О политической науке. Избранные произведения - Федор Михайлович Бурлацкий

возвращение Дэн Сяопина на руководящие посты вскоре дало им значительный перевес. Опытный Дэн Сяопин, хитроумный, как Улисс, стал шаг за шагом наступать на пятки Хуа Гофэну, и царственная тога постепенно стала сползать с плеч обескураженного нового Председателя ЦК КПК и удобно располагаться на плечах его маленького, живого, постоянно улыбающегося заместителя.

За какие-нибудь три-четыре года милостиво прощенный и возвращенный из изгнания Дэн Сяопин стал фактическим вершителем политических судеб Китая. На пекинском Олимпе как будто установилось коллективное руководство. Власть разделили, по меньшей мере, три фигуры — Хуа Гофэн, Дэн Сяопин, Е Цзяньин. Но то был фальшивый коллективизм, при котором каждый член руководства старался ослабить, а потом отстранить соперника и сосредоточить всю полноту власти в своих руках. Типичный «коллективизм» смутного времени, когда каждый из участников игры, подобно Борису Годунову в спектакле Малого театра «Царь Федор Иоаннович», тайком примеряет корону на свою голову…

В этой игре «кто кого» Дэн Сяопину удалось добиться решающего перевеса. Борьба началась уже на III пленуме ЦК КПК, но важнейшие решения были приняты на V пленуме, который без преувеличения имел решающее значение в целом для судеб партии и китайского государства.

Одно из основных решений пленума касалось устранения со всех постов в партии и государстве новой группы выдвиженцев «культурной революции» во главе с Ван Дунсином, последней «опорной базы» Хуа Гофэна в Политбюро ЦК КПК, и избран Секретариат ЦК КПК в количестве 11 человек — явно из числа сторонников Дэн Сяопина.

Уже тогда можно было предположить, что два человека, вновь избранные в Политбюро, — генеральный секретарь ЦК КПК Ху Яобан и Чжао Цзыян, — явно готовятся стать преемниками Хуа Гофэна: один на посту руководителя партии, другой на посту премьер-министра. В сентябре 1980 года на сессии ВСНП Чжао Цзыян был избран премьером, а в июне 1981 года на VI пленуме ЦК Ху Яобан стал Председателем ЦК КПК.

Что собой представляли новые руководители?

Прежде всего, о Дэн Сяопине. Нельзя не признать, что этот деятель заслуживает своего биографа. Это, пожалуй, единственный заметный политический деятель XX века, который столько раз утрачивал власть и обретал ее снова. Но дело не только в его поразительной удачливости или в поразительном мастерстве политической игры. Он восстановил выдвинутый Чжоу Энь-лаем лозунг «четырех модернизаций» — модернизации промышленности, сельского хозяйства, обороны и науки. А в последнее время он стал все чаще поговаривать об экономических и политических реформах. Воздействие его на политическую и социально-экономическую жизнь Китая было значительным. Будучи прагматиком, Дэн Сяопин дал китайцам возможность увидеть окружающий мир в его сложной реальности.

Другая крупная фигура в политическом руководстве КПК и КНР — Ху Яобан, избранный Председателем ЦК КПК. В отличие от Хуа Гофэна, выдвинувшегося в результате «культурной революции», Ху Яобан явился жертвой этой кампании. На долгое время он был отодвинут в сторону и только после смерти Мао Цзэдуна возвращен к активной деятельности. По утверждениям китайской печати, Ху Яобан отличается «кристально чистой биографией».

После возвращения к руководству Дэн Сяопина Ху Яобан стал быстро продвигаться по служебной лестнице. В 1977 году на XI съезде избран членом ЦК КПК и одновременно назначен проректором Высшей партийной школы. В 1978 году III пленум избирает его членом Политбюро и назначает руководителем отдела пропаганды. Наконец, V пленум ЦК КПК избирает его членом Постоянного комитета Политбюро и генеральным секретарем ЦК партии, а VI пленум — Председателем КПК.

Какова политическая ориентация Ху Яобана? В беседе с генеральным секретарем Коммунистической партии Испании Сантьяго Каррильо в ноябре 1980 года в Пекине Ху Яобан заявил: «В последний период Мао Цзэдун совершил много ошибок левацкого толка». Он подчеркнул, что, производя переоценку роли Мао Цзэдуна, китайская компартия «будет с уважением относиться к первому периоду его деятельности, направленной на строительство Китая», имея в виду период с 1949 по 1957 год. Мао, по словам Ху Яобана, совершил ошибки, которые «шли вразрез с его собственными идеями». И хотя Мао не является единственным человеком, ответственным за ошибки ультралевого толка, он тем не менее «несет ответственность за большинство из них».

Ху Яобан являлся сторонником широких реформ в Китае, хотя больше был ориентирован в вопросах экономики, а не в идеологии и общей политике.

Следует остановиться на еще одной новой и, как кажется, весьма перспективной фигуре в политическом руководстве Китая — Чжао Цзыяне, избранном, как уже говорилось, на февральском пленуме ЦК КПК в 1980 году членом Постоянного комитета ЦК КПК, а 10 сентября того же года на сессии ВСНП — премьером Государственного совета.

Чжао Цзыян оказался одной из жертв «культурной революции»: в апреле 1967 года он был снят с занимаемых постов и репрессирован. Но уже в 1971 году его реабилитировали. После смерти Мао Цзэдуна началось быстрое возвышение Чжао Цзыяна. В августе 1977 года на XI съезде КПК он был переизбран членом ЦК. В сентябре 1979 года был избран членом Политбюро КПК.

Итак, можно считать бесспорным, что в руководстве Компартии Китая восторжествовала группировка прагматиков. Они намечают и проводят реформы в рамках социально-экономической системы Китая. Одновременно с персональными переменами начался процесс восстановления всех институтов политической системы Китая — партийных, хозяйственных, государственных, профсоюзных, молодежных и других организаций.

Ряд важных перемен произошел в области культурной и научной жизни страны. Многие деятели литературы, искусства, науки, которых подвергали преследованиям во время «культурной революции», в этом особенно преуспела Цзян Цин, были реабилитированы и вернулись к творческому труду. Восстановлена деятельность университетов, Академии наук КНР, всех научных и учебных заведений.

Однако возврат на четверть века назад, к системе, которая была в Китае в период VIII съезда КПК, был чрезвычайно осложнен глубокой деформацией всей политической и общественной жизни, нравов и человеческих отношений, социальной психологии в условиях прежнего режима.

Море лжи

Когда говорят о последствиях социального и политического произвола в Китае, в первую очередь ссылаются на ущерб, нанесенный развитию производительных сил. Но это было время не только прямого разрушения национальной экономики, но и, что не менее важно, утраченных возможностей. Помимо прямого ущерба, связанного с постоянным снижением темпов развития промышленности, с отставанием сельского хозяйства даже от демографического роста, страна, располагающая огромными трудовыми и естественными ресурсами, понесла неизмеримые косвенные потери.

Однако мне хотелось бы начать свои размышления о тяжелом бремени наследства, которое досталось новым китайским руководителям, не с экономических проблем. Я хотел бы вернуться к традиции, которая была столь ярко выражена в творчестве, скажем, таких мыслителей, как Конфуций в Китае или Геродот и Тацит в античном мире. Они говорили в