами в алхимии ознакомиться, а уж про магию разума он за несколько дней больше узнал, чем за всю предыдущую жизнь. По верхам, конечно, поскакал, но и адресами с наиболее интересными учеными обменялся, в смысле, хрустальные шары им подарил. Впрочем, подарки ученым делал не только он. Многие аристократы тоже вдруг к науке страстью воспылали и большие пожертвования на нее сделали.

От всеобщей любви и уважения, Николас изрядно разомлел. Но и про то, что ему положено отморозка изображать, тоже не забывал. Правда, это у него теперь, скорее, в виде безобидных шуток происходило, но репутация и людская молва на этот образ продолжали работать. Например, на одном из балов, партнершу, слишком плотно к нему прижавшуюся, он телекинезом подхватил и весь танец так в воздухе перед собой, как куклу и проносил. Сказал потом, что она якобы ему на ногу наступила.

Другой девице, пытавшейся держаться с ним слишком развязно, и нарочито эпатировавшей публику крепкими словечками, сделал замечание. Та, как раз слегка толкнувшую ее в танце девушку «жопой» обозвала.

— Сударыня, я бы на вашем месте поостерегся так выражаться. Давно заметил, что когда кто-нибудь какое-нибудь слово часто произносит, потом оно к нему в качестве прозвища пристает!

Девица глубоко задумалась, а вот все бывшие рядом навострили уши и стали поглядывать на нее с плотоядными улыбками…

На утиной охоте, когда вся стая птиц взлетела после нескольких выстрелов из арбалетов, рванул следом в форме дракона и накрыл ее целиком языком пламени. Говорят, некоторые птицы на землю уже приготовленными упали.

В общем, в Лерден Николас вернулся в благодушном настроении и полный сознания собственной значимости. Немного удивился, что его никто не встречает, но вспомнил, что он никого о своем ожидающемся появлении и не предупредил. По шару-то ни с кем так ни разу и не пообщался.

Дома Марион была одна, если не считать кухарку и горничную. Гостей не было никаких. Прямо как во времена, когда он еще не стал Кэром. Так что похвастаться высшим орденом империи удалось только перед матушкой. Впрочем, встреча с ней от этого менее радостной не стала, только более «домашней», что, может, и к лучшему. А то все парадные приемы, да рауты…

Довольно долго рассказывать о своих похождениях пришлось именно Николасу. От его попытки расспросить, как обстояли дела дома в его отсутствие, мать отмахнулась:

— Все живы! Ты, главное, о себе рассказывай! Вот у тебя, действительно, события происходили, а тут, о чем говорить? А вот о тебе в газетах такого всякого писали, не знаешь, чему и верить!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});