Блюз «100 рентген» - Алексей Молокин

Они дошли до Монолита.

Они пробыли возле камня долгую неделю. Многие из них умерли, другие изменились настолько, что перестали быть людьми, третьи изменились внутренне, не перестав при этом осознавать себя сотрудниками Конторы. Когда они выбрались из энергоблока, то обнаружили, что ни вертолетов, ни временного лагеря больше нет, выброс убил людей и изуродовал технику. И тогда они приняли решение остаться в Зоне. Через месяц они вышли на связь с Конторой и доложили о предварительных результатах исследований. Из них следовало, что, по всей видимости. Зона стремится стать отдельным, независимым от остальной Земли миром, ноосфера Зоны на данный момент действует инстинктивно, но быстро эволюционирует в сторону развития примитивного коллективного разума. Монолит не способен в полной мере исполнять желания, но способен вызывать мутации человеческого организма, направленные на повышение возможности удовлетворять эти самые желания. Как выяснилось, Зона работает в основном с человеческим подсознанием, степень мутации индивидуума, подвергшегося воздействию Монолита существенно зависит от времени контакта и от личности контактера. Руководитель группы предложил продолжить исследования с использованием, как он выразился, «человеческого материала», причем тут же пожаловался, что этого материала в Зоне катастрофически не хватает.

Контора приняла сообщение к сведению и разработала план охраны, изучения и, в конечном итоге, использования Монолита. В собственных целях, разумеется.

Так появилась одна из самых странных и жестоких группировок Зоны — «Монолит».

После того как специалисты Конторы отремонтировали и модернизировали радиолокационную станцию дальнего обнаружения Радар, которая теперь работала в режиме «пси», а если нужно, то и «выжигателя мозгов», проблема с человеческим материалом для экспериментов была частично решена. Завезенные вертолетами на Радар солдаты и офицеры-штрафники прошли курс дозированного облучения и образовали костяк вооруженной группировки. После чего доступ к Монолиту для простых смертных, включая военных сталкеров, был, как тогда казалось, надежно перекрыт.

В процессе исследований Монолита были выявлены некоторые особенности его воздействия на человеческий материал и разработаны методики использования этих особенностей. Теперь на сеанс контакта с Монолитом привозили людей из внешнего мира, естественно, все это делалось с соблюдением соответствующих мер секретности. Кто конкретно подвергался воздействию камня, майору не было точно известно, но, по косвенным сведениям, поведение некоторых весьма и весьма известных людей, людей, облеченных настоящей властью, в последнее время изменилось самым радикальным образом. Прежде всего это касалось, разумеется, политиков и высших военных чинов. Права сотрудников Конторы были существенно расширены, в явных и неявных интересах спецслужб принимались законы, даже если последние противоречили интересам большей части населения страны. Но Конторе было чем гордиться. Новые технологии, пройдя апробацию в секретных лабораториях, понемногу меняли жизнь человечества. Оставалось только изменить само человечество, не вполне приспособленное для жизни в понемногу развивающемся новом мире.

Несколько сбоев в работе Радара и прорыв сталкеров к Монолиту едва не привели к краху плана по полному подчинению экономической и политической жизни в РФ интересам Конторы, но поднятые по тревоге воинские части подавили сталкерские группы, не располагавшие тяжелым оружием. Радар был отремонтирован, дорога на Припять снова перекрыта, а Монолит полностью закрыт для посещения посторонними.

Уродливые муравейники, заряженные «ведьминым», так называемые «капища» «монолитовцев», служили для дистанционной связи фанатиков с камнем. После проведения сеанса «камлания» «монолитовцы» приобретали временный иммунитет к радиации, и становились для тварей Зоны как бы своими.

Вот вкратце и все, что рассказал майор, пока «ведьмин пузырь» сжимался вокруг него.

— Ну и дерьмо, — сказал Ведьмак. — Знаешь, майор, а я, пожалуй, не дам тебе пистолет. Пусть выкормыши твоей Конторы обломятся, а то, что из тебя получится, когда «ведьмин пузырь» сожмется, я возьму с собой. На память.

Майор задергался, пытаясь разорвать стальную проволоку, из запястий брызнула кровь, человек завыл хрипло и низко, забирая все выше и выше, пока не захлебнулся собственным визгом, и внезапно все стихло. Аномалия схлопнулась, она получила жертву и теперь переваривала ее. Там, где только что лежали носилки со связанным «монолитовцем», образовалась неприятно содрогающаяся алая полость, постепенно вытягивающаяся вверх. Полость потемнела, словно покрылась грубой корой, потом судорожно сжалась в последний раз и выдавила из себя алую каплю.

