Этап - Константин Бояндин

Под дирижаблем шевелился рваный чёрный ковёр — бежали кошки. Те самые, Смолин всю дорогу делал снимки, и вообще, как сказал потом, нам давно пора брать с собой видеокамеры. Всем на голову, снимать всё, что происходит.

Они заметили, что поблизости от точки прибытия начинают шевелиться и падать деревья.

— Мамочки, — Мария схватила Николаева за руку, глаза её округлились. — Ничего себе! Вы это тоже видите?!

Над деревьями взметнулось щупальце — несомненно, щупальце — огромное, чёрно-зелёное. И ещё одно.

— Вылезает из-под земли, — отметил дядя Гоша. — У кого дальнобойное оружие — на нижнюю палубу! Я постараюсь подвести дирижабль поближе!

— Сбросьте лестницу, — указала Мария. — Я спущусь и пристегнусь к ней. Иначе я нас самих подобью. Ну! Здесь кругом страховка, быстро!

* * *

Чудовище не успело вылезти из-под земли целиком — трубка дяди Гоши, бластер и диски Марии сделали своё дело. Слаженными ударами удавалось отсечь и сжечь очередное, прежде чем появлялось новое. Если верить глазам, то каждое щупальце было длиной метров пятьдесят, и шириной, в самом толстом месте, не менее трёх.

— Кошки его не трогают, — сообщил дядя Гоша. — Они бьются с кем-то ещё, отсюда не видно.

Кошка сидела на плече Николаева и время от времени шипела, поднимая спину горбом. А сам Николаев стрелял короткими очередями — уже было ясно, где у щупалец уязвимое место.

После двенадцатого щупальца стало тихо. Кошки продолжали биться с невидимыми отсюда противниками — но ничего более пока не происходило.

— Поднимайтесь, — приказал дядя Гоша. — Мы пройдём прямо над ним, сбросим бомбы. Поднимайтесь!

Воронка, из которой лезли щупальца, была метров пятидесяти диаметром. И там, в глубине, земля осыпалась и перемешивалась — видимо, не всё успели сжечь.

— Гоша, постарайся зависнуть над ним, — попросила тётя Надя. — Кто-нибудь, помогите мне открыть люк!

— Вначале бомбы, — указал дядя Гоша. — Вон те, термитные. Потом твой выход! Жора, Серёжа, Саша, Валера — вниз, готовьте сброс! Остальные, помогайте Надежде Петровне!

Бомбы ушли почти точно в центр воронки. Вспышка была такой, что не сразу заметили, как из глубины появляется что-то ещё— очертания было трудно разглядеть. Только потом, по отдельным фрагментам снимков удалось частично восстановить внешний вид — не то гигантский паук, не то морская звезда. Бомбы, казалось, не вредят ему — оно поднималось к дирижаблю и то, что раскрывалось, было, несомненно, пастью.

Дирижабль вздрогнул, когда тётя Надя в первый раз открыла зонтик. Чудовище словно присело — сплющилось, опустилось наземь. Повторный "удар" зонтиком разорвал его на части, вогнал назад в землю.

— Кошки исчезают, — Смолин смотрел вниз, в бинокль. — Похоже, всё.

— Всё, — подтвердила Мария. — Предметы выключились. Господи, что это такое было?!

— Что-то очень большое, — дядя Гоша явно улыбается. — Так, давайте для очистки совести сбросим остальные бомбы. Потом спустимся и сделаем снимки.

* * *

— Люди исчезли, — заявила Мария, после того, как, вместе с остальными высадилась два часа спустя в парке у Оперного театра. — Никого нигде нет. Но когда исчезли, непонятно.

— Мы что, с первого захода отменили и этот сценарий? — удивился Николаев. Мария пожала плечами.

— Посмотрим. Никого вроде не съели, как я погляжу. Если только там, в лесу, никого случайно не оказалось. Ну и ночка, я уже с ног валюсь! Где тут ближайшее кафе, показывайте!

