Ален Делон без маски - Александр Брагинский

«Ну, а теперь ты по-прежнему хочешь, чтобы я пояснил, почему называю тебя звездой?» – «Так точно!» (Он очень любит повторять «так точно».) – «Что это обозначает? Тебе и самому понятно». – «Я не собираюсь писать вместо тебя. Ты меня достаточно хорошо знаешь. Так вот ты напиши, а я потом скажу, прав ты или нет».

Вот я и пишу. От первого лица. От твоего. «Объявляя себя звездой, я лишь провозглашаю простейшую истину. Во Франции много великолепных актеров, отличных профессионалов, и наряду с ними – немало плохих. И есть только один, чья слава перешагнула все границы. Повсюду знают Делона и бегут смотреть его фильмы. Чего не скажешь о Франции, где отдают предпочтение велогонщику-неудачнику Пулидору, а не победителю Анкетилю. Лишь после смерти они стали боготворимыми героями. При жизни им достались одни нападки. К счастью, не со стороны народа и публики (выражаясь в терминах кинематографа), а всех тех, в чью задачу входит думать и писать. Я всегда высказываю свое мнение прямо и резко. Например, что люблю свою страну и буквально околеваю, если ее унижают. Идеалом многих моих соотечественников является маленькая Франция, населенная маленькими французами. Я этого не приемлю».

«В той сфере деятельности, которая стала моей, считается неприличным, чтобы Делон выступал в качестве режиссера, снимающего французских актеров во французских фильмах. Начинаются ухмылки, пожимания плечами. Меня долгое время считали легкомысленным придурком. Я действительно не образован, не следую общепризнанным правилам поведения. Правда, что в самом начале я продвигался ощупью, как слепец. Но по прошествии многих лет я за все сполна рассчитался – ведь платить надо за все! – и обрел „второе зрение“. И внезапно – ты заметил? – прекратились все насмешки. Вчерашние шутники лишь в недоумении покачивают головами».

«Вот откуда мои резкость и запальчивость. Мой сволочной характер существовал всегда, теперь он стал еще хуже. Из своего затворничества я выхожу лишь по делам. Совершив набег на внешний мир, я снова уединяюсь в своей крепости и поднимаю мосты над окружающими ее рвами. Чтобы тебя любили, надо всегда улыбаться, перед всеми расшаркиваться, добиваться всеобщей благосклонности, носить в портупее свое, пусть лживое и фальшивое, сердце. Улыбаться важнее, чем быть самим собой. Но пресмыкаться – не в моем характере. Потому что тогда человек утрачивает свою личность. Она становится подделкой, превращаясь в прыгающее через обруч по чьему-то свистку существо. Утверждая, что являюсь звездой, я имею в виду следующее: мне нравится быть первым, я не скрываю этого. Но я стремлюсь к этому не из мелкого тщеславия. Я хочу, чтобы меня считали звездой в знак признания моих трудов, упорства и, если можно, заслуг. Если бы я стал боксером, я добивался бы звания чемпиона мира, стал бы велогонщиком – Акителем, а не Пулидором, а если теннисистом, то Боргом, а не Родригесом. Став актером, я неистово стремился стать Делоном. Это было не просто. Выиграть такие скачки – не легкое дело. Кто-то падает и разбивается, кто-то сходит с дистанции, кого-то освистывают… Да, это тяжело. Особенно если ты поклялся не отступать. Согласен, у меня гнусный характер, но по крайней мере есть какой-то характер, а это не часто встречается. К тому же я обратил внимание, что гнусный характер проявляется при общении с теми, у кого его нет вовсе. Мне 45 лет, и когда я оглядываюсь на прожитую жизнь, что я вижу? Двадцатилетнего паренька, спустившегося по трапу корабля в Марселе, морского пехотинца с коротко остриженными волосами, только что прибывшего из Индокитая. Покинутого всеми, одинокого паренька, который – с его-то характером! – вполне мог покатиться вниз. Судьбе угодно было сделать его актером. Спасибо, судьба! Но спасибо и мне самому и еще нескольким людям. В течение двадцати пяти лет я сам прокладывал дорогу и теперь, оглядываясь назад, могу сказать: „Все в порядке. Тебе пришлось драться. Ты не отсиживался в своем углу. Ты никогда не отступал“. Я работал, любил – немного и не очень счастливо, пока не обрел мир с той, которая всегда теперь со мной. Моему сыну шестнадцать лет. Я его понимаю: не просто быть сыном Делона. С трепетом думаю: а может быть, это не так уж плохо? С трепетом, потому что всегда хочется, чтобы сын шел по твоим стопам – одновременно отличаясь от тебя и будучи похож на тебя, но в результате оказывается лучше тебя. Мне хорошо известно, что это невозможно. В 16 лет у меня уже была своя жизнь. Я не был сыном Алена Делона. Но хватит об Антони. Это его дело быть моим сыном. Посмотрим, как он справится с этим».

