Ампирный пасьянс - Вальдемар Лысяк

Если мы примем, что Ленорман была шпионкой, то какими мотивами она руководствовалась? Ими были деньги (их всегда ей не хватало, хотя другим она предсказывала номера выигрышных номеров в лотерее!) и желание отомстить Наполеону, который с издевками лишил ее надежд получить пост придворной гадалки Французской Империи [Официальное прошение по данному вопросу Ленорман подала лично императрице Жозефине]. Сведения о том, что Наполеон пользовался ее услугами (мы находим такие сообщения у де Монбеля, в письме Юлиуша Словацкого из Женевы своей матери, а также в десятках иных документах той эпохи) были пущены в оборот ею самой. Так, например, в 1831 году она опубликовала в книжке, названной "Тень Генриха IV в Орлеанском дворце" такие сенсационные сообщения: "У Наполеона имелась привычка перед началом новой кампании спрашивать у Жозефины, ворожу ли я ему успех. Если ответ был положительный – тогда от удовольствия он потирал руки".

Сам император на острове Святой Елены сказал: "Уж если мне и пришлось искать чудес, то, скорее, в религии, но не в штучках шарлатанов как Калиостро или девица Ленорман".

Время явной мести (поскольку тайной местью была шпионская деятельность) для нашей гадалки пришло сразу же после падения Наполеона. Во второй половине 1814 года мадемуазель Ленорман опубликовала книгу "Пророческие воспоминания Сивиллы". Воистину – название гениальное, и одновременно все объясняющее: воспоминания о предсказаниях! И чего только там нет! Оказывается, она предвидела все исторические события, включая поражение похода на Москву и отречение императора. Она ничего этого не сообщала исключительно в связи с возможными репрессиями и врожденной скромностью. Зато в этих мемуарах буквально роится от подколок в адрес Бонапарте и выражений обожания к Бурбонам.

Страсть к литературному творчеству не покинула "Сивиллу" до конце ее дней. Книжки в нескольких томах она плодила одну за другой (или же обещала, что напишет), все под потрясающими названиями (например: "Суть вещей или же правда о Наполеоне"), которые книготорговцы принимали с неохотой, поскольку бестселлерами они никак не становились. Когда в 1820 году появились два тома "Исторических мемуаров и секретов императрицы Жозефины", гадалка утверждала, что написала их под диктовку жены Наполеона, жизнью которой она управляла столько лет. Тем не менее, хотя стиль Жозефины был здесь подделан неплохо, семья императрицы быстро доказала, что писанина эта является наглым апокрифом.

В 1817 году "Сивилла" серьезно обогатила наши познания о Ста Днях, описывая в "Предсказаниях Сивиллы", как Наполеон, прибыв с Эльбы в Париж, зачитался ее "Пророческими воспоминаниями…", с двумя экземплярами которых он уже никогда не пожелал расстаться, и как плакался он над собственной глупостью и недоверием ("Ах, ну почему же не поверил я этой ясновидящей, которая все предсказывала?!"). Затем было весьма существенное для знакомства с психикой "бога войны" описание ночи, во время которой на Наполеона напали оскорблявшие его духи, а он только всхлипывал и от страха спрятался под одеяло. И вот тут, во время чудовищной бури с молниями, первая из которых расколола императорский бюст, появилась мадемуазель Ленорман, которая пожурила Бонапарте, а потом с помощью своего талисмана освободила его от кошмаров. Многочисленные свидетели (?!) этого чуда от впечатления пали на колени. Ну вот, пожалуйста – если бы не "Сивилла из предместья Сен-Жермен" мы бы никогда и не узнали, что Наполеон спал в компании множества лиц.

12

Когда в Аи-ла-Шапелль происходил конгресс Священного Примирения, мадемуазель Ленорман тут же отправилась туда, наверняка по причине "служебных обязанностей" относительно Меттерниха. Прогуливаясь в горах, она встретила "пророка Мюллера", единственной одеждой которого была импонирующих размеров борода. Этот старец с "синими, бескровными губами" рассказал ей множество интереснейших вещей, например, что в 1899 году все негры сделаются белокожими, и что сама она должна отправиться в Брюссель.

Выполняя указание, мадемуазель Ленорман в 1818 году открыла в Брюсселе гадательный кабинет, вот только лишенные чувства юмора бельгийцы вскоре поставили ее перед судом за мошенничества. Даже перекупки издевались над ней, когда она спрашивала: "кто там?", слыша стук в двери, а адвокат, у которого она спросила, какие у нее шансы в суде, ответил на это:

– Дорогая моя, да вы обязаны знать об этом лучше, чем я.

