Красный Кристалл - Марина Казанцева

— Я здесь, — тихо позвал Лёна лунный жеребец из одного стойла, где его скрывала сплошная темнота. Умный конь терпеливо переносил неволю и только есть не мог — сено так и осталось перед ним нетронутым.

— Хоть бы травки пощипать, — признался Сияр, встречая хозяина нежным лобзанием. — Плохо без лунного света.

Лён вдруг осознал, какие лишения терпит дивоярский жеребец по его милости, а он за два дня даже ни разу не наведался к нему! Волшебник открыл задвижку и тихо вывел своего коня. Остальные лошади слегка заволновались при виде незнакомого человека, но умный жеребец что-то им сказал по-своему, и в конюшне снова воцарилась тишина.

— Сияр, вон там дубрава, — сказал Лён на ухо своему верному другу. — Пройди под деревьями, только опасайся ночных хищников, а там взлетай и лети подальше, чтобы здесь тебя не заметили. Будь осторожен — здесь опасно.

Лунный конь кивнул и белой тенью скользнул к дубраве, скрывшись в темноте. Как глупо иметь такой старый лес под самым боком! Ведь где прятаться нечисти, как не в этом месте! Он же видел, как среди деревьев скрылась та чёрная штука! Как бы с Сияром чего не приключилось. Но потом вдруг успокоился: лунный жеребец многое повидал на белом свете и во многих передрягах побывал — он сумеет за себя постоять.

Уже подходя к библиотечному пристрою, Лён услышал слабый стук копыт — шло не менее трёх лошадей. Догадавшись, что попал на путь ночной стражи, он прижался к стене и надеялся, что кипарисы его скроют. Трое всадников на лошадях, чьи копыта были обёрнуты материей, безмолвно ехали по садовой аллее. Минуя Лёна, притаившегося за кипарисами, один из всадников наклонился в его сторону, словно что-то разглядывал. Он сказал двоим другим, и направил коня к стене прямо по цветам. Но оттуда лишь с шумным порханием взлетела светлая сова. Всадники успокоились и двинули дальше.

Глава 14

— Что-то тут не так, — сказал ему Лавар Ксиндара, встретившись со своим товарищем в укромном месте.

— Тут всё не так, — ответил Лён, зевая. Он спутал день с ночью и теперь никак не мог войти в нормальный режим.

Лавар тоже выглядел неважно — лицо чуть бледное, под глазами тёмные круги.

— Третью ночь в дозоре, — буркнул он в ответ, когда приятель его спросил, отчего у Ксиндары такое мятое лицо. — Три раза дежурил у дворца, а завтра пойду в город. Потом дадут два дня отдыха и поставят в дневную смену. Тут, знаешь, свои порядки. Полагается три ночи работать, потом отдых три дня, а потом дневная смена. Но местные аристократы, чёрт бы их подрал, та и норовят спихнуть на новичка свою работу! И то сказать, ведь под намордником не видно, кто в дозоре! А ты чего такой бледный, дивоярец?

— Не выспался, — честно признался тот. — Сижу над хрониками третью ночь, пока Кореспио шатается где-то. Днём-то не больно пошаришь по его библиотеке.

— А это не ты позапрошлой ночью мотался по садам? — с подозрением спросил Ксиндара.

— А тебя уж профессиональная ревность заела! — засмеялся Лён. — Тебе-то что! Ты здесь собираешься остаться?

— Ой, нет, конечно! — пришёл в себя Ксиндара, проводя ладонью по лицу, словно снимая наваждение. — Просто видел что-то, когда обходил в составе тройки твой корпус. Какая-то тень мелькнула ростом с человека. Я думал, это кому-нибудь из прислуги тошно стало — они, знаешь, тут дуреют от страха. И знает, что нельзя, а вот ведь — лезет! Вчера двоих поймали.

— И куда их?

— В каземат, конечно. Будут допрашивать.

— На предмет оцарапания ночными кровопийцами? — спросил Лён, враз утратив веселье — надо же, оказывается, все серьёзно! За ночные шатания действительно можно угодить в объятия палача — и за что? За безотчётное ночное беспокойство?

— Нельзя, — значительно шевельнув бровями, отвечал Ксиндара. — Таков порядок.

— Послушай, Лавар, — озабоченно сказал Лён, — Мне надо до зарезу выходить ночами. Ничего не могу поделать — Сияра нужно выпускать полетать, а то он чахнет без того.

— Хорошо, что предупредил, — назидательно поднял палец приятель. — А то, знаешь, у камарингов ведь разговор простой: если чего не больно разберут, так сразу ножичком метнут или стрелой!

— По-моему, они вовсе не на нечисть ночную ведут охоту, а на людей, — пробормотал, зевая, Лён.

— И мне так кажется, — тоже зевая, согласился друг, — Ладно, пойду в казарму — жрать да спать, а то ночью опять на смену.

— А, да! — ещё на минуту задержал своего уставшего приятеля учёный-маркиз. — Скажи, Ксиндара, а отчего короля Киарана зовут Железной Пяткой?

— Пятка у него железная — вот что, — ответил Ксиндара, раздирая рот в зевке.

* * *

Хорошо, что никому не приходилось объяснять, почему он предпочитает днём спать, а вечером шататься в библиотеку — при дворе короля Киарана вообще была относительная свобода, ограниченная лишь ночными строгостями. Когда же бывали балы, а бывали они часто — это частично компенсировало слишком раннее окончание пышных торжеств — то придворные веселились от души. Порядок был одним и тем же: веселье начиналось без королевских особ и походило на сумасшествие: невинный флирт быстро переходил в неприкрытый разврат. И дамы, и кавалеры быстро упивались, и было в этом нечто роковое, как будто все чувствовали скорые и трагические перемены, оттого пытались неистовым весельем заглушить раскаты первых громов, несущих гнев небес.

Ксиндара тоже окунулся в безумное веселье. Едва раздавались звуки торжественного марша, как отовсюду появлялись пары, наскоро приводя себя в порядок, и весельчак Лавар со своим жизнелюбивым юмором имел весьма большую популярность у дам.

— А ты всё монашествуешь? — спрашивал он Лёна, встречаясь с ним случайно в погоне за какой-нибудь красоткой. — Не надоело дышать книжной пылью? Тут на тебя кое-кто глаз положил — отчего бы не составить даме пару, а то зачахнешь со своей целомудренностью.

И ускакивал дальше. У Лавара дела шли прекрасно: он уже получил повышение по службе и теперь возглавлял отряд по патрулированию местности за чертой города. Но иногда его прошибало — видно работка была не из приятных.

— Мы иногда такое там творим… — с кривой гримасой говорил он.

Лён же продолжал рыться в библиотеке, пользуясь отсутствием её хозяина — Кореспио днём где-то пропадал, и ночью часто уходил, а без него разобраться в этом огромном собрании документов было сложно. Однако, на балах он присутствовал всегда и прятался по своему обыкновению где-нибудь под деревом, напиваясь в тюльку. Дамы его игнорировали, что нисколько его не беспокоило, а на кавалеров он и сам плевал — никто не смел задирать богатыря-библиотекаря за то, что он несколько издевательски выражался об иной королеве бала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});