* * *

— Мы отменили и этот сценарий, — пояснил Николаев Смирнову — теперь тот заваривал чай. — У нас одних получилось, но праздновали потом по всей Земле. У нас появилась устойчивая связь не только с Москвой, Петербургом, Тверью и Мурманском, но и с двадцатью почти командами в США, Канаде и Европе. И восстановилась связь с Алжиром. Не было связи только с остальной Африкой и Новой Зеландией. У всех, кроме нас, были большие потери среди мирного населения, и нигде не появлялись те кошки, только у нас.

А потом был снова лабиринт. Мы уже даже начали шутить, что, мол, так скоро войдёт в привычку. Уже шли не торопясь, но всё равно выпускали ракеты и оставляли пометки — искали двенадцатого. И снова ждали его там, в зале. И снова не дождались. Но в этот раз никто особенно не огорчился — ещё подождём, не впервые.

А потом был сброс. И следующие четырнадцать месяцев не было никакого конца света. Мы даже решили сперва, что реальность начинает восстанавливаться, всё вокруг всё больше походило на нашу Землю. Но мы всё равно не расслаблялись, конечно. Каждую неделю собирались поговорить, и всё такое, а потом пришла в голову простая идея — проводить учения. Ну и, кто в тир начал ходить, кто ещё куда. Мария с Дарьей записались на таэквон-до. Я пошёл в тренажёрный зал, остальные тоже занялись здоровьем и физкультурой, кто что выбрал. В общем, началась такая обычная, знаете, жизнь. Уже появились предвестники — понятно было, что будут "Зубастики", но Мария так и сказала: "этих тоже отменим". Знаете, верили, что теперь всё нипочём. Пусть даже нас всего одиннадцать.

30.

— Как время пролетело, — удивилась Мария, когда они отметили год пребывания в этой реальности. Она всё ещё не была настоящей — отъедешь километров на двести, и начинается "пустота", но зато практически у всех, с кем была связь, теперь было примерно то же, технологически, время. Компьютеры, действительно, оказались мощным прорывом. Теперь стало ясно, что знания удастся передавать всем тем, кого сюда занесёт следующими.

— Это точно, — согласилась Дарья — её теперь безоговорочно считали экспертом по информационным технологиям. Уже всерьёз. И она всё делала всерьёз и, как говорила Мария, "в полный рост". А сама Мария стала хорошим психологом — в первую очередь помогала, конечно, своим. Дольше всех, по её словам, пришлось копаться с самой собой, а потом — со Степаном и Валерой. И действительно, те преобразились после пары месяцев занятий с Марией. Дашу бы мне в помощницы, говорила Мария. Вот кто у нас главный психолог. Я ведь у неё всему и научилась. На что Даша смущалась и сердито говорила, что ничего подобного, Маша сама всё умела, только из вредности не хотела трудиться.

* * *

Последние два месяца прошли в подготовке к уже неизбежному концу света. "Зубастики" — не самое страшное, говорил Фёдор. Вот что делать с "Дрожью земли", "Кракеном", "Ковчегом" или "Кукловодами", неясно. "Зубастиков", "Птиц" и прочую мелочь можно отменить. А вот упомянутые… Там такие силы участвуют, что все наши предметы, вместе взятые, не помогут. Может, не помогут все предметы всех команд. Нет, я думаю, что когда-нибудь мы и это преодолеем. И знаете, что самое неприятное? Есть ощущение, что все те, кто уходят из круглого здания, возвращаются куда-то ещё. Не на Землю. Не на ту Землю, откуда пришли сюда. Потому что было бы невозможно скрыть некоторое знание. К примеру, что реальность поливариантна, что есть возможность управляемо перемещаться между смежными ветвями, если потенциальный порог… после этого Николаев сдавался и просил объяснить, пусть даже на пальцах. Получалось не всегда. Главное: что не все, кто умирают, на самом деле умирают в материалистическом представлении — становятся ничем, сохраняются только в памяти о них.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});