Знак черепа - Джон Данн

Ничего сверхъестественного или загадочного в этом не было. Майкл рассказывал нам об умении местных племен быстро обмениваться необходимой информацией, хотя мы так и не поняли, каким способом они этого достигают. Океан в тех местах был усеян многочисленными мелкими островками, расположенными друг от друга вне зоны прямой видимости или слышимости. Однако известно, что частые удары по пустотелому древесному стволу, подвешенному на длинных стеблях вьющихся лиан, вызывают звуковую вибрацию, которая распространяется чрезвычайно далеко. Этим же целям мог служить и дым костров, разжигаемых на вершинах гор, а также местные туземные лодки-катамараны67, резво снующие по глади моря под плетенными из пальмовых волокон парусами.

Так или иначе, какой бы метод ни был применен, но к условленному сроку жрец доставил нам сведения о том, что пираты захватили марокканский бриг и расположились в небольшой укромной бухточке неподалеку от Маританы, высматривая новую добычу.

Мы уже потеряли терпение, изнывая от неопределенности и тревожного ожидания, и принятое решение отправиться в поход воодушевило всех нас. После получения известий от жреца начались большие приготовления к необычному рейду. Мушманго предложил оставить на острове достаточные силы для защиты поселка — и сокровищ, хоть он, конечно, об этом и не упоминал. Майкл горел предвкушением ожидаемой расплаты. Число пиратов на обоих судах не должно было превышать семи десятков человек, учитывая потери при нападении на марокканский бриг и количество погибших в схватке с друзьями Майкла.

Сэр Ричард и я считали себя обязанными прежде всего обеспечить освобождение Фрэнка. Майкл высказал предположение, что пираты сделали из парня нечто вроде «маскоты», живого талисмана, приносящего удачу, и поэтому за его судьбу особенно беспокоиться не следует. Конечно, бедняга должен был переживать за нас так же, как мы за него, — так считал его опекун. И хотя, по правде сказать, я не разделял этого мнения сэра Ричарда, но все же мы предприняли все меры к тому, чтобы его вызволение состоялось как можно скорее.

Для задуманной операции мы приготовили баркас, решив перед Маританой спрятать его на берегу и пересесть в туземную лодку во избежание всякого рода преждевременных слухов и разговоров о нашем приближении. Мушманго предоставил шесть боевых катамаранов, вмещающих каждый по два десятка воинов, среди которых было немало темнокожих рабов с могучими торсами, которым обещали свободу в награду за участие в битве; все это укрепляло в нас уверенность в предстоящей победе.

Воины были вооружены только туземным оружием, мало эффективным против ядер и пуль. К сожалению, мы тоже не могли похвастать своим арсеналом, потому что истратили большую часть зарядов во время стычки с туземцами на священной поляне. То, что осталось, конечно, не представляло серьезной угрозы для вооруженных до зубов пиратов, однако мы рассчитывали применить кое-какую военную хитрость, которая помогла бы уравнять наши силы. На баркасе мы установили мачту с люгерным парусом68 и запаслись достаточным количеством провизии и воды. Наконец, все было готово. Катамараны подняли паруса из плетеных циновок, и наша маленькая флотилия вышла в море, направляясь на Мадагаскар. Я снова исполнял обязанности штурмана, пользуясь своим компасом, обращаться с которым, кстати, умели и оба вождя.

Дона пришлось оставить на острове, поскольку ему не нашлось места в баркасе, да и в предстоявшем нам деле он служил бы только помехой. Ухаживать за собой он не разрешал никому, кроме молодого островитянина, которого поймал в кустах той памятной ночью, когда к нам присоединился Саймон; по всей видимости, он считал его своей законной добычей. Туземец относился к нему с изрядным почтением и, кажется, немало гордился тем, что пес так отличал его от остальных.

Мушманго и его брат получили от нас по пистолету. У каждого из них за кушаком торчала кривая сабля великолепной арабской работы, способная на лету разрезать подброшенный волосок. Жрец вместе с сотней воинов низшего ранга остался на острове охранять Священный камень.

К утру третьего дня нашего путешествия мы подошли к мысу Амбр. Мушманго отправился на берег и вернулся с известием, что оба судна все еще стоят на якоре, а пираты пьянствуют и бездельничают после недавней победы над маврами. Как донесли ему его осведомители, бестимараканские вожди очень злы на пиратов за то, что те повадились красть женщин и девушек из ближайших селений, используя их в качестве наложниц. Других пиратов, кроме них, в Маритане не было.

Я все время боялся случайно встретить оба судна в открытом море или, по крайней мере, не застать их в Маритане. Теперь же, воодушевленные благоприятными известиями, мы налегли на весла, поскольку стоял полный штиль, и двинулись на юг вдоль барьерного рифа.

В десяти милях от Маританы мы высадились на берег, оставив катамараны под присмотром дружественных бестимараканцев, и закончили свой переход пешком, двигаясь по извилистым лесным тропам, известным только аборигенам. Этот последний отрезок пути мы прошли ночью. Путь нам указывали местные проводники-следопыты, уверенно шагающие впереди ритмичной походкой, ориентируясь в темноте, как кошки. Дважды до нас доносился отдаленный рокот барабанов. Известие о нашей экспедиции уже успело распространиться по всему побережью, и вскоре от короля Демпаино прибыл гонец с обещанием поддержки и покровительства.

На рассвете мы подошли к границе джунглей, которые обрывались на высоком скалистом берегу широкой реки, спокойно несущей свои воды к недалекому океану. На противоположном, пологом берегу виднелся бревенчатый блокгауз, окруженный высоким прочным частоколом, а рядом располагались деревянные хижины небольшого поселка, по всей видимости, пустовавшие. «Когда-то, — объяснил нам Майкл, — здесь была колония знаменитых флибустьеров Миссона и Тига, а потом Бауэна». Из трубы на крыше блокгауза поднималась струйка дыма. У берега стояла шхуна. Баркентины не было видно.

Майкл настаивал на немедленном нападении, но Мушманго из соображений дипломатии предложил сперва нанести визит вежливости королю. Трудно было удержаться от соблазна как можно скорее покончить с врагом; однако мы, пересилив себя, поднялись немного вверх по реке и вошли в селение, где находилась резиденция Демпаино. Мушманго первым удостоился аудиенции, а затем и прочие предстали перед королем. Он принял нас во всем блеске своих регалий, под шелковым зонтиком — символом его верховного владычества. Это был довольно пожилой толстяк, обрюзгший из-за малоподвижного образа жизни, с обвислым животом и с маленьким безбородым лицом, пухлым, как у младенца. Он очень сердечно приветствовал нас, хотя, как мне показалось, временами мог быть чрезвычайно жестоким.