Чудовы луга - Ярослава Кузнецова

— К черту жар. Я отвел своих, мы закрепились, а Хасинто ударил с тыла. Поднял хинетов, они снесли ограду к дьяволу и ударили все вместе. Если бы не легкая конница и не собаки, мы потеряли бы половину войска.

Мэлвир как слепой, двинулся к лежащему лицом вверх рыцарю.

Светлые волосы перьями рассыпались в темной луже, глаза распахнуты. Через нижнюю губу идет старый шрам.

Кунрад.

— Где его брат?

— В лазарете. Получил по башке.

— Что с вами, королевские рыцари? Что с вами, если толпа разбойников творит здесь, что пожелает? — очень тихо спросил Мэлвир, чувствуя, что его подташнивает от злости.

Кунрада ткнули под подбородок, точно и безжалостно, похоже, рогатиной. Рядом, черное с белым, ничком лежал зарубленный найл.

— А ты бы помолчал, молокосос! — вызверился Марк. — Я двадцать лет сражаюсь! Ты не видел, что тут творилось.

— Мы четверть тому назад смяли точно таких же разбойников, как скорлупу! — глаза застило от ярости. — А эти… опились какого-то зелья! Воспользовались вашей беспечностью! Вы должны были покрошить их, как цыплят, черти б вас драли кверху задницей!

Марк закаменел лицом, потом в воздухе мелькнул затянутый железной рукавицей кулак. Мэрвир уклонился, отводя удар левой, тут же ударил в ответ.

— Какого черта!

Где-то за спиной выругался Элспена и кошкой повис у Мэлвира на плечах.

Наль, молча, закусив губу, кинулся наперерез Марку, заставив рыцаря остановиться.

Мэлвир зарычал и рванулся, его перехватил еще кто-то. Потом недрогнувшая рука сунула ему за шиворот комок мокрого снега.

Соледаго взвыл, перед глазами все покраснело.

Марк, тяжело дыша, отпихнул раделева оруженосца и прижал руку к груди.

— Охолони, золотой полководец.

Радо, а это был его язвительный голос, протер для верности снегом еще и лицо.

— Хочешь еще трупов добавить? Правильно, поубивайте друг друга, а мы с Элспеной примем командование. Героями домой вернемся.

Мэлвир с трудом отдышался, чувствуя, как колотится сердце, открыл рот, чтобы рявкнуть на засранца и понял, что у него свело губы и язык. В ушах нарастал тяжкий гул.

Его противник выглядел не лучше. И тоже молчал.

— Вы понимаете, что нам теперь придется идти на переговоры с бунтовщиками? — выговорил он наконец. — Если только лорд Гертран и впрямь еще жив.

— Я понимаю, что крепость надо штурмовать немедленно, если только целы башни, — зло ответил Марк. — Иначе мы столкнемся еще с каким-нибудь «зельем» и идти на приступ будет некому…

Он осекся, оглянулся.

Через поле бежала растрепанная девица, та самая, что слушала песенки Хасинто. Мэлвир узнал ее по роскошным пшеничным косам.

— Ой, беда, обороните нас, добрые сэны! — закричала она, вцепившись в мэлов плащ. — Вы же священника с собой привезли, так скажите ему!

Девица заплакала, лицо ее некрасиво сморщилось.

Мэлвир испытал жгучее желание рубануть ее мечом, чтоб заткнулась. Аж пальцы свело.

— Да что ты… прекрати… что еще?

— Мужики, кого на лесопилку не погнали, как обезумели, передрались все! Брата моего ножом порезали! — судорожный всхлип. — Хорошо…не до смерти… мы думали, хоть об эту осень вы нас избавите… Шиммель встал, по лесам скачет, в деревню заехал!

— Да с чего ты взяла?

— Амбар, в котором вы разбойника пленного держали, нараспашку стои-и-и-т….

Подошла Котя, хлопотавшая над ранеными, и молча принялась отдирать девицу от плаща. Губы ее были плотно сжаты.

— Нараспашку, а в нем мертвец лежит, заледенелый весь… и собаки ваши… мертвые.

* * *

Молодой найл, назвавшийся Лаэ, привел Ласточку на второй этаж донжона. Здесь находилось около десятка комнат, выходящих на общую галерею. Внизу пропастью темнел большой зал.

Два хмурых найла, молчаливых или не разговаривающих по-альдски, несли на плаще бесчувственного лорда. Сознание к нему еще не вернулось, и Ласточка гнала мысль, что, может, вообще не вернется.

— Милорду нужна комната с камином, — заявила Ласточка категорично. — И с окном. И с кроватью. Не сломанной!

Лаэ отворил очередную дверь, и Ласточка покачала головой. Если в комнате имелся очаг, то вся мебель, включая кровати, давно уже туда перекочевала. Эти скоты спали на полу, на каких-то драных тряпках, среди хлама и грязи. Вереть пропитывал тяжелый запах сырости, гари и старого пота, в комнатах воняло еще хуже.

— Выбирать не из чего, прекрасная госпожа, — сказал Лаэ. — Везде одинаково. Зато тут есть камин, и он почти не дымит.

— Тогда пусть твои люди набьют несколько мешков сеном и принесут сюда. Сено же у вас найдется? Или солома на худой конец.

— Сено найдем.

Ласточка, хрустя мусором, вошла в комнату, огляделась. Здесь кто-то жил, везде разбросаны вещи, на старых плащах валялась раскрытая сумка, куски кожи, дратва и сапог с оторванной подошвой. У стены — что-то вроде стойки для оружия, пустой. Каминная полка засыпана покрытыми пылью осколками.

— Кладите лорда Раделя сюда, — Ласточка стряхнула сапог и сумку на пол. — Временно, пока я не вычищу эту конюшню. Мне нужно: шесть мешков, набитых сеном, несколько одеял или теплых плащей, простыни… все, какие найдутся. Полотно. Полотно в сундуках осталось или все изгадили?

— Не знаю, прекрасная госпожа, поищу. Может, женщины знают.

— Здесь есть женщины? — удивилась Ласточка, опускаясь на колени рядом со свертком и раскрывая его. — Совершенно незаметно. О, проклятье! Я так и знала. Черт, он как печка, весь горит… Черт, черт! И бинты все мокрые… — Ласточка подняла глаза на найла. — Ну что стоишь, прикажи своим людям, пусть принесут горячей воды, полотна, уксус… У вас тут ничего нет? Вообще? Никаких лекарств?

— Сейчас позовут Коновала.

Лаэ что-то быстро проговорил на гортанном найльском языке, двое его людей вышли, закрыв за собой дверь.

— Ты понимаешь, что лорд Радель очень ценный заложник? Пока он жив, вы можете требовать выполнения своих условий, если он умрет…

— Я это понимаю, прекрасная госпожа. Кай тоже понимает, уверяю тебя.

— Да ну? А мне показалось, ему голова нужна только чтобы хлам разный на нее цеплять… Кай? Ты по имени его зовешь? Не служишь ему разве?

— Служу. Но мы друзья, потому и зову по имени.

Хрипло вздохнул лорд Радель. Замычал, завозил головой по плащу.

— Пусть хоть воды принесут! — Ласточке оставалось только отирать ладонью его лоб и щупать пульс под челюстью. — Потерпите, милорд, миленький. Потерпите немножко…

Скрипнула дверь, в проем всунулась кипа белой ткани. Протиснулась и вплыла, верхом на торчащем далеко вперед животе, а следом появилась владелица живота — молоденькая чернявая девица. Она робко улыбнулась Ласточке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});