Прибалтийская «мясорубка» - Виктор Карлович Старицын

дисках сохранили.

– Прудников! Всех саперов в центр! И пусть притащат весь запас гранат. От «мосинок» в ближнем бою толку будет мало, пусть поработают гранатометчиками!

Командир саперной роты тоже умчался.

Схватив трубку полевого телефона, приказал связисту соединиться с КП полка, коротко доложил обстановку командиру и попросил вызвать огонь дивизионной артиллерии на колонну немцев на правом краю просеки.

Мысли лихорадочно скакали. Так. В центре у меня ДШК и два «максима» в дзотах, 6 «дегтярей» в гнездах, 60 автоматчиков и 90 саперов с гранатами. Должны отбиться.

Появился Прохоров. За ним длинной цепью вдоль окопа побежали автоматчики, занимая свободные стрелковые ячейки. Дождь не ослабевал. В свете ракет блестели каски и мокрые плащ-палатки бойцов.

– Прохоров! Давай свои четыре бронебойки на правый фланг. Бронетехники у немцев, похоже, не будет. Пусть тоже бьют в толпу.

Прохоров снова убежал.

Спереди донесся протяжный густой рев, перекрывший даже пушечные выстрелы. В полуторастах метрах спереди из леса вывалилась огромная толпа. Она занимала все видимое в струях дождя пространство. На 200 метров вправо и на 200 метров влево. Толпа рванула вперед, стреляя из винтовок и автоматов прямо перед собой. Над головами засвистели пули, с чмоканьем впиваясь в мокрый грунт брустверов. Василий отчетливо видел открытые в крике рты фашистов. Оглянувшись, Иванов увидел, что двое его бойцов сползают на дно окопа.

Все пулеметы залились непрерывными длинными очередями.

– Зенитчикам – огонь по фронту! Артиллеристам – картечью в упор!

Иванов отослал с приказами двоих посыльных. Очереди зениток в лицо должны были деморализовать немцев. А расстреливать картечью в упор атакующую пехоту – мечта любого артиллериста. К сожалению, перед позициями батальона не было ни колючки, ни минного поля.

«Эх! Не доперли!» – мелькнула запоздалая мысль.

До фашистов осталось всего сто метров.

– Автоматчики! Огонь! – во всю глотку заорал Василий.

Ближайшие к нему бойцы открыли огонь. За ними – остальные. В лицо приближающимся немцам застрекотали автоматы. Стало светло от вспышек выстрелов. Передние шеренги немцев укладывало, как косой. Но толпа все перла и перла. Прямой наводкой, в упор, картечью забухали пушки, вырубая в толпе настоящие просеки. Струи зенитных автоматов хлестали по набегающей толпе.

Фрицы лезли вперед прямо по своим трупам. Автоматчики меняли опустевшие диски. До набегающей толпы осталось полсотни метров.

– Гранатами! Огонь! – снова во всю глотку заорал Иванов.

Сотня без малого лимонок высокими дугами полетели под ноги немцам.

– Гранатами! Огонь! – Василий на всякий случай повторил. Почти одновременно грохнув, две сотни оборонительных гранат полностью выкосили передние ряды фашистов.

У фрицев в мозгах что-то перемкнуло. Толпа ломанулась назад в лес. Пулеметы и винтовки саперов лупили им в спину, пока последние фрицы не скрылись в лесу. Трупы густо устилали все пространство между окопом и лесом. Местами они лежали кучами друг на друге. На разные голоса вопили раненые. Многие пытались отползать. Их не добивали. Бойцы лихорадочно набивали обоймы, рожки и диски. Подносчики волокли цинки с патронами и ящики с гранатами. Санитары перевязывали раненых. Пройдя по окопу, Василий оценил потери батальона как умеренные. Около 15 %.

Иванов приказал перенести огонь всех пушек и всех минометов в лес перед фронтом батальона. Необходимо было переломить небывалый наступательный порыв немцев. Минут через десять посчитал, что немцам для успокоения достаточно, и приказал перенести огонь тяжелых средств на правый фланг, где немцы продолжали густой толпой валить через просеку. Теперь, помимо своих разрывов, он наблюдал на просеке частые и значительно более мощные взрывы. Это подключился полк боевой поддержки, располагавшийся в четырех километрах слева-сзади.

