Церковь Духа Святого - Протопресвитер Николай Афанасьев

Подобным же образом старейший пресвитер «выдвигался» в среде пресвитеров на особое место. Как пресвитер или диакон, выдвинутый, согласно 2–му правилу Халкидонского собора, в экономы или экдики, оставались пресвитерамн и диаконами, или как верный, выдвинутый, согласно «Апостольскому преданию» в чтеца или субдиакона, оставался верным и не получал никакой степени священства, так и старейший пресвитер, выдвинутый на центральное место в Евхаристическом собрании оставался таким же пресвитером, как и все остальные пресвитеры. За избранием старейшего пресвитера, в какой бы форме оно ни происходило, непосредственно следовало свидетельство народа. Оно выражалось в согласии на занятие им центрального места в Евхаристическом собрании для совершения благодарения. Таким образом, поставление старейшего пресвитера заключало в себе два момента таинства поставления: избрание и свидетельство. Отсутствие момента рукоположения не делало поставление дефектным и неполным, т. к. самым существенным и безусловно необходимым моментом в поставлении, как мы уже знаем [388], является свидетельство Церкви, что поставление совершено согласно воле Божьей.

VII. СМЕЩЕНИЕ СТАРЕЙШЕГО ПРЕСВИТЕРА И ЕГО ЗАМЕСТИТЕЛЬ

1. Поставление старейшего пресвитера заключает в себе мысль о том, что его место в Евхаристическом собрании было постоянным, а не меняющимся от одного собрания к другому. Поставленный через свидетельство Церкви не мог быть смещенным со своего места без особых на то причин. Он занимал его постоянно, т. к. служение пресвитеров–епископов было постоянным в той местной церкви, в которой они были поставлены на свое служение. Конечно, отклонения от этого порядка имели место в церковной жизни, как нам о том свидетельствует послание Климента Римского. Но это не было нормой церковной жизни, и церковное сознание не мирилось с такого рода отклонениями, т. к. они нарушали порядок и строй. Порядок церковной жизни, вытекающий из самой природы Церкви охранялся служением управления. Поэтому оно не могло быть анархичным: «alias hodie episcopus, cras alias; hodie diaconus, qui cras lector; hodie presbyter, qui сгаs laicus» [389]. При этом условии оно не только не выполняло бы своего назначения, но перестало бы быть вообще служением управления. Оно должно быть точно определенным, а не расплываться на неопределенное количество лиц. Пресвитеры–епископы были определенными лицами, поставленными для своего служения, по призванию Божьему, через сообщение благодатных даров. Поэтому исключалась всякая возможность, чтобы вчерашний пресвитер оказался бы сегодня лаиком, а лаик — пресвитером. Поставление потеряло бы свой смысл и стало бы излишним, если бы поставленные менялись от собрания к собранию. Призванные Христом апостолы, кроме одного, который отпал от своего служения, оставались апостолами до конца своей жизни. «Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их (ethroun), во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил (efulaxa), и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется писание» (Ин. 17,12). Христос соблюл тех, кого Он сам призвал и Он соблюдает тех, кто призван Богом в Его теле для служения Церкви. В Евхаристическом собрании места предстоятелей были постоянными, и лица, которые их занимали, были постоянными, а не меняющимися от собрания к собранию. Церковное собрание, поставляя во исполнение воли Божьей пресвитеров на служение предстоятельства, не могло их сменить по собственному желанию или прихоти. Бог, призвавший их к этому служению, соблюдал их в нем через дары Духа за исключением тех, кто отпали от служения. «Не малый грех для нас лишать епископства, кто благочестиво и непорочно приносили дары. Блаженны пресвитеры, которые ранее прошли свой путь. Ибо им нечего бояться, что они будут удалены от назначенного им места (topou)» [390]. Это — священная хартия служения в Церкви вообще, в частности служения старейших пресвитеров. Как предстоятели, они приносят Богу дары. Бог верен самому Себе, а потому их смешение с занимаемого ими места является противлением воле Божьей, призвавшей их на эти места.

