Имбирь и мускат - Прийя Базил

— Хорошо. — Ее глаза потемнели. — Я поем с тобой.

Карам одобрительно кивнул, и она пошла на кухню греть ужин. Ее присутствие, некогда тревожащее, теперь стало ему приятно. Для них с Сарной Найна делала больше, чем родные дети. И больше, чем она догадывалась.

28

Карам всегда мечтал повидать мир, исторические места: пирамиды, Великую китайскую стену, Колизей, Эйфелеву башню. С тех пор как в молодости он пытался поймать историю на улицах Лондона, других попыток приобщиться к великому он не предпринимал. Побывал на похоронах Черчилля, на свадьбе принца Чарльза и леди Дианы, в остальном же с миром его связывали только газеты, радио и телевидение. Семейные хлопоты и работа не давали ему присутствовать при историческом процессе. Да он не очень-то и хотел: заботы и чаяния среднего возраста давно затмили юношеские порывы.

Пришедший из Африки трактат о сикхизме, написанный учителем-джи, тоже поубавил его пыл. Вскоре после закрытия «Касака Холдингс» Карам получил незаконченную работу Лахвиндера. В длинном сопроводительном письме учитель объяснил, что Карам — единственный человек, которого могло бы заинтересовать продолжение его дела. «Быть может, тебе удастся закончить то, что я не смог», — надеялся старик. Карам стал уделять много времени чтению и размышлениям о сикхизме. Ему понравилась затея написать книгу о своем народе.

Когда авиабилеты подешевели, он решил, что может позволить себе путешествие, и вместе с Сарной отправился в Египет. Взял он ее только потому, что не знал, как избежать скандала. Однако после этой поездки Карам раз и навсегда зарекся брать жену куда-либо.

Все началось с той минуты, когда Сарна увидела их номер в гостинице — с двуспальной кроватью. «Хаи Руба, — подумалось ей, — этот скряга не захотел раскошелиться на нормальную комнату! С таким, как он, спать в общей постели значит только одно…» Ее подозрения оправдались в первую же ночь, когда рука Карама очутилась на руке Сарны. Она смахнула ее, точно муху, и отвернулась, воздвигнув перед мужем барьер из собственной внушительной спины.

На следующее утро Карам проснулся от надоедливого жужжания вентилятора под потолком, лопасти которого уныло — и совершенно без толку — загребали горячий влажный воздух. Стерев пот со лба, Карам посмотрел на Сарну. Та все еще спала на боку, ее блестящие черные волосы разметались по подушке. От нее исходил аромат нардового масла, которым она намазалась от комаров, а сквозь него пробивались нотки засахаренного лука и фенхеля. Пододвинувшись ближе, чтобы вдохнуть этот запах, Карам заметил седые прядки на ее затылке и за ушами. Он погладил их. Сарна притворилась спящей. Ее уже давно никто не ласкал, в последние годы только внуки порой застенчиво обнимали бабушку. Но она все еще боялась последствий своей любви — слишком часто у нее отнимали близких — и сразу же отпускала мальчиков. Когда Карам прижался носом к ее шее, Сарна выскочила из постели и закричала: «Ох-хо! Нет уж!» С какой стати этот подлец решил, что она снова примет его в свои объятия? Даже не извинился! От него и слова ласкового не услышишь! Хаи Руба, и откуда что берется?! Сама Сарна уже давно не испытывала влечения к Караму.

— Да что с тобой такое? Мы все еще муж и жена, — сказал он.

— Ха-ха-ха! Когда тебе нужна моя стряпня или ласки, я жена! А в остальное время — никто. Никто!

Карам покачал головой, уже жалея, что взял Сарну в путешествие.

* * *

В Египте излюбленным местом Сарны стали бары, где подавали свежие соки. Под потолками висели связки бананов и мешки апельсинов, а на прилавках громоздились пирамиды кокосов, тростника и манго. Каждые два часа Сарна заглядывала в такую фруктовую пещеру с фасадом, облицованным черно-белой плиткой, и покупала себе сок. Его вкус на мгновение становился горьким, когда Карам расплачивался и ныл, что это им не по карману.

Пока он восхищался тысячами минаретов на фоне каирского неба, Сарна шла с опущенной головой и отпускала едкие замечания о состоянии местных улиц, склизких от грязи, ослиного помета и воды, сочившейся из канализационных труб.

— Хаи, какая грязища! Что за место! А вонь-то!

— Ты говоришь так, будто всю жизнь прожила в Англии. Вспомни Найроби или Кампалу. А Дели!

— Здесь в сто раз хуже. Хаи Рам, у меня сейчас случится обморок. Хаи, соку, соку!

Ее будто и не интересовали новые впечатления.

