Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, никогда в жизни Оливер так много не говорил. Анна смотрела на него, чувствуя, как в ее душе поднимается волна безысходной печали. В лице этого друга и верного спутника прошлых лет, рыцаря с гербом Бурого Орла на груди, Нейуорт отказывался от нее навсегда. У нее были Миддлхем, Шериф-Хаттон, Хэлмси, другие имения и замки, разбросанные по всему Северу Англии, но дома, надежного пристанища, у нее больше не было. Она никогда не осмелится явиться в Гнездо Орла, не сможет опуститься на колени над прахом мужа и своего мальчика…
Усилием воли она сдержала слезы. Попыталась было что-то сказать, но слов не было.
Оливер указал ей крюком в сторону.
– Возвращайтесь, леди Анна. Ваши люди давно ждут вас и наверняка недоумевают, о чем герцогиня может так долго беседовать на дороге с каким-то воином.
Анна оглянулась. На склоне холма она увидела леди Харрингтон, Эмлин Грэйсток, Уильяма Херберта, нескольких стражников в ливреях дома Глостера и даже карлика-шута, собирающего цветы. Ее настоящее… Пора было возвращаться в реальный мир.
Она взглянула на сидевшего верхом Оливера. Ее прошлое… Анна ощутила резкую боль в сердце. К горлу подступил ком.
– Прощай, Оливер. Да хранит тебя Господь.
Она закусила губу и смахнула пальцем скатившуюся по щеке слезу.
Оливер окинул ее внимательным взглядом.
– Прощайте, моя леди. И знайте: если придет беда, если вам понадобится помощь, вам стоит только позвать.
Анна улыбнулась, но улыбка вышла жалкой.
– С чего ты взял, что со мною может случиться беда?
Не отвечая, Оливер пришпорил коня и умчался.
6.
В начале октября, почти за два месяца до положенного срока, у Анны начались предродовые схватки. Ричарда в Миддлхеме не было, и, когда Анна испуганно сообщила фрейлинам, что, кажется, ее время пришло, в замке поднялась адская суматоха.
Слишком неожиданно, слишком рано, хотя, что и говорить, вся вторая половина беременности у герцогини протекала крайне тяжело.
Все единодушно решили, что у нездоровой, с трудом носившей плод супруги герцога будут тяжелые роды, однако уже через пару часов Анна произвела на свет крошечного семимесячного младенца.
Она была так ошеломлена тем, что все так быстро завершилось, что даже не спросила о ребенке.
– Мальчик! – радостно возвестила повитуха, показывая ей издающий слабые квакающие звуки иссиня-багровый комочек плоти.
Так вышло, что своих новорожденных детей от Филипа Анне доводилось видеть лишь некоторое время спустя, уже обмытых, спеленатых, с крошечными носиками и пухлыми щечками. Она влюблялась в них тотчас, они казались ей крохотными ангелами, ниспосланными ей небом. Сейчас же, когда она глядела на этого жалкого заморыша с костлявыми, похожими на паучьи лапки, конечностями и страдальчески сморщенным личиком, она не испытывала ничего, кроме брезгливого любопытства.
– Какой он безобразный! – только и сказала она.
– Погодите, ваше сиятельство, скоро он станет для вас самым красивым мальчонкой в мире, – с сознанием дела заметила повитуха.
– Если, конечно, выживет, – добавила статс-дама Матильда Харрингтон. – Младенец весьма слаб.
Поскольку дитя явилось на свет раньше срока, загодя предназначенная ему в кормилицы знатная дама еще не разрешилась от бремени, и поэтому пришлось подыскать первую же здоровую крестьянку из ближнего селения. У нее уже было пятеро детей, и она с готовностью взялась выхаживать хилого отпрыска герцогини.
– Ничего, мой первенец тоже явился на свет прежде положенного, а теперь, глядишь, уже отцу на пашне помогает. Малыш справится, в нем течет кровь королей!
