Нерушимый-5 - Денис Ратманов

телефону, сам понимаешь, говорить о таком нельзя. Народ все узнает только во время суда.

— Все, — подытожил я. — Пойдем на допрос, может, быстро отстреляюсь и успею немного поиграть.

Быстро отстреляться не получилось. На допросе, который теперь напоминал ненавязчивую вежливую беседу, присутствовали четверо мужчин, трое в костюмах, один по форме. У меня спросили согласие, чтобы вести видео и аудиозапись, и плюс ко всему мои показания печатала секретарь, чтобы я расписался в протоколе.

Вопросы были не те, что задавала Семерка.

Как часто я контактировал с Шуйским? Что плохого он делал и что хорошего? Какие отношения у него были с Тирликасом? Поскольку знал я немного, двое в костюмах быстро потеряли ко мне интерес, и их сменил полковник в форме.

Этого интересовало, подвергался ли я насилию со стороны сотрудников КГБ, пытались ли они расследовать дело Шуйского, прислушивались ли к моему мнению. Я рассказал все, как есть: им нужно было быстро закрыть громкое дело и выслужиться, а сам думал, что вот сейчас все происходит именно так, как должно быть в идеале. Этот СССР точно с головы не гниет, а сбои идут именно на местах, что меня очень радовало.

Затем четвертый мужчина стал расспрашивать про Фарба.

Минут на пятнадцать обо мне будто бы забыли, а потом занялись деталями. Закончили без двадцати четыре. Со мной остался полковник в военной форме, Виталий Викторович Паньков. Или не военной — я это не изучал, а потому не могу так сразу сказать, какого ведомства форма. Полковник уселся напротив и сказал:

— Спасибо за сотрудничество, Александр. Вы понимаете, насколько важное дело мы расследуем, потому ваше присутствие на беседе может понадобится в любой момент. Огромная просьба: воздержитесь от поездок в ближайшие пять дней.

«Слава богине, — подумал я, — всего пять дней. Этот и следующий матчи будут дома».

— Рад помочь, — сказал я. — Но и у меня к вам будет огромная просьба. Шестнадцатого апреля у нас важный матч. Не могли бы вы не вызывать меня в этот день с семнадцати до двадцати ноль-ноль?

— Лично я приложу все усилия, — улыбнулся он. — Видел вашу игру. Талантливо. Впечатлен.

Мы пожали друг другу руки, и я направился к своему личному милицейскому такси. В принципе, к четырем я должен успеть в спорткомплекс.

Пока мы ехали, я еще раз проверил свой банковский счет: все еще заблокирован. Выругался. Скрепя сердце выставил на продажу свою машину, цену установил двести тысяч — на сто пятьдесят ниже рыночной.

Когда приехал, на ворота меня Саныч не поставил. Команды доиграли, причем Жека теперь был в основном составе, и мы отправились в тренерскую — слушать про игру наших грядущих соперников, «Кубани».

Вторую лигу мы рвали, как Тузик грелку, теперь же задачи усложнились, но я все равно был уверен, что «Титан» пробьется в вышку, только бы не мешали, по судам-допросам не таскали.

Глава 22. Теплое участие сильного богатого человека…

16 апреля 2024 г.

До начала матча оставалось два с половиной часа. Мы набились в тренерскую — напряженные и сосредоточенные. Даже Левашов с Гусаком не хохмили, и Колесо примолк. Все берегли силы для игры.

Вокруг стадиона стаей голодных волков шастали болелы со знаменами, выли и орали — поддерживали как могли. Ощущение было, что мы закрепились в ожидании интервентов, готовые залить их огнем из всех стволов, а болельщики — это наша авиация.

В последнее время Сан Саныч все больше внимания уделял тактике. Мол, тренироваться и бегать, как жеребцы, вы и сами сможете. Квадраты с вами и Древний поставит. А вот головой работать тоже надо уметь.

Обведя нас задумчивым взглядом, он сказал:

— «Кубань», как вы уже и сами знаете — команда очень непростая. Мы столько дней их игру разбирали. Почему?

Я собрался ответить, но меня опередил Жека:

— Она как бы зеркалит.

— Именно, — кивнул Димидко. — Вот поставим мы, как обычно раньше было, пять в защиту… То есть, три защитника и два края. А кубаноиды выстроятся так, что зажмут именно краёв, не позволяя им далеко отходить от своих ворот. И оттуда, с краёв, будут прорываться к нашей штрафной. А если поставим четверых, и трое в центре?

— Они, наоборот, сыграют, в оборону, — блеснул интеллектом теперь уже Погосян.

— Если у нас один нападающий — у них четыре защитника — больше и не надо, — продолжил Димидко. — И так — под любую нашу расстановку. Скажем, будет у нас, как я предполагаю, пять защитников, ромб в полузащите и один ярко выраженный нападающий. Что они сделают?

— Насытят середину поля? — попытался умничать Игнат.

— Тьфу! Вот что за люди пошли! Все и всё знают! А раз ты умный, вот и посидишь на скамейке. Выйдешь на усиление, если кто устанет. Понял?

И немного помолчал, строго смотря на Игната, а потом заговорил более жестко:

— И всем остальным: если можно, на поле — без самодеятельности. Вы установку тренера соблюдайте. Потому что тренер вам все разъяснил, разжевал, в рот положил… Глотайте! Центр они там насытят… Ну да. Центр поля будет все решать. Потому что их нападающих — они обычно в два центральных играют — прикроют трое наших защитников. А края, по идее, — вперед, на помощь полузащите и нападению.

Димидко наконец сдвинулся к доске и расставил магниты.

— И вот тут они цепью могут встать и выставить четырех в линию. А четверых вдвоем просто так не пройти. У нас же там всего двое, выходит, Левашов и Клыков. Один чуть сзади, подчищает, помогает защите и кидает мяч вперед. Один — опять один! — впереди под нападающим. И получается вот такая ямища, в которой пропадают наши двое полузащитников, перекрытые их четверкой. И от наших ворот до наших атакующих — дыра. Пустое место. Только дальние забросы, только простая и ясная игра. Так она и для них — ясная! Вопрос залу: что делать?

— Подыграть? — буркнул из угла Жека. — Ну, типа, отзеркалить тоже? И если мы знаем, как они играют…

— Мы знаем. А они знают, что мы знаем. И они, что интересно, знают, что мы знаем, что они знают, что мы знаем… В общем, коса на камень. Легкой игры не будет. И есть у меня ощущение, что все решит личная техническая подготовка. Не перепас в центре поля —