Сто двадцать два миллиметра – это вам не три дюйма, злорадно подумал Василий. Двадцатидвухкилограммовые осколочные снаряды дивизионных гаубиц и мины дивизионных минометов должны были вырубать в толпах немцев настоящие поляны. Корректировку огня вели, скорее всего, с КП полка, размещавшегося на дальнем краю вырубки.

Дождь слегка ослабел. Вырубка теперь просматривалась до правого края, метров на пятьсот. Вся правая сторона вырубки была заполнена толпой немцев, бегущих на юг.

Василий ошибся. Минут через пятнадцать немцы снова ринулись толпой из леса на батальон. Теперь он сразу сосредоточил все свои средства на этой толпе. Через несколько минут фашисты откатились. Земли под трупами уже не было видно.

Немцы попытались задавить батальон еще раз. С тем же результатом. Минут через сорок последние фрицы скрылись в лесу на дальнем конце вырубки. Дождь прекратился.

На рассвете, обходя заваленное трупами поле боя, помимо привычного запаха взрывчатки, густого запаха крови и вони распоротых кишечников Василий ощутил еще один запах, показавшийся знакомым, но неуместным. Принюхавшись к целенькому немцу, пробитому винтовочной пулей навылет в области сердца, ощутил сильный запах спиртного. Для проверки принюхался еще к нескольким целеньким фрицам. Ото всех изрядно шибало спиртным.

Допросивший нескольких раненых Прохоров подтвердил. Перед боем фрицам выдали по 250 граммов шнапса. Потому они и перли вперед, не обращая внимания на потери. Офицеры шли вместе с рядовыми. На поле перед батальоном нашли двух полковников и кучу других офицеров. На что надеялись фрицы, было совершенно непонятно. До линии фронта им оставалось пройти всего ничего – 160 км по прямой.

Одно слово – фашистские фанатики, заключил Прохоров.

На следующий день отсыпались. Потом собирали трофеи, хоронили погибших и помогали саперному батальону закапывать дохлых фрицев. Хорошо хоть у саперов имелись бульдозеры для рытья котлованов. Пробившихся и рассредоточившихся на мелкие группы немцев еще три дня вылавливали по окрестным лесам кавалеристы из стоявшей южнее 36-й кавдивизии.

Полк потерял 1130 человек убитыми и ранеными. Третий батальон полег полностью. В зоне действий полка насчитали 10 200 вражеских трупов и 3600 раненых.

Среди них четырех генералов и десятерых полковников. Нашли и самого командующего 4-й танковой группой генерала Руоффа. Его пробила пуля из бронебойки.

Погиб, как танкист, хотя и пешком, шутили бойцы.

* * *

Появление на поле боя в начале XX века автоматического стрелкового оружия (пулеметов) вынудило пехоту действовать только в рассыпных строях. Господствовавшая с подачи Наполеона Бонапарта на поле боя весь XIX век тактика атаки плотными батальонными колоннами навсегда вышла из употребления. Изюминка тактики Наполеона состояла в атаке избранного пункта линейного построения противника длинной колонной из батальонных колонн. Наполеон использовал до 16 построенных в колонну батальонов, стремясь рассечь строй и расчленить силы противника. Низкая скорострельность тогдашнего оружия приводила к тому, что наполеоновские войска, хотя и несли вначале большие потери, все-таки проламывали линейный строй противника и в итоге наносили ему поражение.

Пулеметы и скорострельные казнозарядные пушки могли перемолоть любое количество атакующей в плотных колоннах пехоты. Тем не менее в истории ВОВ имеется по крайней мере один пример использования наполеоновской тактики. Это прорыв окруженной немецкой группировки из Корсунь-Шевченковского котла в феврале 1944 года. Не имеющая горючего и достаточного количества боеприпасов, 45-тысячная группировка прорвалась из кольца окружения, атакуя позиции советских