Испытание огнем - Михаил Калашник

Митинг в Лютеньке многое подсказал нам, политработникам. Мы и раньше воспитывали у солдат и офицеров ненависть к врагу. Но велась эта работа, если можно так сказать, несколько абстрактно, пропагандисты и агитаторы, как правило, опирались на факты и примеры, взятые из газет. Тут же было совсем другое - о зверствах немецко-фашистских оккупантов говорили очевидцы, к тому же бойцы и командиры сами видели кровавые следы хозяйничанья оккупантов.

Поднимаясь один за другим на импровизированную трибуну, воины произносили короткие речи-клятвы, речи-обязательства.

- Этого мы никогда не забудем и не простим фашистским палачам! говорил пожилой боец Никита Варфоломеев, указывая на трупы восьмилетнего Стасика Данильченко и его бабушки Анастасии: старая женщина и ее внук были расстреляны гитлеровцами незадолго до освобождения села за то, что не хотели уходить из родного дома. - За тяжкие муки и смерть женщин и детей врагу не будет пощады!

Семидесятилетний старик колхозник Абрам Сидоренко со слезами на глазах рассказал, как гитлеровцы мучили попавшего к ним в руки раненого партизана. Чтобы заставить его заговорить, палачи долго пытали молодого патриота, но ничего не добились. Тогда они выволокли его на крыльцо, раздели донага, облили ледяной водой (было это зимой, в мороз) и целый час водили по заснеженным улицам. Партизан продолжал молчать. Вконец обессилевший, покрытый коркой льда, он едва передвигал ноги. Эсэсовцы подтащили раненого к виселице, к которой заранее согнали народ. И тут люди ахнули: молодой патриот, с трудом передвигая обмороженные ноги, сам поднялся по ступенькам и, собрав последние силы, крикнул: "Прощевайте, друзи! Хай живе Радянська Батькивщина!"

- Я не знаю фамилию того хлопца, - продолжал старик. - Слышал, будто до войны он работал финансовым агентом в селе Сосновка. Знаю одно: он честно выполнил долг перед Родиной. Смерть его зовет живых к беспощадному мщению врагу. Жаль, что я уже стар, силенки не те, а то собственными руками душил бы фашистов. Не люди они, а звери, настоящие лютые звери! Отомстите им, дорогие товарищи, за наши страдания, за гибель женщин и детей, за мученическую смерть молодого партизана...

Слово попросил сержант Георгий Думбадзе, командир минометного расчета. Молодой южанин был краток:

- Мы отомстим фашистам за все, геноцвале. Ничего не простим. Это я говорю от имени своего отделения. Так поручили сказать товарищи. Смерть немецким оккупантам!..

Объединенные митинги воинов и местных жителей проводились во многих освобожденных населенных пунктах. И всякий раз они превращались в мощное проявление священной ненависти к фашистским захватчикам. Часто прямо после митинга заканчивалась и непродолжительная передышка. Полки, батальоны, роты вновь вступали в ожесточенные бои с гитлеровцами, которые продолжали цепляться за каждый выгодный рубеж. Выполняя священную клятву, наши солдаты мужественно преодолевали бешеное сопротивление врага.

Воспитывая ненависть к гитлеровцам, мы уделяли особое внимание молодежи, пришедшей в армию из недавно освобожденных районов. И не случайно политуправление Воронежского фронта обратилось к солдатам-новобранцам со специальной листовкой.

"Товарищи бойцы! - говорилось в ней. - Вы - очевидцы чудовищных зверств и насилия немецких палачей. Многие из вас сами пережили все ужасы фашистского ига. У одного немцы расстреляли отца, брата, близкого товарища, у другого гитлеровские бандиты убили родную мать, обесчестили любимую жену, а сестру увезли в проклятую Германию. У третьего сожгли дом, отняли скот, выгребли хлеб, обрекли семью на голодную смерть.

Это они - фашистские грабители - разрушили и сожгли прекрасный старинный русский город - Воронеж, наши многие города и села, наши хаты, школы, больницы, театры, музеи, детские сады.

Это они - подлые разбойники - ограбили и разорили население Советской Украины, Воронежской и Курской областей.

Это они убивали и насильничали в Харькове, Курске, Белгороде, Чугуеве, Льгове, расстреливали и вешали на столбах сотни и тысячи наших отцов и братьев.

У кого из вас не сжимались кулаки при виде этих гнусных злодеяний? У кого не обливалось кровью сердце? Кто из вас не говорил грозных слов мести: "Обождите, варвары! Придет время, и мы за все отомстим вам!"

Это время пришло. Теперь вы в рядах Красной Армии. Родина дала вам в руки оружие. Теперь у вас есть чем мстить проклятым гитлеровцам, есть чем бить их.

Так обрушьте же всю силу этого оружия на головы презренных бандитов! Мстите им беспощадно. Бейте их без промаха. Излейте в бою всю силу своей ненависти. Отомстите за все муки и страдания ваших жен, матерей и детей.

Будьте храбры и дерзки в наступлении, стойки и упорны в обороне. Сражайтесь, не щадя своей крови, не щадя своей жизни. Пусть ни один гитлеровец не уйдет из-под вашего смертельного удара".

Мы старались довести каждое слово, каждую фразу этого обращения до сознания воинов. Во время коллективных читок листовки молодые бойцы рассказывали, какие ужасы пришлось пережить им на временно оккупированной территории, и торжественно клялись, что отомстят фашистам за все их преступления.

* * *

В освобожденных от врага селах и деревнях наши армейские и дивизионные лекторы, агитаторы выступали с докладами о международном положении, о героической работе тружеников тыла, о положении на фронтах Великой Отечественной войны. На сельских сходах при участии представителей воинских частей, главным образом политработников, воссоздавались органы Советской власти, из числа активистов и партизан избирались уполномоченные местных Советов, намечались практические меры по восстановлению разрушенного войной общественного хозяйства. А наши тыловые части, несмотря на предельную загруженность, оказывали населению помощь в уборке урожая, в строительстве и ремонте общественных зданий, в восстановлении жилых домов.

Это было нелегкое в условиях фронтовой действительности, но крайне нужное, необходимое дело. Военный совет и политотделы армии неуклонно требовали от командиров и политорганов соединений, чтобы они уделяли должное внимание и политической работе среди местных жителей.

Мне тоже не раз приходилось выступать с докладами в освобожденных от оккупантов населенных пунктах. Истосковавшиеся за время оккупации по живому правдивому слову, люди шли на доклады как на праздник, зачастую приводили с собой детей. Слушали доклад, как говорится, затаив дыхание.

Как старый политработник я сейчас с уверенностью могу сказать, что ни до войны, ни в послевоенные годы мне не приходилось иметь дело с такой внимательной и чуткой аудиторией, какой являлись люди, только что освобожденные из-под гнета фашистской оккупации. Прослушав лекцию или доклад, они наперебой задавали вопросы. Интересовались буквально всем: и принятыми в военные годы правительственными решениями, и ценами на продукты питания, и действиями союзных войск, и ходом восстановления промышленных предприятий на освобожденной от врага территории, и состоянием здоровья партийных и государственных руководителей, и переменами в Красной Армии, и тем, хорошо ли кормят бойцов и командиров. Женщины, как правило, называли фамилии мужей, отцов, братьев. Спрашивали, не встречал ли я их на дорогах войны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});