Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган

за другим произносил тосты за новобрачных.

Второй гость, также хороший знакомый Зои Зарубиной, возглавлял академию СВР. На протяжении семи лет Козлов выплачивал ее лучшим выпускникам учрежденную им стипендию имени Василия Зарубина, что оказалось дальновидной инвестицией. Директор академии познакомил Козлова с важными шишками в экономическом отделе Службы внешней разведки. Козлов время от времени занимался российскими внешними долгами, а эта игра всегда находилась под пристальным наблюдением СВР.

В 31 год карьера Козлова вертикально шла в гору: вице-президент известного банка, до этого заместитель гендиректора крупной российской финансовой компании. Наконец, у него имелись покровители в лице отставных и действующих генералов внешней разведки. Казалось, что может угрожать такому человеку, как он, в путинской России?

После свадьбы пара поселилась в загородном доме Козлова на Рублевке. Это был новый трехэтажный особняк, в гараже которого стояли спортивный кабриолет Mercedes, престижная Audi A8 и Lexus. Бассейн находился на втором этаже, рядом со спальней хозяев – на таком необычном расположении настоял сам Козлов, которому казалось неудобным спускаться на первый этаж по утрам поплавать.

В бильярдной на стене висели портреты двух его прадедов – Василия Зарубина и Наума Эйтингона. Портрет Эйтингона раздражал переехавшую в особняк Романову – ее предков, зажиточных тамбовских крестьян, расстреляли большевики[334].

Однако брак выглядел удачным. Ведь во многих отношениях они были идеальной, дополняющей друг друга парой: известная и умная телеведущая, которая была на «ты» со многими российскими олигархами и правительственными чиновниками, и амбициозный молодой финансист с нужными связями во внешней разведке. Казалось, такая семья должна была процветать.

Романова и Козлов прожили в особняке на Рублевке три счастливых года, но затем все покатилось под откос. Козлов продолжал гнаться за своей мечтой о миллиарде долларов, но его действия становились все более рискованными и безрассудными. Романова подозревала, что он завел любовную связь на стороне[335]. Он также рассорился со своим крестным отцом, отставным генералом КГБ.

К этому времени Козлов работал в крупной инвестиционной компании, принадлежавшей российскому бизнесмену с хорошими связями в Кремле. Некоторое время назад бизнесмен стал сенатором и передал управление своим бизнесом Козлову.

Сенатор был на 20 лет старше, намного богаче и в разы влиятельнее Козлова. В 2008 г., когда между ними возник конфликт вокруг кожевенной фабрики в Москве, а точнее из-за земельного участка, принадлежавшего фабрике, стоимостью десятки миллионов долларов, сенатор обвинил Козлова в том, что тот пытался помочь его конкурентам захватить контроль над предприятием, и добился возбуждения уголовного дела против Козлова.

Солнечным летним днем 2008 г. в офис Козлова нагрянула полиция, и карьера успешного топ-менеджера закончилась. Алексея арестовали. В самый последний момент он успел позвонить Ольге со второго мобильника, который оперативники не успели отобрать.

Алексея отвезли в Бутырку – старую, грязную и переполненную тюрьму из красного кирпича в центре Москвы. К этому моменту отношения между Романовой и Козловым разладились до такой степени, что они собирались развестись, но она все еще жила в его особняке на Рублевке. Узнав об аресте Алексея, Ольга вбежала в бильярдную и в ярости сорвала со стены портрет Эйтингона.

Впервые в жизни Романова поехала в Бутырскую тюрьму, но свидание с мужем ей дали только через несколько дней; когда она наконец увидела Козлова, ее поразило, как сильно он похудел за это короткое время: одежда буквально болталась на нем. Бросить человека в таком состоянии она не могла, и как всегда решила взять ответственность на себя.

Теперь Романова ездила в тюрьму как на работу. Тюремное начальство разрешало свидания редко, поэтому Ольге пришлось использовать свою богатую фантазию, чтобы попасть в тюрьму. Вскоре Ольга обнаружила, что самый простой способ – это выдать себя за певчую церковного хора. Козлов заявил, что он – воцерковленный верующий, и ему разрешили посещать службы в тюремной церкви.

Ольга быстро договорилась с тюремным начальством, чтобы ее мужа перевели в хорошую камеру, прилично кормили и давали возможность нормально помыться. Это стоило денег, так же как и крутые адвокаты, которых она наняла. Полагая, что в коррумпированной системе деньги решают все, она отнесла огромную взятку знакомому генералу из разведки, но это не помогло. Шли месяцы, деньги таяли, но ничего не происходило. Козлов по-прежнему оставался в тюрьме.

Каждый раз, приезжая в Бутырку, Романова вставала в длинную очередь из жен и подруг заключенных, многие из них были замужем за предпринимателями, попавшими в тюрьму по заказу своих бизнес-партнеров. Как это бывает в беде, все быстро перезнакомились и подружились, и вскоре вокруг Романовой образовалась что-то вроде штаба по борьбе за права заключенных. Женщины долго не могли выбрать название для своей неформальной группы и в конце концов сошлись на простом и доходчивом словосочетании «Русь сидящая»[336].

Начать решили с малого. Понимая, что равнодушных ко всему судей обычными методами не пронять, Романова научила женщин надевать в суд ярко-красные платья. Это имело двойной эффект: женщины переставали бояться, а судьи, большинство из которых тоже женщины, стали обращать внимание на жен и подруг заключенных.

Но этого было мало, надо было каким-то образом привлечь внимание общества, до этого совершенно равнодушного к проблемам бизнесменов за решеткой. Журналисты, писавшие и снимавшие сюжеты на эту тему, фокусировались на судебных деталях, а это мало кого интересовало. Аудитории надо было показать бизнесменов в заключении как обычных людей, попавших под каток государства, и Романова убедила Козлова завести блог и подробно описывать в нем все, что происходило с ним в тюрьме.

«Бутырка-блог», который перепечатывали разные СМИ, быстро стал популярным, и его читала не только тюремная администрация. Романова и Козлов сумели полностью изменить нарратив вокруг тюремной темы. Прочитав блог Козлова, люди впервые осознали, что зэки – это не просто отверженные, которые болеют туберкулезом и нуждаются в передачах, а нормальные мужчины и женщины, которые стали жертвами тюремной системы, мало изменившейся со времен ГУЛАГа. Для Романовой и Козлова это стало первой важной победой.

К концу 2000-х гг. представители бизнеса и среднего класса – те самые люди, кто вначале поддерживал Путина, – начали избавляться от иллюзий и понимать, что сама по себе игра по правилам ничего не гарантирует, когда правила соблюдает только одна сторона. В один миг они могли лишиться работы и даже свободы. Их судьба зависела не от них самих, как утверждал Заславский в эфире «Эха Москвы», а от прихоти репрессивного режима.

В 2010 г. Илья Заславский с братом навсегда уехали из России в Соединенные Штаты. Но Илья не мог забыть о случившемся и не собирался сдаваться. Он думал о том, что он может сделать в Америке.

Об этом