Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

Приад вел свое отделение на помощь Кулесу, и очень скоро они оказались атакованы. На прежде пустынных улицах города внезапно со всех сторон на них двинулись те самые фермеры, которых десантники поклялись защищать. В первый раз за свою жизнь брат-сержант Приад понял, что ему придется нарушить клятву.

Еретики, которые лишь несколько минут назад выглядели несчастными сельскими тружениками, невинно пострадавшими и отчаянно нуждающимися в защите, теперь напирали на них с оружием в руках. Они были безумны, и они были яростны.

— Уничтожьте их! Уничтожьте их всех! — крикнул Приад своим бойцам, пытаясь пробиться к зерновой башне.

Их доспехи и болтеры компенсировали превосходящие силы культистов, но лишь отчасти.

Автоматной очередью Андромаку оторвало палец.

Ксандер упал и едва не был забит мотыгами безумцев до полусмерти, когда Натус в последний момент вытащил брата из кровожадной толпы.

У Сциллона в руке застрял обломок лезвия косы, и рана серьезно кровоточила.

Беснующиеся культисты облепили «Носорог», который остался стоять на главной улице. Ослабев от потери крови, Калигнес едва не терял сознание. Еретики подожгли бронетранспортер и, вытащив из машины десантника, стали рвать срывать с него доспехи…

Мемнес пал, не проронив ни звука — снаряд, попав в открытое лицо, прошел навылет.

Приад достиг зернохранилища и жестоко расправился с культистами, которые окружили Кулеса и Пиндора. Приад был с ног до головы перемазан красным — уже не только от дождя, но и от крови. Он прорвался к Кулесу и помог ему вытащить тело Пиндора.

Сверкнул молниевый коготь, и Приад приступил к завершению этого мрачного дела. Отменив прежнюю клятву, он теперь безжалостно карал вероломных фермеров.

К рассвету все было кончено.

Мемнес, Калигнес и Иллиус были мертвы. Как и четыреста семьдесят культистов.

Вроде бы это была победа. Хотя Приад никак не мог уговорить себя называть это так. Выглядело это все совсем не триумфально. Сержант демонстративно проигнорировал инквизитора Мабузе, ведя к шаттлу свое потрепанное отделение.

— Вы прекрасно выполнили свою работу, Приад. Вы достойны похвалы Императора! — произнес Мабузе своим обычным напыщенным тоном.

— Я привел своих воинов в ловушку, которую вам следовало бы разглядеть, инквизитор! — ответил Приад, когда уже закрывались люки шаттла. — В следующий раз, — да будет на то воля Императора! — работайте лучше!

Люки с грохотом затворились, и Дамоклы покинули Цереру, вернувшись в пугающую пустоту космоса и увозя с собой своих мертвецов.

Между тем, на планете внизу ни на минуту не прекращаясь, шел красный дождь.

Часть V

Багровый прилив

Итака

I

Итака. Гордая Итака. Мир океанов. Колыбель Змеев.

Бронированный шаттл появился в вышине внезапно — как комета, как падающая звезда, тянущая за собой огненный хвост. На раскаленном добела корпусе судна сияла, переливаясь, эмблема ордена — свившийся в два кольца змей…

Приад расцепил крепления на своем кресле и, гремя тяжелым снаряжением, подошел к ближайшему иллюминатору. Он встал, упершись руками по обе стороны овального проема. Далеко внизу, сквозь слепящие потоки огненных выхлопов, он увидел океаны — темное бурление гигантских масс холодной воды, яростное буйство бездонных итакских морей…

Шаттл круто спикировал вниз, но затем выровнял траекторию и перестал гореть в атмосфере. Сейчас он уже шел на довольно небольшой высоте и сравнительно невысокой скорости. Проходя над поверхностью океана, корабль испытывал на себе ураганные шквалы соленых, морских ветров, рисковал задеть гребни тянущихся к нему волн высотой с километр. Суиненэ — разворачивающаяся стена цвета стали, верная гибель для любого охотника на чорвов!

Приад заметил тень летящего корабля, чье отражение сверкало на бушующей внизу черной воде. Он также увидел марисэ — белую пену на волнах. Он увидел кипящие котлы ульбрумида — предвестника всплывающих чорвов!

Итака. Гордая Итака… Мир океанов. Колыбель Змеев. Пришло время командиру отделения отвинтить крышку медной фляги и исполнить обряд подношения воды.

Приад десять лет не был дома. И вот он — дом! Вот она — Итака!

В уголках его глаз выступили соленые капли. Обряд начался… Сняв перчатку, Приад вытер слезы и очертил на переборке эмблему Железных Змеев. Верные братья внимательно следили за его действиями.