Если считать, что в послании Климента дан один из первых примеров коллизии права и благодати, то надо понимать эту коллизию не так, как предлагал Р. Зом [391]. Он сделал основную ошибку, утверждая, что Климент на праве основывал церковную дисциплину, а потому положил первый камень «католицизму» в истории церкви. Смешение пресвитеров или старейшего пресвитера, о чем говорится в послании Климента, могло произойти только на основе права присвоенного церковным собранием, распоряжаться назначением угодных ему лиц на служение пресвитерства. Как поставление, так и смещение со служения в Церкви происходит согласно воле Божьей. Оно требует откровения воли Божьей, засвидетельствованной всей церковью. Новшество было не на стороне Климента, который, как думал Зом, вводил впервые идею божественного права, а на стороне церковного собрания Коринфской церкви, которая вводила церковное право в жизнь. Если бы смещение произошло согласно воле Божьей, то перед нею должна была склониться Коринфская церковь, а вслед за нею и Римская. Климент не мог бы говорить о «возмущении», происшедшем в Коринфской церкви, т. к. исполнение воли Божьей не может никем рассматриваться, как возмущение. В этом случае нарушителем порядка, установленного Богом в Церкви, был бы сам Климент. Смещение произошло против воли Божьей, а потому его не могла принять Римская церковь: она не могла принять смещение тех лиц, которых Бог не лишил даров Духа.

Исполнение служения пресвитеров покоилось в эпоху Климента не на божественном праве, а на харизме, дарованной по молитве Церкви. Пресвитеры занимают свои места до тех пор, пока Бог, даровавший дар Духа, не отнимет его. Эти мысли являются основным аргументом Климента против смещения пресвитеров Коринфской церкви. Пресвитеры, а в их числе старейший пресвитер, поставлены апостолами или другими славными мужами с соблаговоления всей церкви, а потому не малый грех лишать епископства, кто безупречно приносит дары. «Ибо мы видим, говорит Климент, что вы некоторых похвально провождающих жизнь лишили служения безукоризненно ими проходимого» [392]. Если Бог, призвавший к служению, соблюдает тех, кого Он призвал, то это воля Божья, а не право, божественное, естественное или историческое. Это — царство благодати, это — Церковь Духа, проявляющегося в даровании благодати и в сохранении тех, кому благодать дана. Против этого восстает во имя права человеческая воля, желающая себя утвердить в Церкви и, в конце концов, утвердившая себя.

Если послание Климента способствовало возникновению учения о божественном праве, т. е. возникновению, по терминологии Зома, «католицизма» в церкви, то в этом вина не Климента. Он еще так далек от заявления, которое Ипполит Римский приписывал папе Каллисту, что не следует смещать епископа, если даже он согрешит грехом к смерти. Климент восстает не против самого факта смещения, а против того, что смещение произошло вопреки воле Божьей. Римская церковь отказалась рецепировать смещение пресвитера или пресвитеров, так как она не могла в Духе свидетельствовать, что смещение находится в соответствии с волей Божьей. Рецепция не была проявлением права, а была основана на Духе. Реакция Римской церкви на действия Коринфской церкви имела благодатный, а не правовой характер. Позднее в истории утвердилось право смещения пресвитеров и епископов, именно право, но оно, естественно, было задержано не за собранием местной церкви, а за высшей церковной властью. Смещение, основанное на праве, вызвало право апелляции к соборам, т. к. в области права рецепции не оказалось места. Епископы–пресвитеры Климента не были представителями религии авторитета и власти в ущерб религии Духа [393]. Они были харизматиками, а потому, как харизматики, не могли быть смещаемы по желанию церковного собрания с занимаемых ими мест.

Место, занимаемое старейшим пресвитером в Евхаристическом собрании, было единственным. Это было то место, которое занимал Христос на Тайной вечери, и это было то место, на котором восседал ап. Петр, когда он совершил первую Евхаристию. Это место мог занять на Евхаристическая собрании только тот, кого Бог призвал, а призвавши его, Он сохранял его до конца его дней, если он непорочно и благочестиво исполнял свое служение. Смещение с этого места было «немалым грехом», грехом против Духа.

2. Старейший пресвитер был тем лицом, которое занимало единственное центральное место в Евхаристическом собрании. Кроме него, не было другого «приносящего благодарение» в местной церкви. Если бы рядом с ним стоял другой старейший пресвитер, который, как и он, мог бы приносить благодарение, то он перестал бы быть первым пресвитером. Он постоянно возглавлял Евхаристическое собрание местной церкви, а возглавляя его, он постоянно приносил благодарение.