КГБ сегодня. Невидимые щупальца. - Джон Бэррон

Советские ракетные снаряды «САМ-7», сбившие немало американских боевых самолетов во Вьетнаме, были сконструированы явно по образцу американских ракет «Редай» того же назначения. Кража американских технических секретов позволила Советам решить проблему катапультирования самолетов с борта кораблей военно-морского флота, над которой безуспешно бились советские конструкторы.

Советы дополняли эту деятельность широкой легальной покупкой оборудования и технологии. С начала 70-х годов они заставили свою систему «активных мероприятий» неустанно внушать Западу, что Советский Союз представляет собой настоящее Эльдорадо для любого коммерсанта и промышленника. Никсоновская администрация, опьяненная перспективами якобы наступившей «разрядки», легко позволяла в ту пору советским научным работникам и инженерам посещать и детально осматривать американские секретные лаборатории и заводы, которые по сути должны были бы оставаться скрытыми от посторонних глаз.

Советские делегации регулярно посещали гигантские авиазаводы фирмы «Боинг» в Сиэттле, авиационный завод «Локхид» под Бербанком, рисуя местной администрации лучезарные перспективы миллиардных контрактов на поставку Советскому Союзу современных пассажирских самолетов. Чтобы решить, самолеты каких типов следует закупать, Советы, естественно, должны были ознакомиться со всевозможной технической документацией, характеризующей эту авиационную технику. И они получали такую документацию.

Как-то вечером, после конца рабочего дня, советский инженер проскользнул в гостиничный номер, занимаемый американским служащим, который был назначен сопровождать делегацию будущих покупателей. Инженер был нетрезв и сразу же выложил опешившему американцу, бегло говорившему по-русски: «Не будьте такими идиотами! Мы никогда не купим ваши самолеты, у нас на это нет денег. И потом — как же мы заставим всю Восточную Европу летать на наших самолетах, если сами будем покупать ваши? Мы здесь только для того, чтобы выведать ваши секреты!»

Действительно, Советы так никогда и не сделали попытки приобрести какой бы то ни было пассажирский самолет американской конструкции. Но десять лет спустя они начали наконец серийное производство своего первого широкофюзеляжного реактивного лайнера — «Ил-86», изрядно напоминающего наш «Боинг-747». Их новый транспортный самолет «Ил-76» сильно смахивает на «С-141» того же назначения, строящийся фирмой «Локхид».

С одобрения американского правительства ряд фирм поставил Советам оборудование для новых заводов, в том числе для КАМАЗа, сооружение которого обошлось в полтора миллиарда долларов.

«РИАД» — основная модель крупного современного компьютера, производимая странами советского блока, представляет собой копию американских ИБМ-360 и ИБМ-370. Кроме того, эти страны легально приобрели в общей сложности более трех тысяч миникомпьютеров и используют их для военных целей.

Получая от Запада новейшее оборудование и технологию, Советы имеют возможность кое-как подравнивать под современный уровень свою неэффективную в целом, отсталую промышленную экономику, а это позволяет советской олигархии сохранять в неприкосновенности свою тоталитарную систему.

Занимаясь кражей американской технологии, гебисты действуют преимущественно с территории трех главных заповедников, отведенных для них в Соединенных Штатах. Это — советская миссия при ООН в Нью-Йорке, советское посольство в Вашингтоне, в пяти кварталах от Белого Дома, и консульство в Сан-Франциско. Резидентуры КГБ в этих трех пунктах представляют собой мощные шпионские гнезда, напоминающие по структуре резидентуру в Токио. Как и там, верхний этаж соответствующего здания набит электронной аппаратурой, а на крышах возвышается лес антенн.

Эта аппаратура служит КГБ для перехвата и записи тысяч частных американских телефонных разговоров. В настоящее время более половины всех телефонных контактов осуществляются с помощью микроволновых каналов связи. Записи разговоров (среди которых, разумеется, много случайных и представляющих интерес только для собеседников) поступают в компьютерные устройства, запрограммированные на отбор по заранее определенным телефонным номерам, принадлежащим фирмам, которые выполняют военные заказы, исследовательским лабораториям, учреждениям военного ведомства. Таким образом КГБ накапливает массу «производственной» информации. Последняя обобщается, сортируется и анализируется на досуге московским «центром». Если КГБ вдруг заинтересуется тем или иным конкретным американским гражданином, имеется полная возможность приглядеться к его личной жизни, введя в компьютерную систему целевого отбора информации номер его телефона.

