САФАРИ - Александр Байбак

Дела… Это что, все аборигены такие? Как же с ними торгуют и в контакт вступают? Я тут же озвучил возникший вопрос и выслушал пространный ответ майора:

— Которые кочевники все такие. Но их не так много по сравнению с оседлыми. Почему и когда произошло разделение аборигенов на две неравные группы, нам неизвестно. Но еще до Бойни отмечались случаи конфликтов с кочевниками, тогда как оседлые легко пошли на контакт. В первое время после войны, когда только происходило становление княжества, с кочевниками было много проблем, но еще больше их доставили оседлые. С этими удалось договориться — они прекрасно понимали силу нашего оружия, и инстинкт самосохранения у них прекрасно развит. Теперь живем мирно. Кочевники же другое дело. Они режут всех, кто не относится к их племени. И нас, и оседлых местных — им без разницы. Но есть сведения, что между собой племена как-то уживаются, войны идут, но не превращаются в тотальный геноцид.

— И что, в переговоры даже не пытались вступить? — изумился я.

— Пытались, ага, — сплюнул майор. — После этого и появилась тактика тотального уничтожения. Увидел кочевника — убей не задумываясь. Наименьшее из возможных зол. Сам в живых останешься, и племя вырезать не придется. Ну, или беги без оглядки, чтобы не догнали.

Между тем бэтээр, плавно раскачивающийся на неровностях покрытия взлетного поля, да изредка похрустывающий подминаемыми кустами и небольшими деревцами, достиг места назначения. Остановился, рыкнув движком на холостом ходу.

— На выход! — распорядился майор, распахивая люк.

И первым выпрыгнул из уютного нутра бронированного монстра.

Я последовал за Волчарой, взяв автомат наизготовку. Рядом зашуршали травой Сашка со старшиной. Крохин, шедший замыкающим, захлопнул люк и вскинул РПКМ с "банкой", контролируя окрестности. А я и внимания не обратил, что у него ручник за основное оружие… Весть дисками увешан, хотя что ему, гориллоиду. С его комплекцией и "корд" можно таскать.

Растянувшись редкой цепью с майором во главе, мы осторожно пошли вдоль забора из вездесущего колючего кустарника. Что-то вроде акации, но есть и отличия — более низкорослый.

Вообще, местность вокруг для бывшей Базы-7 весьма характерная — перепаханные пенобетонные плиты взлетной полосы, тут и там растянуты живыми изгородями труднопроходимые заросли. Периодически глаз натыкается на более крупные обломки. Схорониться есть где, что радует. Не хотелось бы попасться на глаза охране лагеря. Не верю я, что самое ценное — детей — могли люди, пускай даже столь архаичные, оставить без присмотра.

Однако майор уверенно хрустел травой под подошвами, бесцеремонно раздвигал кусты и продирался сквозь колючки, немало не заботясь о соблюдении скрытности. Правда, автомат держал наготове, сопровождая любой взгляд движением ствола. Значит, чего-то опасаелся…

К лагерю, если так можно назвать скопление тягловых животных, впряженных в волокуши и брошенных стоять без всякой привязи, подошли минут через десять. Как и предсказывал Волчара, взрослых не оказалось — самому старшему из найденных аборигенов было лет девять на вид. Кроме этого пацаненка на волокушах сидело, лежало и плакало, требуя еды, еще десятка четыре разновозрастных детей, от младенцев до вполне самостоятельных пяти-семилетних. Они пугливо жались к узлам с домашним скарбом, глядя на нас большими грустными глазами, в глубине которых застыл страх.

— Млять! — в сердцах высказался майор, осматривая табор. — И что с ними делать? Долбаные кочевники, собственных детей не жалеют… Суки!

Сопротивления оказать никто не пытался, наоборот, при виде сурового старшины дети сжимались в комочки, силясь слиться с окружением. Суровый сержант Крохин, крепко державший в мозолистых руках целую роту отчаянных вояк, это зрелище выносил с трудом — щека его дергалась, а в уголках глаз набухали слезинки. Мне тоже было не по себе. Такого я не мог представить даже в самом страшном сне. Вспомнились слова майора: "… рука не поднимется". Вот именно. Самые обыкновенные дети, страшно испуганные и покорно ждущие свою судьбу.

— Что делать будем, товарищ майор? — срывающимся голосом поинтересовался старшина. — Нельзя их тут одних оставлять, волки порвут. Или другим кочевникам на поживу пойдут.

— Так, мля! Сержант, хорош нюни распускать! Слушай мою команду, — Волчара овладел собой и принялся раздавать распоряжения. — Детей пересчитать, выявить количество младенцев, требующих особого ухода. Осмотреть обоз на предмет теплой одежды или одеял. Еду тоже собрать, туда-сюда. Сейчас вызову из лагеря машину, "двойка" их сопроводит. Потом грузим всех в кунг, перевозим в расположение и размещаем в одном из помещений подвала. Там вроде есть не особенно захламленные?

— Так точно! — отозвался Крохин. — Имеется один полупустой склад, всех разместим.

— Молоко у нас в сухпайках есть?

— Есть немного сухого, — задумался старшина. — Водой разведем, подогреем… Сообразим мелким перекусить, не сомневайтесь. А тех, что постарше, тем более накормим.

— Вот и славно. Приступайте, старшина! — майор обернулся к нам с Сашкой. — А мы, товарищи офицеры, пока покараулим, волков тут действительно много. Придется, видать, всех волов им на поживу оставить…

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, База-7,

6 марта 2535 года, вечер

Остаток дня прошел суетно. Началось все с того, что я, наконец, уловил не дающую покоя мысль и тут же пристал к Волчаре:

— Майор, слушай, — тот недовольно покосился на меня — я его выловил, когда он бежал куда-то по сверхсрочным делам. — Я вот тут подумал — откуда в племени столько воинов?

— А? Капитан, тебе делать нечего? — возмутился майор, и изменился в лице. — Твою мать!..

— Вот именно, — подтвердил я, опершись о борт кунга. — В первой волне сколько было народу? Что-то около трех сотен. И все отборные бойцы. Во второй около сотни, это уже резерв военного времени — пожилые и юнцы. И в третьей волне пара сотен стариков, женщин и подростков. Вопрос — на триста мужиков в расцвете сил триста человек нагрузки? И детей всего десятка четыре…

— Да понял я, куда ты клонишь, — буркнул Волчара. — В таком племени должно быть человек семьдесят бойцов. Край сотня. Но никак не три. Млять! Очень похоже, туда-сюда, что они ополчение с нескольких племен собрали. Как раз около шести часов понадобилось для сбора. К тому же мы не знаем, когда они нас обнаружили. Может, еще с вечера. Так что дело швах.

— Думаю, не все так страшно, — покачал я головой. — Если это ополчение, то мы выбили наиболее боеспособных, плюс остатки ближайшего племени. До стойбищ остальных далеко, если и появятся, то нескоро, плюс из кого им отряд собирать? Из стариков и баб?

— Может, ты и прав, капитан, — задумался Волчара. — Если бы они от нас отстали, все проблемы бы решились. Еще одного штурма мы можем не выдержать.

А вот тут он прав. Пока мы возились с доставшимся в качестве трофея детсадом, остававшийся в расположении старлей Игнашов провел инвентаризацию и подсчитал потери. Одиннадцать человек убитых, двое тяжелораненых — парень с разбитой камнем головой, и, к моему изумлению, боец, которого бабы грызли. Порвали его основательно, но не до конца. Легкораненых много больше — фактически каждый второй. Захватили одного пленного — его я моментально опознал по рассеченному плечу и сломанной ноге. Собрали трофеи — кучу металлолома и два десятка "мосинок" в разных исполнениях: как с пластиковыми ложами, так и с деревянными. Что делать с трупами, не ясно. Похоронить всех имеющимися силами нереально, поэтому просто вынесли убитых кочевников за периметр, а своих погибших разместили в одном из складских помещений, подальше от подвальчика, отведенного для содержания детей. Их, кстати, удалось накормить — обычные перепуганные дети, причем, голодные, на контакт пошли достаточно легко, разве что языка не понимали. С младенцами, правда, пришлось повозиться, но и тут хитрый старшина нашел выход — налили разведенного сухого молока в фляжки и заткнули горлышки скрученными в жгут тряпицами. Получилось некое подобие бутылочек с сосками. С горем пополам, но и грудничков накормили. Хорошо, что их всего семеро было. Потом поручили заботу о них двум восьмилетним девчонкам — как оказалось, маленькие кочевницы уже вполне сносно владели искусством ладить с малышней. Параллельно разбирались со стойбищем — шерстили поклажу на предмет всякого полезного, распрягали волов и разгоняли по округе. Все-таки больше шансов выжить, чем с волокушей за плечами. В делах и заботах прошло два часа, а потом состоялся мой разговор с майором Волчарой. И все это время царило затишье — ни одного кочевника на горизонте. Поэтому я и предположил, что нападений больше не будет, по крайней мере, сегодня.

— Надо с начальством связаться еще раз, — подвел итог беседе майор. — В подробностях доложить.