Публичное разоблачение - Лаура Ван Вормер

– Хорошо. – У меня сложилось впечатление, что он что-то читает и делает пометки. – Я нашел Пита, – сказал он. – Он был на втором этаже в кладовке за библиотекой.

– И что он там делал?

– Прятался. Но он не хочет с нами разговаривать. Мы осмотрели весь дом, но ничего не нашли. Ни отпечатков пальцев, ничего, Я спросил у него, кто мог перевернуть весь его дом, и он смотрел на меня как на сумасшедшего. Затем он ответил…

– Масоны, – вставила я, зевая.

– Совершенно верно. – Бадди вздохнул. – Хотя, судя по полученным результатам, я начинаю думать, что он прав.

– Спасибо, Бадди. Держи меня в курсе дела.

– Конечно.

Я вернулась в постель. Чувствовала себя такой уставшей. Помню, однажды в старшем классе школы я загоняла себя так, что наконец свалилась. До самой последней минуты занималась спортом, принимала участие в школьной сборной» чтобы увеличить свои шансы на получение стипендии. И как-то вечером, когда действительно была свободна, вошла в свою комнату и внезапно почувствовала себя так же, как чувствую сейчас. Уставшей и переполненной мыслями о том, что мне никогда не достичь намеченной цели.

Только на сей раз я не знаю, в чем состоит моя цель. Действительно не знаю, где хочу жить, какие репортажи делать и кого любить.

Так часто моя жизнь со дня смерти отца казалась мне нереальной. В нашей маленькой семье каждый отчаянно скучал по отцу, но делал вид, что не слышит, как тайно плачут домочадцы. Однажды я слышала, как Роб, когда ему было лет девять и его команда проиграла в Молодежной лиге, плакал в укромном уголке, взывая к отцу, почему он его покинул.

Ведь именно моя неопределенность повлияла на выбор моей матери, и она нашла себе того, кто заботился бы о ней. Надежды на меня уже не было, А что можно сказать о моих отношениях с Дагом? А мой роман с мужчиной, у которого любовная связь с замужней женщиной, сыгравшей такую роль в моей жизни?

Определенно мне надо легче относиться к жизни.

Хотя есть одна проблема, о которой бы мне хотелось знать все наверняка. Я должна выяснить, что случилось с моим отцом. И возможно, выяснив это, я исключу из своей жизни то, что так мешает мне жить.

Перекатившись на бок, я сняла телефонную трубку. Позвонила в офис Спенсера и спросила, не могла бы я с ним сегодня встретиться. В офисе. Быстро просмотрев его расписание, секретарша ответила: «Да, когда угодно».

Офисы «Беннет, Фицаллен и Ко» располагались на Парк-авеню и Пятьдесят шестой улице. Я остановилась в вестибюле возле стойки охранника, и мне выдали бейдж и провели к лифту. Я поднялась на этаж Спенсера. Выйдя из лифта, я попала в маленькую, но очень уютную приемную, где стояли полки с книгами и столик с телефоном, которым я могла воспользоваться и сообщить, что я уже здесь. Но необходимость в этом отпала, так как из-за угла сразу же появился Спенсер. Рукава его белой рубашки были закатаны. Он обнял меня, прижал к себе и не хотел отпускать.

– Спасибо, – выдохнул он.

Когда за его спиной я увидела привлекательную женщину, вышедшую из-за того же угла с большим кожаным портфелем в руке, я предупреждающе воскликнула: «Спенсер!» И он, отстранив меня, оглянулся.

– О, Кейт, привет, – смутился он.

Женщина вежливо улыбнулась ему и нажала кнопку лифта. Она сделала вид, что ничего не видела.

– Привет, – ответила она.

– Кейт, хочу познакомить тебя с женщиной, которую, как я надеюсь, сумею уговорить выйти за меня замуж, – сказал он, подталкивая меня к ней. – Салли Харрингтон.

– Здравствуйте, – сказала женщина, подойдя ко мне и крепко пожав мне руку. – Я Кейт Вестон.

– Наш издатель, – сказал Спенсер, – и мой босс.

Лифт раскрылся, но Кейт махнула рукой находившимся в нем людям. Ясно, что ей любопытно узнать, кто я такая и откуда свалилась на голову Спенсера. Они со Спенсером хорошие друзья, работают вместе долгое время и проехали немало миль, устраивая конференции и съезды.

– Значит, я должна тебя поздравить? – спросила Кейт.

Я наконец обрела голос:

– Мы познакомились со Спенсером меньше трех недель назад.

– О Господи! – воскликнула она с укором. – И ты молчал все это время?

– Салли явилась подобно чуду, – сказал Спенсер и, взяв меня за руку, продолжил: – Сейчас она очень сердита на меня и имеет на то право. Я вовлек ее в свою жизнь, не дав опомниться, и она не имеет ни малейшего представления, что это за жизнь.

– Хочешь сказать, какая она сложная, Спенсер? – подчеркнуто заметила Кейт, похлопав его по плечу, прежде чем снова нажать на кнопку лифта. – Если собираешься изменить свою жизнь, ты должен начать с изменения своего языка, который изменит твое мышление и твое поведение, правильно? – Она подмигнула мне. – Мы сейчас работаем над книгой «Помоги себе сам», в которой есть ряд ценных советов. – Выражение ее лица снова стало серьезным. – Все, что могу сказать вам, Салли, я знаю Спенсера десять лет и три из них работаю с ним. Он прав, жизнь его совершенно запутанная. Но он замечательный друг, одаренный редактор, и мне неприятно видеть, как этого беззащитного заманивает в темную аллею известная разбойница, которая скупает косметические компании.

Она вошла в открывшийся лифт.

– Спасибо, – сказала я. – Было очень приятно с вами познакомиться.

– Надеюсь вскоре с вами увидеться, – сказала она, и дверцы сдвинулись.

– Она знает о Верити? – Я с удивлением смотрела на Спенсера.

– Да.

В раздумье я взяла его за руку.

– Хочу познакомиться с твоими коллегами. Именно за этим я пришла. Хочу узнать людей, которые знают тебя.

Ясно, что Спенсера здесь любят. Мы заходили в каждый кабинет, заглядывали в каждый уголок на этаже, встречались со всеми, начиная со старшего редактора, арт-директора и кончая уборщиком и снабженцем.

Я познакомилась с редакционной секретаршей, молодой кореянкой, работающей как на Спенсера, так и на Кейт Вестон. Она сидела в кабинете без окон, похожем на будку. У нее был измученный вид, какой бывает у всех в начале карьеры и является результатом долгих часов работы, стресса и тесноты, не говоря уже о плохом кофе и спертом воздухе.

– Рада познакомиться с вами, – сказала она. – Вы репортер, не так ли? Та самая, которая работает на «Экспектейшнз»?

– Да, – удивилась я.

– Спенсер рассказывал о вас. – Она широко улыбнулась. – Он говорил, что вы очень хорошая.

– О! – вымолвила я, взглянув на Спенсера.

– У нас есть все ваши газетные вырезки, – продолжала она, указав на папку. – Откровенно говоря, я пока не все прочитала, а Спенсер все.

– Значит, у тебя есть на меня досье? – спросила я Спенсера, как только мы оказались за дверью.

– Мне хотелось узнать, как ты пишешь.

– Ну и какие вырезки ты нашел?

– Все из «Геральд американ». Мне пришлось заплатить одной сволочной леди из вашей библиотеки, которая отказывалась сделать для меня эту работу, все время повторяя: «Почему бы вам не попросить их у нее?»

– Ну и почему ты просто не попросил у меня?

– Потому что ты все время занята, – ответил он. – К тому же хотелось прочитать их без твоего ведома.

– Гм. – Я проследовала за Спенсером по коридору. А как бы он поступил, если бы мои статьи ему не понравились?

Мы вошли в кабинет Спенсера, который мне сразу понравился. Нельзя сказать, что он слишком велик. Одна его стена – сплошное окно. Больше всего мне понравились книжные полки. На них книги, макеты переплетов, фотографии авторов, безделушки, пресс-папье и памятные подарки. Немного хаотично, но все прелестно. Забавно.

Я смотрела на него как в первый раз. И тут я заметила в нем что-то новое.

– Ты похудел?

– Угу, – подтвердил он, снимая трубку телефона. – Десять фунтов, как мне кажется. Я всегда худею, когда волнуюсь. – Он указал мне на стул. – Мне нужно отзвониться, а потом мы можем идти.

– Куда?

– Куда хочешь. Туда, где мы сможем поговорить.

Я вышла в приемную, где сидела его помощница. Ее звали Маделайн, и она окончила колледж Боудена. Больше я о ней ничего не знала.

– Как долго вы здесь работаете? – спросила я.

Она оторвала взгляд от экрана, где висело деловое письмо.

– На Спенсера или на «Беннет, Фицаллен и Ко»?

– Меня интересует и то и другое, – сказала я, глядя с восхищением на фотографию на ее столе.

– На Спенсера немногим более года. На компанию два. Я прошла подготовительные курсы после окончания…

– Колледжа Боудена, – сказала я, склонившись над столом, чтобы рассмотреть фотографию собаки.

– Откуда вы это знаете? – воскликнула она, польщенная, как это всегда бывает с людьми, которыми интересуются репортеры.

– Мне сказал Спенсер. Кто это?

– Это моя Шарки, – гордо ответила она. – Она живет у моих родителей в Пенсильвании. Я не могла взять ее с собой в город.

– Но вы можете навещать их.

– О да. Она сходит с ума от радости; когда я приезжаю к родителям.

– Думаю, и твои родители тоже.