Столь же неудачно она нагадала относительно продолжительности собственной жизни. В "Воспоминаниях из Бельгии" она заявляла, будто будет жить 123 года, но, видимо, с ее памятью начали происходить какие-то недотыки, поскольку в той же самой книге, только через 256 страниц, она же сообщила, что проживет 115 лет. На самом же деле прожила она всего лишь 71 год; смерть пришла к ней 25 июня 1843 года на рю де Санте в Париже. Своему племяннику, Мишелю Гюго, она отписала в завещании несколько десятков тысяч франков. Похороны у нее были просто великолепные. Из собора Сен-Жак дю От-Па, неф в котором был полностью обит белой тканью, ее останки на кладбище Пер-Лашез отвез катафалк, в который была впряжена четверка лошадей. А за гробом шла сотня плакальщиц со свечами в руках.

ДАМА БУБЕН

1777ЮЛИЯ РЕКАМЬЕ 1849 ЗАГАДКА ГОСПОЖИ РЕКАМЬЕ

Интересно, каким был бы ответ Ларошфуко, этого гениального моралиста и знатока людских душ, если бы ему предложили загадку госпожи Рекамье со всем багажом относящихся к ней фактов и связей. Я уверен, что он посчитал бы ее великой, одухотворенной, милой женщиной, но вместе с тем – опытной кокеткой, жадной, хотя хитрой и предусмотрительной, ненасытной в накоплении почитателей и насыщающей свою гордыню коллекционированием их титулов, умелой в искусстве отмеривания и распределения собственных милостей, стоящей над всеми, хотя никто не мог похвалиться, будто обладал ею.

(Франсуа Гизо)1

Она была абсолютной красавицей. Идеально сложенная фигура, восхитительная линия шеи, небольшие коралловые губы, вьющиеся локонами волосы, деликатный носик и ни с чем не сравнимая кожа – вот атрибуты ее красоты, для которой современники искали аналогий с легендарной красотой Клеопатры и мадонн Ренессанса. "Она объединяла в себе красоту, прелесть и простоту какой-нибудь из мадонн Рафаэля", – написал Тибодо, а госпожа д'Абранте вторила ему: "Я замечала в ней подобие с итальянскими мадоннами и восхищалась ею так же, как восхищаются шедеврами изобразительного искусства". Известнейшие их тогдашних художников не были в состоянии перенести на холст того мистического пятого измерения, что таилось в ней, удваивая прелесть форм и черт лица. Пытаясь хоть как-то выразить его, Людовик Ломени в конце концов остановился на утверждении, что чем больше к ней присматривались, тем более усиливалась в глазах зрителей ее красота.

Столь много великих людей обожало ее и восхищалось ею, но вот была ли у кого-нибудь с нею любовь? На этот вопрос искали ответ многие историки, и поиски эти продолжаются до нынешнего дня. Французы обожают любовные загадки, но еще более – их решения. Эта загадка касается одной из красивейших женщин за всю историю Франции, и потому ответ разыскивают уже почти 150 лет.

2

Родилась она 4 декабря 1777 года в Лионе и получила имена Жанна-Франсуаза-Юлия-Аделаида. Третье из них пристало к ней навечно, причем, в уменьшительном варианте: Джульетта.

Чьей она была дочкой? Совсем как в грязном присловье: только личность матери, Марии Бернар из семейства Маттон, не будила никаких сомнений. С отцом было сложнее. Официально им считался лионский юрист, мсье Бернар. Но тайной полишинеля было, что как раз около 1777 года его прекрасная половина поддерживала интимные отношения с банкиром Рекамье, откуда и взялся слушок, что Джульетта, как раз, и является его дочкой.

Мадемуазель Бернар поначалу получала образование в Виллефранше, а потом в Лионе, в монастыре де ла Десерт, где у нее имелась набожная тетушка. Именно там один из художников впервые увековечил ее черты, рисуя лицо ангелочка, сладко улыбающегося среди зелени. Ангелочек очень скоро превратился в красивейшего подростка, который, по вызову отца и переполненный надеждами, отправился в Париж. Дело в том, что мсье Бернар, покинув палестру ради административной карьеры, перебрался в столицу, где его назначили генеральным сборщиком министерства финансов. В своей резиденции на улице Сен-Перес он вел великосветскую жизнь, приглашая художников, политиков, финансистов и всех тех, с кем "считались", посему Юлия мгновенно очутилась в окружении сливок высшего света с берегов Сены. Достаточно скоро выяснилось, что это не знаменитости проливают на нее свет, а наоборот – именно она сама сделалась украшением всего этого общества.