Глаза ворона - Татьяна Русуберг

Парень перевел взгляд на реку. Большинство мулов было еще в воде. Инстинкт гнал их от берега, где пахло зверем и смертью. На правом фланге Кай пытался собрать их и загнать подальше в воду. Пустынные псы опасались грозных копыт айрана и держались на расстоянии. Токе глянул налево и увидел пегого мула, выходящего на берег за лагерем. Мгновенно два гайена окружили его, кусая за ноги и пытаясь отогнать в пески. «Прямо как наши собаки!» — мелькнуло у горца. Ударив Гренку пятками, он заорал и устремился на зверей. Гайены не хотели так легко отдавать свою жертву. Один из них, оскалившись, неожиданно высоко взвился в воздух, целясь во всадника… Но тут же без звука упал на землю с пробитой копытом головой. Его товарищ разочарованно взвыл и удрал, поджав хвост. Токе оттеснил мула в воду, к остальным.

Такое ему было не впервой. В родных горах парню не раз приходилось оборонять отару от волков. Только тогда ему всегда приходили на помощь обученные собаки, а волки никогда не работали так умно и слаженно, как эти пустынные твари. «Они ведь специально разделились, — думал Токе, сгоняя мулов вместе, — чтобы застать нас врасплох! Одна группа отвлекает людей, а другая — загонщики, охотники. А какое бесстрашие! Ведь наверняка многих из тех, кто сейчас в лагере, убьют».

Друзья, как бешеные, носились вдоль реки на разъяренных от запаха крови и опасности айранах. Злые кони кусались и били копытами осмелившихся встать на их пути хищников. Краем глаза Токе видел, как Кай откинулся назад в седле, уклоняясь от метнувшегося к его горлу пса, и в полете перебил ему хребет голой рукой. «Эх, оружие бы нам сейчас!» — пожалел горец о своих оставшихся в кибитке ножах, не говоря уже о Каевом арсенале. Постепенно к всадникам присоединилось еще несколько верховых из охранных, помогая удерживать мулов вместе и отгонять гайенов.

Все кончилось так же внезапно, как началось. Серые силуэты исчезли, оставив на песке окровавленные мохнатые трупы. Люди настороженно переглядывались, ожидая новой атаки, но ее не последовало. Гайены получили что хотели. Несмотря на усилия всадников на айранах и охранных, караван лишился еще трех мулов. К счастью, все люди оказались целы, хотя некоторые были покусаны и нуждались в помощи, чтобы раны не воспалились.

— Это ты! Это все из-за тебя! — подступил вдруг к спешившемуся Каю меховщик Маджар, тоже потерявший мула. — Если бы не ты, ничего бы этого, — Маджар обвел лагерь трясущейся рукой, с которой капала кровь, — ничего бы не случилось! Ты навлек несчастье на караван! Сначала буря, а теперь — вот это! Урод! Нелюдь! Гнать тебя надо из каравана! Пусть гайены тебя сожрут в пустыне!

— Да как ты можешь так говорить, Маджар-ата?! Видно, боль ослепила твой разум, — заступился за молчавшего друга Токе. — Это же просто дикие звери. Ну при чем здесь Кай?

— При чем? А я вот его что-то у кибиток не видел, когда псы пустынные мне руку рвали! Да и тебя, парень, тоже не видел!

Токе побледнел:

— Ты что это хочешь сказать, Маджар-ата?

— Оставь его, Маджар! Если б не Токе, мы бы гораздо больше мулов недосчитались. Горец свою работу хорошо сделал! — прозвучал из-за спины парня знакомый голос, в котором он, к своему удивлению, узнал Аркона.

— Да ничего бы я не мог сделать, если бы не Кай и айраны! — воскликнул он, вспыхнув от неожиданной похвалы былого недруга.

— А если бы Урман нелюдя этого в караване не приветил, то ничего бы и делать не пришлось! — гнул свое меховщик. — Говорю, это он несчастье на нас навлек!

— Верно! Верно Маджар говорит! — послышались выкрики из собравшейся вокруг них толпы. — Пока урод в караване не появился, все спокойно было! Пусть отправляется в пустыню, откуда пришел!

— Кай, ну что же ты, скажи что-нибудь! — в отчаянии теребил Токе все так же молча стоящего рядом с ним друга.

Внезапно вперед выступила высокая темная фигура:

— Это мой человек, и я за него отвечаю, — спокойно и холодно произнес голос золотых дел мастера. — Хотите его в пустыню изгнать, знайте, что на вашей совести две жизни будут. Мы вместе пришли, вместе и уйдем. Если б не Кай, погиб бы я вместе с заставским караваном. Я на его меч полагаюсь, как на провидение. Он мне жизнь спас, может быть, спасет и вам! — Мастер Ар, казалось, нашел нужные слова. Его манера держаться и говорить произвела видимое впечатление на караванщиков: единогласия среди них больше не было. Но Маджар не хотел сдаваться:

— Жизнь, говоришь, спас? А может, не приблизь ты к себе этакую нечисть, и заставский караван беда бы стороной обошла? Что он в бою искусен — это мы видели. Только вот скажите мне, люди добрые, где же такое слыхано, чтоб заморыш, да еще не в летах, статного воина одолел, от гайенов отбился? Не от нечистого ли такое искусство? Не пахнет ли тут… — Прищурившись, Маджар оглядел собравшихся и вытолкнул сквозь сжатые зубы слово, словно ядовитый плевок, — колдовством?

Никогда Токе еще не видел, чтобы одно-единственное слово произвело такой эффект. Все разговоры и шепот в толпе затихли. На лицах людей выступила мертвенная бледность. Они пятились, отступая от Кая и стоявших рядом с ним горца и золотых дел мастера, так что за несколько мгновений вокруг троицы образовалось пустое пространство — круг отчуждения. «Надо что-то делать, — сообразил Токе. — Прямо сейчас!»

— Кай и мне жизнь спас! — само собой слетело у него с языка. — Во время бури. И мулов ваших. А вы ему чем платите? И за что?! За то, что он не похож на нас?! Вот что: прогоните его, и я уйду! Мы с ним воду и путь разделили. Его путь — мой путь! Так что знайте: на вашей совести три жизни будут!

— Четыре! — шагнул вперед Эсгер, занимая место рядом с сыном. — Я с заставскими тоже воду и путь разделил, и мне они никакого зла не сделали. Прогоните их, и я здесь, среди убийц, не останусь!

В сердце Токе вспыхнула гордость за своего отца: так поступает настоящий горец! На лицах караванщиков теперь ясно отразилось сомнение. Казалось, заколебался даже неотступный Маджар. И тут толпу раздвинули широкие плечи Урмана:

— Постыдился бы ты, Маджар-ата, напраслину на наших гостей возводить. Нету на них ни порчи, ни сглаза, ни поветрия дурного. И колдовства, — внятно, по слогам произнес воевода, — никакого нету. Я их обоих проверил, прежде чем в караван пустить. На то я и ваш водитель, что мне амулеты наговоренные дадены. Неужели вы могли поверить, что я способен поставить под удар безопасность каравана, приведя в Церрукан ненадежных людей? — Урман обвел тяжелым взглядом прячущих глаза, пристыженных караванщиков. — Так что этих разговоров я больше слышать не желаю! Злой язык порой больше несчастий накликать может, чем любая порча, — Маджар съежился под взглядом воеводы. — Ты бы лучше сходил, Назанин руку показал, Маджар-ата. Она перевяжет, — уже мягче произнес воевода. — Расходитесь! У нас много работы: надо успеть перейти реку и разбить лагерь до темноты!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});