«Что бы я хотел еще сказать, возвращаясь к понятию кинозвезды? А вот что – только слушай меня внимательно: миру нужны звезды. Без них он бы зачах от тоски. Ему надоело барахтаться в посредственности. Я имею в виду, что ему нужно мечтать. Во всех областях жизни и когда угодно. Так вот, если я через своих героев, через все то, что сделал, приношу людям мечту, значит, я не зря прожил жизнь. Мечта нужна всегда, и она будет жить, пока в мире есть звезды… Без них – в кино и на улице, в воображении и реальной жизни, воцарилась бы тьма».

Стоп. Я кончил. Все ли правильно? – «Так точно», – произносит Делон. – Ты все понял? – «Все именно то, что я хотел бы сказать. Ты усек самую суть». – Не перехвалил ли я тебя? – «Не думаю. Ты попал в самую точку». – Это было не просто. Я шел по тонкому льду, боясь провалиться в воду.

Он молча гладит Маню, огромного сторожевого пса, похожего на черную пантеру. Ален Делон обожает это чудовище редкой и ценной породы».

Надеюсь, читателю было не скучно познакомиться с подобным экскурсом в душу моего героя, с портретом, нарисованным Жаном Ко. Это было написано, когда Ален Делон отмечал свои 45 лет и 25 творческой деятельности, как у нас принято писать в таких случаях. Жан Ко прав: у Делона мало настоящих друзей. Сам Жан Ко был среди них до конца жизни. Среди тех, кто давно покинул сии места и кто был ему другом – Бернар Блие, Жан Габен, Лино Вентура. Он часто отпугивает людей, даже искренно к нему расположенных. Ален Делон соткан из противоречий, в нем, как в большой куче пустой породы, можно иногда с большим трудом разглядеть крупинки чистого золота. Но они есть, эти крупинки! Если этот человек хочет кого-то обаять, он это делает легко, в былые времена (да и сегодня) ему ничего не стоило вскружить голову женщинам.

Жана Ко, впрочем, перехлестывают эмоции. Так что возникает желание с ним поспорить. Он пишет, скажем, что Ален Делон лишен тщеславия. Нет такого актера на свете, который был бы лишен тщеславия! Тщеславие – двигательная пружина любого актера. Без него он не добьется успеха. Именно это тщеславие толкнуло Алена Делона на продюсерскую стезю. Он хотел быть сам себе хозяином. Это же сподвигло его перейти по другую сторону камеры – то есть стать режиссером. Впрочем, он довольно быстро остыл к этого рода деятельности. Ален Делон всегда считал себя киноактером – редкие «эскапады» на театральной сцене лишь подтверждали его правоту. Хотя он и не опозорился в тех редких случаях, когда выходил на сцену, а в последний раз, по выражению его друга Бельмондо, даже вышел на нее смело «через парадный подъезд».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});