Остров мертвых - Масако Бандо

У сушилки для белья навзничь раскинулась Сигэ. В ее горло по самую рукоять был загнан серп. Глаза старухи были широко открыты, словно она так и не поверила до конца, что убита. На лице застыла испуганная улыбка. Руки раскинуты в стороны, словно навстречу судьбе. Земля вокруг почернела от крови.

Ноги у Хинако подкосились. Все это казалось ей сценой из сюрреалистического фильма. Пошатываясь, она направилась к дому Оно:

— Эй, кто-нибудь!

В доме стояла тишина, никто не вышел на крик Хинако.

Что делать? Надо звонить в полицию. Или сначала разыскать ее родных? Мысли путались.

Во дворе раздалось шарканье ног, и Хинако не сдержала возглас облегчения. Слава Богу, кто-то пришел! Хинако обернулась и в ужасе застыла.

Перед ней стояла Сигэ. Аккуратное кимоно, руки безвольно свисают вдоль тела, глаза лучатся улыбкой. Хинако едва не рухнула на месте.

Снова галлюцинация. Сигэ жива. Вот она, совсем близко, даже слышно прерывистое дыхание.

Старуха заговорила первой:

— Не видела Такэо? — Голос ее звучал словно издалека.

Хинако подозрительно вгляделась в лицо Сигэ. Что-то было не так. Глаза! Они выглядели совершенно мертвыми. Хинако медленно перевела взгляд в сад. Там лежала еще одна Сигэ. В том же виде, в каком ее застала Хинако, — с торчащим из окровавленного горла серпом, мертвая.

Хинако медленно переводила взгляд с трупа на живую Сигэ и никак не могла осознать происходящее.

Волоча ноги, Сигэ приблизилась к ней. Каждый ее шаг отдавался в голове Хинако неестественным грохотом.

— Ответь мне. — От нее пахнуло гнилью.

Хинако отступила на шаг. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Сигэ напоминала потерявшегося ребенка.

— Я хочу найти Такэо…

Хинако с воплем бросилась прочь.

Фумия гладил твердые, словно восковые, соски Саёри. Девушка призывно улыбалась. Ее плоский бледный живот касался его живота. На Фумия тоже не осталось одежды. Они неспешно ласкали друг друга посреди окутанного дымкой озера.

Прямо перед ними стоял зеленый камень. Где-то он уже видел эту сцену. На острове, дрейфующем в молочном море, одиноко возвышается столб, под ним склонились друг к другу обнаженные мужчина и женщина. Скоро они произведут на свет ребенка. Или нет, не ребенка — Сикоку. Снова не то. Это легенда об Идзанаги и Идзанами, а он сейчас с Саёри. Почему они с Саёри здесь? Фумия тщетно старался собрать мысли воедино, но они тут же таяли в затуманенном сознании.

В конце концов ему стало не до того, почему он здесь, с Саёри. Ее взгляд, хорошо знакомый с детства, был предназначен ему одному.

— Я хочу стать взрослой. Хочу родить тебе ребенка. Нашу с тобой дочь.

Саёри обвила его ногами и застыла, не зная, что делать дальше.

Фумия удивляло, что ее прикосновения ничуть не возбуждают его. Что-то удерживало его от того, чтобы целиком отдаться страсти. Саёри с горящими глазами прошептала:

— Фумия, прошу тебя.

Наоро опустился на колени. Из-за усилившейся лихорадки перед глазами плавали серые круги. Тело обдувал холодный ветер. Наоро круг за кругом обходил скалистую площадку, и вода постепенно перестала сочиться из скалы. Облака стали еще плотнее.

Там, внизу, под молочным морем, раскинулась огромная страна. Царство оживших мертвецов. Сикоку уже не тот, что был вчера.

Собрав последние силы, он поднялся на ноги. Ну почему, почему именно во время его «службы» случилось такое?! Он снова начал делать круг по скалистой площадке, но тут же зацепился ногой за выступ скалы и упал. Мужчина пытался подняться, но руки не слушались его. Нежный голос ветра, похожий на свирель, убаюкивал его.

Неужели он умрет здесь, совсем рядом с родной деревней, на вершине Исидзути? Если его не станет, то персиковое дерево в его саду расцветет не в срок, и, глядя на согнувшиеся под тяжестью плодов ветви, односельчане узнают о его смерти. И тогда кто-то другой отправится на «службу», но дорога, по которой он пойдет, будет иной. Она проляжет через страну мертвых, где скитаются мертвецы — в том же обличье, что при жизни. В этой стране мертвые заживут рядом с живыми и смерть не будет разделять их.

А все потому, что он оказался слишком слаб.

Наоро с досадой взглянул перед собой и увидел испачканные в земле ноги. Он медленно поднял глаза выше и увидел женщину в белом саване. К груди она прижимала крошечный белый сверток.

Остановившимся взглядом он глядел на женщину. Это была его собственная жена. Мертвая и погребенная в земле Сэцуко. Из ее живота и из белого свертка в ее руках сочилась кровь.

Со слабой улыбкой Сэцуко склонилась к мужу и развернула сверток. В нем лежал почерневший младенец.

— Наш ребеночек, — сказала Сэцуко, любовно баюкая сверток. — Давай вернемся в нашу деревню. Мне теперь не придется никуда уходить. Заживем своей семьей. Отныне и навсегда.

Малыш тоненько захныкал. Лицо Наоро искривилось, он смутился и наконец сложил губы в умильную улыбку:

— Отныне… и навсегда…

Это были его последние слова.

Хинако стояла посреди Ущелья Богов. В воздухе плавали белые облачка, поднимались над ущельем, словно плохо растворившееся сухое молоко, и уплывали вдаль. Это духи мертвых.

Мертвецы начали оживать, значит, то, что она видела на Исидзути, не было галлюцинацией. Из дома Сигэ она бросилась прямо в Ущелье Богов.

Она знала, что Фумия и Саёри где-то здесь. Только сюда Саёри могла привести Фумия — больше некуда. Ведь Саёри — женщина из рода Хиура.

Здесь она родилась, здесь умерла, здесь же начнет новую жизнь. И все же Саёри не имеет права уводить за собой Фумия. Да, он нужен Саёри, но он нужен и ей, Хинако. Она не позволит забрать его сердце в страну мертвых. Ни за что!

Хинако охватило настоящее бешенство. С той самой минуты, когда она твердо уверилась в том, что Саёри действительно существует и старается отобрать у нее Фумия, она, с удивившей ее саму жесткостью, поняла, что не хочет его отдавать.

Утопая в росе, она вбежала в ущелье, топча цветы ариземы, словно кровью, усыпанные алыми пятнами.

В центре ущелья в белой дымке слабо поблескивало озеро. Там оживал рисунок, невольно сделанный Хинако на берегу реки. От озера, словно клубы пара, поднимались кверху духи мертвых. В центре стоял зеленый каменный столб.

Рядом едва угадывались силуэты Фумия и Саёри. Хинако почувствовала нестерпимую боль, словно у нее вырвали сердце.

— Фумия, не надо! — выкрикнула она и хотела броситься к озеру, но дорогу ей преградила чья-то рука.

— Им нельзя мешать.

На нее злобно смотрела Тэруко. Волосы ее растрепались; раздвинув руки, она загораживала ей путь. Хинако попыталась оттолкнуть ее, но Тэруко с несвойственной ей силой оттеснила Хинако, и та, не удержавшись на ногах, упала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});