Она сказала это с такой неожиданной силой и нежностью, что Анна взглянула на женщину с недоумением, ощутив что-то похожее на ревность. Впрочем, сама она никаких глубоких чувств к младенцу не испытывала. Если не считать удовлетворения от того, что именно такая полная жизни и уверенная в себе женщина станет ухаживать за ее сыном.
Об этом же она сказала и Ричарду, когда спустя три дня после рождения младенца он прибыл в Миддлхем. Герцог долго просидел над колыбелью наследника, разглядывая его с любопытством и странным растроганным выражением на обычно непроницаемом лице. Однако, когда пришло время кормления и румяная Фиби Бойд (таково было имя кормилицы), войдя, решительно взяла ребенка на руки, герцог неожиданно пришел в ярость.
– У вас нет ни малейшего представления о чести! – вскричал он, обращаясь к прибежавшей на шум Анне. – Вам безразлично, кому вручить дитя, продолжающее род первых королей Англии, – поварихе, кухарке или нищенке из монастырского приюта. Ничего иного и не приходится ждать от женщины, которая променяла роскошь дворцов на…
Он умолк, опасаясь, что их услышат. Анна давно знала ахиллесову пяту герцога – никаких слухов о его семье, никаких пятен на репутации самого Ричарда.
– Милорд, супруг мой, – склонившись в реверансе, невозмутимо проговорила она. – Вы мудрый властитель и искусный воин, но есть вещи, которых вам не дано понять. Нашему сыну, милорд, необходимо материнское молоко, и не время было думать о чести, когда речь шла о жизни.
Но Ричард продолжал неистовствовать. Он без устали твердил, что следовало послать гонцов во все близлежащие замки, даже в Йорк или Дурхем. Любая знатная леди сочла бы за величайшую честь питать отпрыска наместника Севера и брата короля, когда же Анна заявила, что дороги из-за осенней распутицы стали непроходимы, герцог обвинил жену в непредусмотрительности и нерасторопности, забыв о том, что после родов даме невозможно заниматься поисками кормилицы, и было бы легче самой начать кормить сына, о чем, разумеется, нельзя было и помыслить, если речь шла о такой высокородной даме, как герцогиня Глостер.
Завершилось все тем, что Ричард обнаружил поблизости невозмутимо кормящую его сына Фиби, и при виде обнаженной груди женщины внезапно побагровел и стремительно покинул покой.
– Ваше сиятельство, – обратилась кормилица к Анне, – вы уж уговорите супруга не прогонять меня обратно в деревню. Не то чтобы я боялась вернуться к своим коровам после жизни в замке, но я-то уже полюбила малыша и сделаю все, что понадобится. Пусть он некрепок, но с Божьей помощью все обойдется.
Она говорила это с простодушной уверенностью. И тем не менее жизнь ребенка свыше двух месяцев оставалась под угрозой. Он то отказывался есть, то его ножки сводили судороги, так что доставленные в Миддлхем ученые лекари приходили в отчаяние, не зная, что и подумать. Иной раз сердце его едва билось, и все начинали молиться, полагая, что пришел его последний час. Могла ли Анна по-прежнему оставаться равнодушной к этой крохотной жизни? Ночи напролет она проводила в часовне рядом с Ричардом Глостером, и впервые Анна видела герцога в таком отчаянии, немом и страшном. Она пыталась утешить его, но лицо герцога только искажалось гримасой темной, звериной злобы.
- Ветер с севера - Симона Вилар - Исторические любовные романы
- Ветер с севера - Вилар Симона - Исторические любовные романы
- Делатель королей - Симона Вилар - Исторические любовные романы
- Рыцарь света - Симона Вилар - Исторические любовные романы
- Ловушка для орла - Симона Вилар - Исторические любовные романы
- Светорада Медовая - Вилар Симона - Исторические любовные романы
- Любовь изгнанницы - Симона Вилар - Исторические любовные романы
- Анна Невиль-5 Ветер с севера - Симона Вилар - Исторические любовные романы
- Светорада Золотая - Симона Вилар - Исторические любовные романы
- Фея с островов - Симона Вилар - Исторические любовные романы