Проблема такого телефонного шпионажа особенно актуальна для Калифорнии. Здесь в пределах досягаемости советского консульства в Сан-Франциско (для которого специально выбрано место на холмах высоко над городом) оказываются телефонные разговоры, ведущиеся далеко к югу, в «Силиконовой долине», где сосредоточено множество важнейших исследовательских центров электронной и компьютерной промышленности.

Та же проблема возникнет и в Вашингтоне, когда Советы закончат здесь строительство нового здания своего посольства. Дело в том, что Госдепартамент близоруко согласился разрешить это строительство на Маунт Алто, то есть в самой высокой точке американской столицы. Отсюда КГБ сможет контролировать линии микроволновой связи между многими жизненно важными правительственными учреждениями США и перехватывать разговоры по этим линиям.

Перехват телефонных разговоров и все остальное, чем занимается КГБ в Соединенных Штатах, направлено в первую очередь на проникновение в американские спецслужбы, для того чтобы ослабить их, — в частности, путем вербовки их сотрудников. ЦРУ и ФБР представляют собой систему, оберегающую страну от происков КГБ, и ослабление этих ведомств — для Советов не менее важная задача, чем добывание всеми правдами и неправдами новейшей технологии.

Насколько мне известно, до сих пор не наблюдалось — или почти не наблюдалось — случаев, когда бы кто-то из сотрудников американских секретных служб стал работать на КГБ из побуждений идейного порядка.

В 1960 году в Советский Союз бежали два сотрудника Агентства национальной безопасности — Бернон Мичелл и Уильям Мартин. Оба испытывали в США «трудности материального характера» и еще некоторые специфические «неудобства», связанные с тем, что оба были гомосексуалистами, а в США этот грех тогда очень еще порицался.

Некоторые сотрудники ФБР в начале 60-х годов имели основание подозревать, что КГБ завербовал одного из их коллег, работавшего в Нью-Йорке, однако доказать это с полной несомненностью не удалось. Подозреваемый отрицал все предположения о его связи с КГБ, и к моменту его выхода в отставку так ничего и не прояснилось.

В 1966 году, находясь в служебной командировке по заданию Агентства национальной безопасности, установил контакты с КГБ сержант американской армии Рой Родс. Обнаружив, что за ним ведется наблюдение, Родс покончил с собой и таким образом избежал ареста и следствия. ФБР установило, что КГБ выплатил ему приблизительно 30 тысяч долларов наличными.

В 1968 году руководство ЦРУ заставило подать в отставку сотрудника этого ведомства Филипа Эджи. Причин для этого было достаточно: Эджи любил выпить, поволочиться за женщинами — сотрудницами посольства, где он бывал, к тому же он погряз в долгах. После ухода со службы он ожесточился и начал предлагать свои услуги сначала кубинской разведке, а затем и КГБ. Кажется, он объявил себя коммунистом. Во всяком случае, он сделался убежденным идеологическим противником Соединенных Штатов и открытым союзником КГБ, — но, к счастью, это превращение произошло — а быть может, и началось, — уже после того, как он ушел из ЦРУ.

Наибольший урон ЦРУ понесло не от действий КГБ, а в результате неожиданного, мягко говоря, поведения своих же бывших сотрудников. Одним из таких оригиналов оказался Уильям Кампилес.

Кампилес рос сиротой. Отец его рано умер, и мать, служащая кафетерия, выбивалась из сил, лишь бы удовлетворить все желания и прихоти своего единственного сына. Поступив в университет штата Индиана, Кампилес учился очень неплохо. Показательно, однако, что однокурсники считали его ловкачом или, как выражались некоторые, «хитрожопым». Находясь на последнем курсе, он предложил свои услуги ЦРУ: его обуревало желание «стать настоящим шпионом».

Процесс его оформления и необходимой проверки занял более года, и Кампилесу пришлось ждать до марта 1977 года, пока наконец не началась его работа в ЦРУ. Он надеялся, что его направят в Отдел секретных операций, занимающийся сбором разведывательной информации по всему миру и борющийся с происками КГБ. Вместо этого после непродолжительной стажировки он был направлен в Контрольный центр при штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния.