Вредина для мажора - Ники Сью

лицо высшего общества.

– Пойдет. Кать, я ж хорошо на парах себя веду?

– А, – Рина смущенно положила вилку на стол, глянула на меня, хлопая ресницами. Затем выдохнула и ответила: – Конечно. Конспекты хорошо записываешь.

– Вот, видите! Если отличницы меня хвалят, то какие могут быть разговоры?

– Вы вместе учитесь? – спросил папа, делая глоток красного сухого.

– Да, – ответили мы в один голос с Катей.

– А где познакомились? – продолжал отец.

– На улице, – втиснулась бабушка. – При мне. Твой сынок облил меня и Катеньку с ног до головы грязью.

Папа аж подавился. Закашлял, взял салфетку, начал рот протирать. Это первый знак будущих нотаций. Нет, может не сейчас, но потом он обязательно припомнит.

– Прошу прощения, – произнес старик. Посмотрел на меня так, словно припечатал тяжелой гирей. По скулам забегали желваки.

– Па, – улыбнулся я, включая милого сыночка. – Это случайно получилось. Да и вообще…

– Случайно? – усмехнулась бабушка. Умеет же подливать масло в огонь.

– Ба, ну что ты… я тебя даже не задел.

– Катеньку задел! – напирала она.

– В-все нормально, Надежда Петровна, – вступилась Рина. Голос ее тоненький звучал тихо, видимо смущалась.

– Как нормально? Витя, ты ему права купил?

– Да вот не знаю уже, – хмуро отозвался отец.

– Сам сдавал! – воскликнул я, повышая шутливо интонацию. – И вообще я торжественно приношу всем извинения. Кать, ты простишь меня? – глянул на свою солнечную девочку, а она чуть стакан из рук не выронила.

– Хватит, – буркнула мама, охлаждая атмосферу. – Может, о Марине поговорим? У них ребенок родился.

– Маринке? Вот этой недалёкой дурочке? – ба возвела глаза к потолку. Она в принципе не особо любила маминых подруг.

– Надежда Петровна, она не дурочка. Очень умная и образованная женщина.

– И как назвали ребенка? – спросил, замечая, как накаляется градус.

– Себастьян, – ответила мама, прикладывая салфетку к губам.

– В честь рака что ли? – на полном серьезе выдала бабушка.

– В смысле? Какого рака? – не поняла мать, вылупив большие глазища. Зато папа усмехнулся. Что уж там, я тоже еле сдержался.

– Ой, что у вас у молодого поколения только в голове. Был мультик такой, про русалку. Там рака так звали.

– Ариэль? – подала вдруг голоса Катя.

– Да кто его знает, – пожала плечами ба. – Я ж говорю, что Маринка недалёкая. Могли бы посоветоваться, уж если все так плохо с фантазией.

– Надежда Петровна, вы серьезно? – мать подобралась вся, а мы с отцом переглянулись. Первый звоночек.

– А что? Вот, Рома, ты хочешь, чтобы тебя раком звали?

– Я? – смешок сорвался с моих губ, что явно разозлило маман.

– Господи, да что вы к этому раку привязались? Это обычное имя. Очень популярное нынче. Вот соседи наши сына назвали Гвидоном. Тоже, между прочим, в обиходе.

– В морском? – не унималась бабушка.

– А откуда вообще повелся этот Гвидон? – спросил я, больше для поддержания диалога, ну и чтобы как-то опустить накал.

– Из сказки Пушкина, – ответила Катя. – Он сын царя. Пока тот был в походе, его сына и жену посадили в бочку и скинули в море. Однако Гвидон совершает благородные поступки, наверное, поэтому мальчику дали такое имя.

– Вот именно! – поддакнула внезапно мать. Я сперва обрадовался: наконец-то чудо: сошлись на ровной ноте. Но маман спустила мой порыв на нет. Поднялась из-за стола, фыркнула, а затем, не говоря ни слова, покинула кухню.

– И так каждый день, – сообщила ба, устало выдыхая. Я думал, мама вернется. Однако время шло, мы разговаривали, ели, а мать не возвращалась. В итоге папа тоже ушел, извинился перед Катей, пообещал в другой раз уделить больше внимания.

Остаток вечера мы провели втроем. Бабуля окончательно развеселилась, вошла в раж, начала давать Рине наставления и вот это типичное: «когда дети?». Я, конечно, старался отшучиваться. Ну, потому что какие дети, когда мы еще ни разу не целовались. Зато Катерина моя смутилась, едва не под стол скатилась.

* * *

После посиделок не сразу двинули домой. Погода стояла отличная, хотелось немного свежего воздуха. Катя поддержала идею, и мы поехали на набережную. Вот где наступила особенная блаж. Людей почти не было, зато луна какая, шум ветра и вода, в которой отражаются блики города.

Мы шли медленно, держась за руки, болтая о всяком разном. Забавно. Никогда не думал, что просто гулять с девчонкой так круто. И клубы никакие не нужны.

– Все чаще думаю о море, – произнесла Катя, поглядывая на озеро. Мне хотелось сказать, «А я о тебе думаю». Однако сдержался. И так болтаю достаточно.

– Давай поедем, я серьезно.

– На море? Далеко же, и дорого, – искренне удивилась Рина. В ее невинном восприятии мира было что-то поистине особенное.

– Вообще недорого, мы же туда и обратно. На машине. Ты только выходных два возьми. А я насчет остального позабочусь.

– Нет, Ром, я так не могу. Это… – мы остановились. Вернее, я остановил нас. Встал перед Катей, взял за вторую руку. Чуть наклонился, старательно разглядывая ее янтарные глаза.

– Поехали со мной? Ну что мне сделать, чтобы ты сказала «да»?

– Ты включил харизму? – она смущенно улыбнулась.

– Эта функция включается автоматически, когда я смотрю на тебя. Вообще это моя заветная мечта – поехать на море осенью.

– Мечта? Твоя мечта Эверест покорить, я помню, – выдала Катя. Теперь был мой черед удивляться. Запомнила ж, забавно. Обычно девчонки не заостряли внимание на подобных мелочах.

– Ладно, ты меня спалила. Это не та мечта, есть другая. Вот прям сейчас родилась. Давай ее исполним.

– Какая же? – спросила Рина, а я скользнул к ее губам и залип на них. Да, пожалуй, это была заветная мечта – попробовать их на вкус.

– Соглашайся, иначе не получится.

– Ну не знаю… – слегка игриво протянула она, отводя взгляд в сторону. Мы держались за руки, а осенний ветер задувал под одежду, напоминая о предстоящих холодах. Но мне было не холодно. Казалось, кто-то надел теплый шарф, окутал солнцем. Казалось, моим шарфом была девушка с янтарными глазами. И от этого осознания еще больше захотелось прильнуть к Кате. Обнять и не отпускать.