Да, порой исполнение обряда протекало не совсем обычно. Порой фляги не требовалось.

Шаттл мчался на запад, словно трассирующий снаряд молнией промелькнул над рыбацкими поселениями, пронесся мимо залитых солнцем орубовых рощ архипелага, держа курс на скалы-костыли Проспекта Примарха. Эти огромные каменные башни выступали из воды как спина гигантского змея и, связанные с архипелагом, цепью протянулись в открытый океан на целых двести восемьдесят восемь километров.

Приад отдал распоряжения пилоту. Корабль замедлил ход и, слегка изменив курс, пошел на снижение к скале Суллы — тридцатиметровому утесу, возвышающемуся над западными полосами Проспекта. Большие океанские крючкоклювы, как и более мелкие чешуекрылые птицы побережья, тучей поднялись с облюбованных ими гнездовий на утесе, лишь только над океаном пронесся вой реактивных двигателей. Они взмыли в небо и, блестя на солнце серой чешуей, принялись кружить, громко щелкая клювами и пронзительно крича. Пенистые белые волны с грохотом обрушивались и разбивались о каменное основание утеса.

Корабль сначала завис над утесом, а затем, дрожа, сел на выровненную площадку, выпустив и надежно пристыковав к земле все три своих посадочных когтя. Рампа с лязгом отъехала, и в отсек тут же ворвались холодный морской воздух и никогда не умолкающий гул океана.

Лица десантников омыло ветром — бойцы отделения «Дамокл» стояли без шлемов на вершине утеса. Глотнув воздуха родного мира, все они, как один, ощутили свежее, покалывающее горло и легкие, дыхание морского простора. Необычно острые ощущения переполняли всех.

Уж слишком долго их органы чувств воспринимали реальность только через фильтры доспехов! Теперь же их лица были открыты, их обдувал поток холодного, сырого ветра. Вживленные рецепторы во много раз усиливали запахи этого места. Приад сделал глубокий вдох. В дуновении ветра он прежде всего ощутил озон и терпкий запах гуано чешуекрылых птиц. Он также уловил специфический соленый аромат слизи двустворчатых моллюсков, облепивших основание утеса; зловоние нефтяной пленки, которая в десяти километрах отсюда покрывала рокайлевые отмели; и даже резкий запах цитрусовой дольки в бокале с крепким коктейлем, в двадцати километрах отсюда в одной из прибрежных таверн архипелага…

Так много всего!

С хрустом ступая по соляной корке, покрывающей поверхность скалы, Приад подошел к самому краю утеса. Под ним, у самых его подошв, разверзалась бездна. Далеко, головокружительно далеко, плескались волны, разлетаясь облаками брызг, а суетливые крючкоклювы то и дело ныряли в эти облака, высекая радуги.

Приад оглянулся на своих бойцов: Кулес, Ксандер, Пиндор, Натус, Андромак с развевающимся за плечами штандартом, и Сциллон. Пилот и его помощник также вышли из корабля и, стоя чуть позади основной группы, в знак особого уважения преклонили колени.

— Во имя примарха, прародителя нашего… во имя ордена, что нас объединяет… во имя Бога-Императора, правящего нами… во имя родной Итаки!.. Пусть то, что принадлежало Итаке, вернется к ней снова!

Приад откупорил медную флягу и вылил тонкой струйкой остатки влаги. Вытекшие из сосуда капли, сверкая на солнце, как жемчужины, устремились вниз, к океану. Таков был обряд возвращения. Каждый Железный Змей, взяв из своего родного мира флягу с «живой водой», совершал обряд причащения по всей Галактике, потому что «живая вода» черпалась из океана, а океанская вода, как известно, есть кровь Императора! Теперь же, по возвращении, то немногое, что осталось во фляге, должно быть возвращено.

Один за другим, подходили бойцы к краю пропасти и выливали содержимое своих фляг в бездну. Потом Приад, Андромак и Ксандер подошли к краю и освободили три фляги, владельцы которых не смогли сами доставить их домой. Фляги хранили «живую воду» Калигнеса, Иллиуса и возлюбленного брата-апотекария Мемнеса. Держа в руках эвсипусы — медные урны — вперед выступили Кулес, Сциллон и Натус. На этот раз, как старейшему из Дамоклов, исполнение последнего долга перед умершими выпало не сержанту, а ястребиноглазому Пиндору.

Пока Приад с чувством декламировал «Плач Диссея», Пиндор по очереди открутил крышки у каждого эвсипуса и благоговейно развеял на соленом ветру серый пепел. Мягкий, сухой, невесомый, он, как прежде вода, воссоединился с морем. Все братья смогли ощутить запах этих пылинок, подхваченных ветром. Запах смерти и славы!