Цесаревич (СИ) - Старый Денис

Императрица оставалась умиленной. Она чувствовала некое даже не теткино, но материнское довольство от успехов того отрока, что уже было списала с раскладов престолонаследия. Однако, верная и любимая Марфуша буквально одной фразой «Не боишься, Лиза, что Петр Федорович великую силу набирает?» испортила настроение.

Елизавета Петровна имела патологическую фобию. Дочь Петра Великого так долго шла к трону, через унижения, постоянные страхи. Она видела множество интриг и государственных переворотов, один из которых сама же и организовала. А что если?.. Да нет же, Петруша не может!

*…………*……….*

Дорога Петербург-Москва

Конец марта — начало апреля 1750 года

Теперь жизнь налаживается, вот точно так, многое удается, все не зря! Прекрасный мокрый снег с дождем, чудесная жижа вместо дорог и даже веселье от промозглого ветра и остановок каждые сто-сто пятьдесят метров из-за того, что карета вязнет по оси в грязи.

Откуда такие эмоции, да при такой-то погоде? Так, пришел Шпанберг. Двадцатого марта пришел, немного потрепанный, но не потерявший ни единого корабля. Да еще с отличными новостями. А то, что вместе с пятью линкорами, семью фрегатами, пришел и один военно-торговый корабль — вообще счастье и дело не в самом судне. Многие корабли были загружены чаем и частью специями, но все это понятно и предсказуемо.

Но торговое судно типа «корабль ост-индской компании» было самым дорогим во всех отношениях. Там было золото и меха. Померанцев не стал распределять груз по другим кораблям, а отправил то судно, на котором были давшие клятву о тайне люди. Впрочем, из всей команды о золоте знали только три человека.

На фрегате, который исследовал глубины у американского побережья, в Ново-Архангельск был отправлен груз — намытое за год золото, там же, в отстраиваемом городишке, были на торговое, вместительное, судно загружены меха морского бобра, соболей, китовый жир. Больше двухсот килограмм золота, если пользоваться ещё не установленной метрической системой [Для Калифорнийского месторождения для первоначальной добычи намываем допустить, с долей фантастики, можно]. Это больше ста тысяч рублей в серебре. Учитывая меха, разницу на продаже чая, авантюра уже пополнила подвалы Ораниенбаума на шесть сотен тысяч рублей, десять десятков подвод прибывали, стараясь перемещаться ночью и под охраной казаков, которые, впрочем держались чуть в стороне, дабы не вызвать лишнего внимания к грузу. Еще полтора года и все расходы окупятся, пойдет чистая прибыль. Такая окупаемость была фантастической, учитывая, сколько людей и ресурсов уже задействовано в мероприятии.

— Петр Федорович, Вы пребываете в исключительном расположении духа, что же может Вас настолько радовать при небрежении к столь неприятной погоде? — спросил меня Михаил Васильевич Ломоносов.

Я ехал в компании великого ученого, так как и он устремился в Москву, будучи полностью увлеченным завершающим этапом организации университета. Туда же нужно и мне, посему, есть возможность предметно и без спешки пообщаться, а то или я, или ученый, все спешим успеть, обгоняя размеренное течение времени в эту эпоху. И нужно было найти купцов, которым частью продать товар, найти голландцев и англичан, которым реализовать чай и меха. Так же отправить Брокдорфа с колониальным товаром в Киль. Мне не хотелось тратить время, которого в связи с прибытием Шпанберга, просто не было, но тетушка потребовала к себе. Как будто возле ее юбок со мной ничего не случится. Это в том числе проявляются негативные стороны «покушения».

Между тем необходимость встречи с Ломоносовым давно назрела, а в дороге, при отсутствии возможности ускорить путь нажатием педали газа, самое то для общения.

Время, как же его не хватает! Всем нужно внимание, важно продолжать заниматься своей физической подготовкой, читать много книг, чтобы быть в курсе всякого рода вольтерианства. А всего-то хочется, поиграть с Аннушкой и Павлом, так вот их-то, как раз, сложнее всего увидеть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Много времени стала воровать жена, которая требовала все большего внимания. И ладно бы внимания моего, как мужчины, так нет. Катерина, все больше увлекающаяся трудами Дидро и Вольтером, искала во мне оппонента в спорах или единомышленника, постоянно настаивала на общении, как только я попадался ей на глаза. Уже ловил себя на мысли, что стараюсь избегать супруги.