— Ведь вчера мы шли той дорогой, — говорила Сарна, указывая в противоположном направлении от отеля, когда Карам выбирал новый маршрут для осмотра достопримечательностей.

— Да, знаю. Разве не лучше пойти другим путем, чтобы увидеть больше?

Когда они сбивались с дороги, Сарна винила в этом мужа.

— Послушай, я ведь совсем не знаю города. Я же здесь никогда не был! — Карам размахивал картой.

— У тебя ужасная ориентация, вот в чем дело. Хаи Руба! Какое пекло! Надо выпить мангового сока.

Дни проходили в постоянных перебранках.

Ночью Карам уже не смел прикасаться к жене. Едва они приходили в номер, как она валилась на кровать, жалуясь на боль в ногах, спине и стоны в желудке. «Ничего удивительного, — думал Карам. — Выпить столько сока!» Он вставал и брал книгу о Египте, однако его мысли неуклонно возвращались к Сарне, к той поре, когда им было хорошо и уютно в объятиях друг друга. Теперь он спал рядом с женой, но держал мысли, чувства и руки при себе. Сколько всего нужно ей сказать! Однако Карам молчал и вскоре засыпал под бурчание ее желудка.

И все же Каир удивительным образом их сблизил. Как-то раз они шли по Муски, узкой и оживленной улице, и Сарна то и дело вскрикивала: «Ой! Хаи! Ах!» Сначала Карам решил, что эти звуки — очередное проявление недовольства и скоро жена попросит сока. Оказалось, что Сарну то и дело щиплют и тыкают прохожие. «Негодяй! А ну пошел вон! Прочь с дороги!» — стал кричать Карам обидчикам, размахивая руками и подозрительно косясь на всех, кто заглядывался на его жену. Ей это было по душе: какой у нее сильный и храбрый муж! Несколько раз Сарна даже притворялась, будто ее ущипнули. Карам тогда вставал прямо за ней, чтобы отбивать руки мерзавцев. Слегка одурманенный яблочным дымом кальянов, наводнившим улицы, он едва держался, чтобы самому не потискать жену. Он прекрасно понимал, почему на нее смотрят. Жирок сглаживал отметины возраста и делал изгибы ее тела еще более соблазнительными. Сарна была роскошной женщиной с пышной грудью и крепким задом. Караму нравилось стукаться об нее, когда они лавировали между повозок или когда их теснила толпа. Так, в эфемерном и недолговечном танце гармонии, муж и жена шли по улицам Каира.

Сарна влюбилась в местные базары. Среди овощных гор и корзин с крупами она заметила шестиугольные свинцовые чаши весов — точно такие же были на рынках ее юности. Сарну заворожило изобилие фиников, разложенных на огромных медных блюдах: от светло-желтых и сухих до мясистых, липких, цвета красного дерева. Пока она разглядывала фрукты и торговалась с продавцами на ломанном английском или при помощи жестов, Карам ее охранял. Сарна украдкой и с гордостью поглядывала на мужа. Даже влажный воздух Каира не мог справиться с его хрустящей белоснежной рубашкой и аккуратными стрелками на брюках. Сарна неожиданно для себя начала восхищаться его безукоризненным тюрбаном. Он нравился ей куда больше, чем тюбетейки или громоздкие головные уборы местных жителей. Не зря она целыми днями стирала, гладила и крахмалила.

На базаре аль-Аттарин Сарна испытала полчаса чистого удовольствия. Громко и восхищенно вздыхая, она бродила между палатками с пряностями, благовониями и травами. Арабских надписей она прочесть не могла, но чутье ее не подвело. От яркого аромата корицы Сарна едва не застонала, а от свежего запаха тмина неудержимо захотела готовить. Когда торговец упаковал все приправы, она потянула Карама за рукав и попросила заплатить.

— Куда тебе столько?! Я ведь не банкир. И как мы все это повезем? Нас остановят на таможне. — Он наморщил нос, оглядев килограммы выбранных ею специй.

— Ой! — взвизгнула Сарна и прижалась к мужу.

— А ну! — закричал он и принялся расталкивать толпу, при этом ненароком заключил Сарну в свои объятия. Их сердца несколько мгновений бились в такт шагам прохожих. Смутившись, Сарна отпрянула и надела горчичного цвета чуни, слетевший с ее головы. Торговец смерил их неодобрительным взглядом. Быстро расплатившись, Карам взял покупки. и стал жаловаться на грабительские цены.

Последний день их путешествия прошел в Гизе. Под палящим полуденным солнцем они приблизились к пирамидам. Карам, околдованный их величием, не замечал жары. Сарна быстро исправила это недоразумение.

— Хаи, мы могли бы пойти сюда в другое время, когда тени на этой стороне. Здесь даже сок не продается! — Она загородилась рукой от солнца, хотя на ней и так были темные очки и шляпа.