Сибирский фронтир (СИ) - Фомичев Сергей

Распространённое сравнение первопроходцев с викингами было верно лишь отчасти. Да они не только купцы и промышленники, но, прежде всего вольные воины, моряки, а зачастую просто разбойники. Их убогие судёнышки с примитивной оснасткой если и отличались от норманнских драккаров, то в первобытную сторону. И шли они по сути к той же земле, к легендарному Винланду, только что заходили с другой стороны света. Вот только сами по себе новые земли моих попутчиков не волновали, тем более их не волновала история. Их манила только добыча.

Я восхищался этими пещерными человеками, свирепыми хищниками, истребляющими арктическую экосистему. Энергия, исходящая от них, была сродни атомной. Они плавили взглядом лёд и глотали пространство с тем же спокойствием, с каким черпали похлёбку деревянными ложками из общего котла. Они соперничали, доходя то стычек, но редко отказывали конкурентам в помощи. Они расплачивались жизнями, но в тоже время и властвовали над стихией.

Насколько они превосходили тех, что остались за Уралом, которые совали головы в парики, отирались в приёмных, искали протекцию, за честность платили наветами, подсиживали друг друга, покупали и продавали "души" – своих единоверцев и соплеменников. Любой из моих нынешних знакомцев перетянул бы канат с десятком столичных прохиндеев на конце.

***

Очередной удар по воздушным замкам реальность нанесла через неделю. Возле Командорского острова флотилия изрядно поредела. Кто–то сильно отстал, сбился с пути, вернулся; у других обнаружилась течь или кончились припасы. Они кое–как добрались до острова, но дальше идти не могли. Иные решили задержаться из осторожности. Но кто посмеет их осудить? Для людей, вышедших в море на батах, высадка на Командорском острове сама по себе была уже подвигом.

До сих пор я считал преувеличением рассказы Оладьина о местной практике, когда, покинув Камчатку и проведя в море от силы пару недель, промышленники спешили встать на зимовку на первом же встреченном острове. Казалось бы, какой резон терять целый год, стартуя после зимовки практически из той же географической точки, но рискуя потерять за зиму половину команды от цинги или голода.

Разгадка оказалась проста. Алчные купцы выталкивали людей на промыслы фактически полуголыми, без достаточных запасов провианта и снаряжения. Собственную меховую одежду, добытую в прошлых вояжах, зверобои за зиму пропивали, а казённой амуницией хозяева работников не снабжали. И потому стоянка на Командорском острове превращалась в насущную необходимость. На остров набрасывалась толпа голодных людей. Весь сезон там добывали и готовили мясо, шили парки и одеяла.

–Плакали твои коровы, – усмехнулся Окунев, обозревая скопление зверобоев, обустраивающихся на берегу. – За зиму они съедят здесь всё, что шевелится.

–Всех не съедят, – буркнул я.

Кампания по защите животных протекала вяло, но всё же общественность мало–помалу склонялась к мнению, что капустников лучше не трогать. Я угощал выпивкой сплетников. Вовремя пущенный слушок там, рассказанная на ночь страшилка здесь – как результат разговоры о проклятии ходили по всему фронтиру.

Сейчас меня, однако, беспокоили не морские коровы, а фальстарт корабля Трапезникова. Что же они задумали?

–А "Николая" не видать, – заметил Комков, разделяющий моё беспокойство. – Если они здесь и вставали, то ненадолго.

–Может на Медном? – предположил Оладьин. – Хотя нечего им там делать, на Медном.

–Ну, что встаём или пойдём дальше? – спросил Окунев.

Наши зверобои, глядящие на берег с тоской, встрепенулись. Всем хотелось хоть чуть–чуть потоптаться по тверди. Пришлось, однако, их обломать.

–Идём дальше, – ответил я. – "Николая" нужно нагнать. Сможешь?

–Попробуем, – не очень уверенно сказал Окунев. – Ход у нас лучше. Может и нагоним.

"Может" меня не устраивало. Изрядно позабытый школьный курс подбросил свежую идею.