Великая княгиня в своих фантазиях уже упразднила крепостное право, облагодетельствовала образованием всех подданных. Я же примерял в спорах с увлеченной, несомненно, умной, женщиной роль «адвоката дьявола» и постоянно дискутировал, ввергая супругу в неистовство. А еще ее извечные жалобы на «скуку», упреки, что мы мало развлекаемся. Екатерина быстро выкинула из головы все свои грешки передо мной, превращается в склочную жену и находя поводы для упрека.

Ну не нравятся мне развлечения этого времени, пустые досужие разговоры о моде или об оскандалившихся гвардейцев, кто с кем спит, а кто только желает с кем переспать. Общих тем уже не осталось, Екатерина охладела к делу издательства журнала «Россия», это видно и потому, что он становится менее интересным, у меня даже запланирована встреча с Якобом Штеллином по этому поводу.

Это разлад? Похоже! Уже нету той страсти, близость происходит, как необходимое, а не желанное. Не получилось стать соратниками, разные цели и еще более разнящиеся пути их достижений. Последний раз, когда мне действительно показалось, что мы с Катериной испытываем обоюдную страсть было перед приемом, но такое все больше редкость. Боюсь, что может настать тот момент, что объединять нас будет только стремление занять трон.

— Простите, я задумался, но вновь спустился с небес на землю и готов говорить с Вами, Михаил Васильевич, — я вымучено улыбнулся, уж больно кольнули мысли об отношениях в семье.

— Ничего, я, признаться, тоже задремал. В Вашей карете просто чудо, как приятно ехать, — потягиваясь, словно после сна, говорил Ломоносов.

— Подождите немного, такие кареты будут в продаже, или в мастерской смогут переоборудовать старые. Пока только испытание, мой друг, но скоро и на этом можно будет зарабатывать, — я зевнул, и вправду с рессорами очень даже стало комфортнее.

Я удивлялся сам себе, что элементарную, как для двадцать первого века, рессору до сих пор еще не «изобрел». Эллиптическая рессора не так уж сложна в исполнении, сколь трудностей было ее подвесить. Сейчас происходит испытание этого новшества. Нужно понять, как долго она прослужит, насколько склонна к коррозии. Если получатся приемлемые результаты, то я ворвусь в современный «автопром» с обновленными рессорами. Ведь то, что есть сейчас, это испытание для тех, кто внутри. Седалище отбивается за поездку порой так, что после долгого путешествия, невозможно присесть. И подушки не сильно спасают.

— Старайтесь подстраиваться под мои поездки, и тогда они будут в радость. Но, перейдем к делу… Вот даже не знаю только, какую клятву у Вас принять, чтобы то, что я хотел бы рассказать, осталось между нами. Это не только и не столько нужно мне, это важно для России, да и для всего мира.

— Я… Я… — замялся ученый, смутившись от перепада моего настроения. — Я, полагаю, что умею хранить тайны.

— Вы веруете в Бога? — продолжил я шокировать своими вопросами великого ученого.

— Это сложный вопрос для меня, но конечно, я христианин, — несмело отвечал Ломоносов.

— Поверьте, я не собрался Вас смущать такими вопросами, но то, что я расскажу, не поддается научному понимаю, или логике, — мой собеседник был весь внимание. — Сразу отмечу, я знаю очень много такого, чего не знает никто.

— Простите, Ваше Высочество, но это слова Сократа, я же понимаю, что сказать Вы желаете нечто иное, нежели об этом греке. Говорите, всему есть объяснение наукой, если пока нет, то будет в грядущем, — вышел из когнитивного диссонанса ученый.

— Итак, тут,- я достал три плотно набитых стопки бумаги, сшитых нитками. — Много химии, еще больше механики и иной физики, немного математики и биологии. То, чего еще не открыли порой с названиями, которые не используют. Может что-то уже в науке и есть, но мне сие не ведомо. Предугадывая Ваши вопросы. Отвечу на главный — от куда я это знаю.