Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917) - Чепурнов Николай Иванович

И далее в манифесте указывается:

«Именитое купечество, принимавшее во всеобщей ревности и рвении знатное участие, да примет из уст Наших благоволение и благодарность. В ознаменование же тех из них, которые принесли отличные и важные заслуги, Повелели Мы рассмотреть оные, и по представлении вознаградим их тою же бронзового… медалию, на ленте ордена Святыя Анны».[633]

А ещё через один год и семь месяцев по указу от 8 февраля 1816 года было разрешено носить такие же медали из тёмной бронзы старейшим женщинам дворянского рода. А чтобы выглядели на них награды более пригляднее, разрешалось носить медали уменьшенных размеров.

Очень много было изготовлено медалей уменьшенных размеров — вплоть до фрачных (диаметром от 12 до 18 мм) — частным образом. Причём для этого использовались разные металлы, даже светлая бронза.

Словом, появилось множество медалей самых различных вариантов, которые отличались и по расположению треугольника со «всевидящим оком» на поле медали, и по форме, и чередованию лучей сияния, и по шрифту надписей на оборотной стороне и т. д.

В связи с этим 11 сентября 1814 года вышел указ «О запрещении делать медали мимо монетного двора», в котором говорится, что «…разного рода медали выходят в продажу от мастеров золотых и серебряных дел… а через то могут те медали приобретать лица, которым носить их не следует…» Далее наказывается — «…объявить… через полицию всем, чтоб они отнюдь… оных медалей, жалуемых за отличия или в награду… из какого бы то ни было металла, ни вытеснением штемпелями, ни вырезыванием от руки, ни чеканкою не делали и не продавали, под опасением строжайшего взыскания: ибо все медали, установляемые, нигде больше выбиты быть не могут, как на монетном дворе…».[634]

В год 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 года императором Николаем II было (15 августа 1912 года) утверждено положение «О ношении установленных Манифестом 30 августа 1814 года медали… потомками…», согласно которому им представлялось «…право по смерти отцов и старшин семейств… не только хранения, но и ношения медалей 1812 года, как дворянских, так и купеческих…» Такое право распространялось и на особ женского пола.[635] Наследовались и наперсные кресты за 1812 год.

Потомки, не сохранившие подлинных медалей того времени, имели право изготовить их в частных мастерских. Нередко подобные награды выглядели изящнее и добротнее государственных.

Наперсный крест для духовенства. 1812 г

Русская православная церковь в тот памятный год возносила молитвы о даровании победы нашему воинству и призывала всех христиан России к участию в защите священной земли от иностранного нашествия. Духовные лица оказывали помощь раненым на поле боя и в госпиталях. В эту деятельность включилось всё русское духовенство от высших духовных санов до скромных сельских священников-пастырей и простых монахов. Они своими проповедями призывали народ к защите нашей православной веры, царя и Отечества и тем самым превращались в пламенных борцов за победу в этой всенародной войне. Церковные пастыри своей службой вселяли дух надежды в народ и ободряли людей в то тяжёлое время. В своих проповедях они использовали пламенные строки императорского манифеста, который призывал весь русский народ к защите своего родного Отечества: «…Соединитесь все: с крестом в сердце и с оружием в руках, никакие силы человеческие вас не одолеют».[636] Прислушиваясь к этим словам, народ вдохновлялся надеждой и верой в победу, брался за оружие и, не считаясь ни с чем — даже с собственной жизнью, дрался с французскими пришельцами. Вот достоверный яркий пример духовного состояния крестьян в то время:

«…К маршалу Даву привели несколько поселян, захваченных французскими разъездами. Их тот час же употребил проводниками… но отряд французов встречен был на своём пути русскими отрядами; проводники были присуждены к смертной казни, как намеренно заведшие в западню. Маршал Даву хотел знать прежде всего причину, побудившую всех крестьян укрываться от французов в леса, оставляя на жертву свои селения, избы и поля. Мужики молчали. Наконец один ответил: „С тех пор как Россия стоит, мы никогда не призывали других царей, кроме своих православных, наша русская вера велит хранить присягу. Поэтому мы и не можем повиноваться вашей власти“.

Даву свирепо крикнул:

— Расстреляйте этого человека, он опасный фанатик и шпион!

Сей приговор был тотчас выполнен. Прочих крестьян заставили таскать пушки вместо лошадей, бывших под артиллериею…».[637]

Православное духовенство зачастую являло собой пример мужества и самоотверженности в жестоких схватках с врагом. Как истинные бойцы, они находились при воинских подразделениях армии и народного ополчения, священнодействовали на их моральный дух, сражались в тылу врага, как в партизанских отрядах, так и в одиночку — в разведывательных целях, доставая порой ценнейшие сведения для русского командования. Один из подобных служителей культа — дьячок Рагозин из деревни Рюхово, стал заправским разведчиком, он так навострился в этом деле, что с его помощью было в разное время взято в плен более 700 французов. Проводил Рагозин свои разведывательные операции между Рузой и Можайском. Узнав о месте нахождения неприятеля, оставлял в лесу свою старую кобылёнку и под видом нищего приходил в лагерь французов. Собрав необходимые данные, спешил в Волоколамск к русским казачьим частям…

Бывали и такие церковные служители, которые создавали из крестьян, разбежавшихся по лесам, партизанские отряды и успешно командовали ими. Например, дьячок Савва Крастелев из города Рославля, возглавив такой отряд, бил неприятельские разъезды так, что о нём знала вся губерния, а французы боялись его панически. Долго действовал Савва, защищая местные поселения крестьян. Но однажды отряд его был окружён крупными силами французов, и знаменитый дьячок — боевой командир погиб геройской смертью, не сдавшись врагу.

А вот другой предводитель партизан — пономарь из Смоленской губернии Смирягин. Он так же успешно действовал с отрядом крестьян и даже в одном из сражений с французами отбил у них боевое знамя, за что получил от Кутузова знак отличия Военного ордена.[638]

На героические дела вдохновлял народ и сам император Александр I своим рескриптом на имя Смоленского епископа Иринея, в котором он поручал ему очередное патриотическое дело: «…Возлагаем Мы на Вас пастырский долг: внушениями и увещаниями собирать их (жителей Смоленска) и не токмо отвращать от страха и побега, но напротив, убеждать, как того требует долг и вера христианская, чтобы они, совокупляясь вместе, старались вооружиться чем только могут, дабы, не давая никакого пристанища врагам, везде и повсюду истребляли их и вместо робости наносили им самый великий вред и ужас».[639]

На основании этого рескрипта проводились проповеди и даже была составлена епископом Августином, управлявшим в то время Московской митрополией, специальная особая молитва «Об избавлении от супостатов». Пламенные слова её читались во всех приходах России, они зажигали сердца народа гневом и призывали всех сообща «…препоясаться на великую брань».[640]

Деятельность церкви этим не ограничивалась, она занималась и организацией сбора материальных средств. Священный Синод внёс в государственную казну на военные нужды полтора миллиона рублей — огромная сумма по тому времени. Кроме этого, духовенство вело активную работу по формированию народного ополчения и даже издало своё распоряжение по всей Российской империи о том, чтобы «…причетники, дети священно- и церковнослужителей, находившиеся при отцах, и семинаристы увольнялись по желанию в ополчение, получая от церкви пособие на одежду и продовольствие…».[641]