–Нагоним, если сократим путь, – сказал я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

–Куда уж тут сокращать? – удивился капитан. – И так по прямой пойдём.

–Ставь паруса, потом объясню.

Как объяснить пещерному человеку такую сложную штуку как ортодромия? Да очень просто. Точно также как это некогда проделал наш учитель географии.

В казёнке стоял большой глобус. Его я прикупил скорее для красоты, для антуража, вместе с медной подзорной трубой, пожелтевшей гравюрой с морским пейзажем и грудой абордажного оружия, развешенного по стенам – очень уж мне нравилась такая "капитанская" обстановка.

Практической пользы от глобуса было меньше чем от ржавых сабель. В том месте, где полагается быть Алеутским островам и Берингову морю, значился широкий пролив, обрамлённый карикатурными очертаниями земель. На просторах Тихого океана, словно на форзаце фэнтезйного романа, вспучились неведомые земли, "открытые" испанскими и португальскими сочинителями. Изображения завязанных морскими узлами змеев, сирен и драконов придавали завершённость этому вымышленному миру.

Выбрав нужную широту, я перенёс на глобус несколько островов, чтобы обозначить Алеутскую гряду. Воткнул две иголки в крайние острова, взял нитку и натянул на Алеутскую дугу тетиву. После чего взглянул с превосходством на штурмана.

–Видишь? Кратчайший путь идёт не строго по широте, а забирает немного к северу. Вот и получается, что идти нам надо по дуге, если перенести линию на плоскую карту. Там вёрст десять отыграем, тут пять… глядишь, и нагоним "Николая".

–Ха, шутник. Пять–десять вёрст. Я тебе, что землемер, такой мелочью море мерить? У нас и сотня вёрст невелик промах.

Он несколько раз попеременно смотрел то на глобус, то на карту. Сообразив в чём суть, очертил ногтем симметричную Алеутской гряде дугу. Пожал плечами.

–Ну, даже если бы и мог я точно вычислять положение корабля. Хоть каждый час. И даже представим, что у нас вместо корабля лошадь. Как, скажи, твоего направления придерживаться? Это же вон какая кривулина, её и на карту–то точно не положишь!

Хмыкнув, я бодро взялся за дело. Разложил карту. Потом задумался и думал довольно долго. Тут требовался радиокомпас, спутниковая навигация или нечто в этом роде. Можно, конечно, обойтись и без электроники. Хотя и хлопотно. Получалось, что каждый меридиан нам следовало пересекать под различным углом, но для этого нужно точно определять долготу.

–Ты умеешь находить долготу? – спросил я у Окунева. – Ну, там по заходам и восходам луны или солнца?

–Могу, если погода позволит обсервацию провести, – ответил капитан. – Неводчиков научил. Но для этого нужны таблицы и точный хронометр. А у нас нет ни того, ни другого. От Чирикова мало что осталось, а что осталось всё в охотской канцелярии.

–Ага, – я опять задумался.

Часы у меня имелись не хуже здешних морских хронометров. Отличные наручные часы, пригодные для работы в этом мире. Без всяких там батареек, механические с автозаводом, имеющие погрешность не больше секунды в сутки. Следовало бы поставить их в Петропавловске, но можно было выставить и по острову Беринга. Долготу–то я знал. А вот таблиц у нас не имелось, и достать их сейчас я не мог. Так что Окунев был прав, а я ошибался.

–Ладно, – сдался я. – Пойдём, как решили.

Мы вышли на палубу. Остров уже скрылся из виду, а паруса наших попутчиков удалились настолько, что определить корабли по силуэтам стало невозможно. Солнце припекло, заставив матросов скинуть верхнюю одежду, но, посмотрев на север, я ощутил на лице прохладу. Арктика дохнула на меня распахнутой морозилкой. Залежи биоресурсов представились воображению мясной вырезкой, пакетиками с креветкой, баночками икры или крабов. Ещё в начале двадцатого века от всей этой роскоши воротили носы, а уже к концу устраивали боевые действия против пиратских траулеров. Моих нынешних спутников волновали только меха, меня самого интересовали земли.