Сталкеры отошли подальше, а Рыбарь достал спиннинг, прицепил к проволоке тройник с грузилом и посмотрел на сталкеров.

— Погоди бросать, — сказал Ведьмак. — У тебя эта твоя «хлябь» осталась?

Да она вроде как разрядилась, — ответил Рыбарь. — У капища не сработала, помнишь?

— Все-таки посмотри, может, ее как-то подзарядить можно?

Рыбарь покопался в рюкзаке и вытащил банку с тускло мерцающей искрой.

— Почти дохлая, — сообщил он. — Можно, конечно, попробовать ее от «ведьминого пузыря» подзарядить, но неизвестно, что получится. Да и подходить к настороженной аномалии как-то не хочется.

— А ты и не подходи. — Лешка-Звонарь уже понял, что задумал Ведьмак. — Ты просто забрось ее вон к тому столбику. Сможешь?

— Делов-то, — обиделся Рыбарь. — Конечно, смогу!

Он размахнулся и швырнул банку к подножию коричневого столбика, на вершине которого тянулась вверх алая капля «ведьминого сердца». Банка ударилась о столбик и разлетелась стеклянными брызгами.

Сначала ничего не происходило, потом раздался сильный хлопок, словно сработала автомобильная подушка безопасности. «Ведьмин пузырь» развернулся, прогнившие, черные от кислотных дождей бараки снова засияли веселенькой голубой краской, на миг сверкнуло синее-синее небо, но земля в центре аномалии уже кипела, словно гороховый суп, заглатывая в себя это все это фальшивое благолепие.

Сталкеры торопливо отошли подальше.

Аномалия тонула. Тонули дома и баскетбольные вышки, тонули пионер с пионеркой, тонули деревья, растворяясь в почве. Уходил в землю столбик с алой каплей на вершине, и, наконец, пропал. Скоро на месте проклятого лагеря осталась гладкая розоватая плешь, из которой, с краю, торчала согнутая в локте рука с горном. На месте одной аномалии теперь существовала другая, не менее опасная, но по крайней мере заметная.

— Вот теперь сюда точно никто не полезет, — удовлетворенно сказал Ведьмак. — Ни «монолитовцы», ни «Долг», ни военные, ни вольные сталкеры. А «ведьмино сердце» мне и на фиг не нужно, у меня, слава богу, свое есть.

— Заодно и майора похоронили, — тихонько заметил Бадбой. — Человек все-таки, хоть и «монолитовец».

— Да, повезло майору, — не то всерьез, не то в шутку сказал Васька-Мобила.

— Уходить отсюда надо. — Лешка почему-то занервничал. Не то смерть майора так на него подействовала, не то почувствовал что-то. — Уходить. И чем скорее — тем лучше. Майор не зря у «монолитовцев» шаманом работал, мне кажется, он и без ПДА мог связаться со своими хозяевами. Так что уходим, братцы-сталкеры, пока здесь вся их поганая секта не собралась.

17

Они двинулись гуськом по пологому, усеянному радиоактивными пятнами берегу Припяти, обходя аномалии, чтобы потом свернуть налево и выбраться в район армейских складов. Следом за ними по пятам шли «монолитовцы». Несколько раз сталкеров пытались перехватить, но, по всей видимости, сектанты вдали от Радара и центра Зоны теряли связь с Монолитом и своими хозяевами, становились вялыми и особенной опасности не представляли. Потом к сектантам пришло подкрепление во главе с шаманом. Был ли это очередной майор из спецслужб или нет, так и осталось неизвестным. К вечеру сектанты под руководством шамана оборудовали капище и провели сеанс камлания. Они все-таки где-то нашли необходимый для успешного камлания артефакт, может быть, каким-то образом выловили из «зыби», и сталкеры в прицелы видели, как над уродливым кособоким конусом капища разлилось алое сияние, из которого выплеснулась кровавая, словно пуповина, нить, протянувшаяся в сторону Чернобыльской АЭС. Сталкеры смотрели, как шаман осторожно вложил «ведьмино сердце» в сосуд, размещенный в центре конуса, и активировал его, но поделать ничего не могли — патронов к «винторезу» не оставалось совсем, а из автомата попасть с такого расстояния — нечего было и думать. К тому же сектанты на этот раз выставили оцепление, а два десятка пусть даже и ослабленных «монолитовцев», вооруженных автоматами и начисто лишенных инстинкта самосохранения, — сила немалая.