Рацухизация - В. Бирюк

Тут влетает сигнальщик. И вытягивается по стойке смирно. Сразу видно: прошёл психокондиционирование по Точильщику.

– Дозволь докласть. Весть с Мертвякова луга. Багоня щербатый сигналит. Эта… ну… воруют. Сено наше воруют! Гады! Мужиков — осьмнадцать, лошадей двенадцать, волокуши. Все — оружные. С топорами. Багоня сам не видал — просигналил, как малёк сказал. Того деды послали. Они тама в кустах сидят. Ховаются. С бабами. Вот.

Будни «святорусского боярина» — «воруют».

Какой тут героизм? Рутина… Сено воруют. Странно, конечно, что прямо сейчас, летом, среди бела дня… Обычно сено воруют зимой, ночью, на дровнях. Так же рациональнее!

Против рутины нужна система. Вот и проверим.

– Чарджи! Куда он делся?! Сигналь торку: тревога. Быть здесь спешно, оружно и конно.

Через четверть часа двенадцать всадников, включая меня, Сухана, Ивашку и торка с «дневным дозором», в полном боевом «прикиде» поскакали в направлении нарушителей. Тринадцатым был Курт. Он не поскакал — он побежал. Скромненько так, рысцой, по обочине. Честно говоря, от него получилось больше толку, чем от меня с ближниками или от хана с драгунами.

Глава 279

Догнали «проклятых расхитителей феодальной собственности». Они растащили последний смётанный стог на краю Мертвякова луга, накидали на свои волокуши и чапают себе потихоньку на юг, в деревеньку свою. Там, над самой речкой Дёминой — у них селище. След… Вы себе представляете, что остаётся на мокром травянистом грунте после 12 волокуш? Или на сыпучем песчаном… Только бы наши кони ноги не поломали!

Какого… они посеред бела дня воровать вылезли? Загадочная русская душа? Откровение свыше торкнуло? Снова Л.И.Брежнев вспоминается: «Коля! Логики — не ищи».

Окружили их в березнячке. Они лошадей — в кучу между деревьями, сами с топорами и дубьём — на опушке из-за берёзок выглядывают. И ругаются нехорошими словами, как это принято у нашего народа, когда «попался на горячем». До деревни их недалече — версты четыре. Как бы оттуда народ ещё не подвалил. И чего с этими придурками делать? Запалить березняк с четырёх сторон? — Так сена жалко.

Любим-стрелок улыбается ласково и лук свой тянет. Чарджи нервничает, щерится — первый бой у дозора! Сейчас все огрехи в его выучке — кровью вылезут. Уже саблю в руке держит, у стремени опустил. Сейчас как скомандует «шашки наголо!», или чего там у них в орде кричат. И мы по рощице за этими придурками…

Тут Курт зашёл с другой стороны. Прямо в кучу лошадей. Вы себе бритого по всему телу князь-волка представляете? А он ещё и «гав» сказал. И лошади — понесли. Всех. Вовсюда. Вы себе представляете, что такое толпа понёсших со страху лошадей? В берёзовой роще? С волокушами под хвостами?

Потом мы выковыривали «расхитителей» из кустиков, выскрёбывали из буераков, снимали с берёзок… И ловили усталых, роняющих хлопья пены лошадок по лужку. Ивашка, бурча себе под нос, вытащил из перемётной сумы два десятка наручников. Начал надевать и защёлкивать. Чем привёл селян в полный ступор. Во второй — первый у них случился от лицезрения Курта. Вот тут я их понимаю: крокодил бритый гавкающий… Убеждает.

Потом их построили, вместе с лошадьми, и погнали в усадьбу.

А я всё это время так и торчал на солнцепёке, в полном доспехе, на коне… как памятник царю-освободителю. Главная проблема — удержать на месте Гнедка. Ему тоже было тяжело и потно. Вот она, нормальная боярская справа — торчать на жаре символом.

Двоих я отпустил — побили их лошади сильно. А остальных «пленных» поставил копать. Они мне такой накопительный пруд отгрохали! Любо-дорого смотреть! На Руси ворьё хорошо работает. Если правильно за ним присматривать.

О русском воровстве написано много. Можно по классику:

– Как там, в России?

– Воруют.

Мои вотчинные мужички, уже знают, что со мной так не надо. Уже установилось известное взаимное доверие, хотя каждый из нас всё помнит пословицу: «на то и щука в море, чтобы карась не дремал». В каком море водятся щуки и караси? Это ж пресноводные рыбы! Загадка… Ответа не знаю, но делаю по пословице: и сам не дремлю, и другим не даю.

Начинается всё с одного, очень жёстко заведённого у меня правила: обещанное — отдай. Правило, прежде всего — себе самому. У меня нет просроченных долгов. Можно называть — «финансовая дисциплина», можно — честь.

Совершенно не ГГуёвое свойство, совершенно не русское.

Невиноватый я! Больной я! Чуйство долга у меня! Самому спать не даёт и другим мешает. Всё понимаю, но ничего с собой поделать не могу. Не повезло аборигенам — попаданец-зануда достался.

Я уже вспоминал рассуждения Чичикова из второй части «Мёртвых душ» при покупки имения: а платить хорошо бы частями, а вторую часть… как-нибудь потом, а там, может — и вовсе не…

Так же ведут себя российские бизнесмены в 21 веке. И очень удивляются, когда их «ставят на бабки». По закону, официально, без стрельбы и разных «маски-шоу». Аналогично проявляется русская бюрократия: мы, конечно, людЯм дОлжны, да ничего, подождут… пущай в другой раз…

Речь идёт не об объективной невозможности исполнения принятых обязательств, не о личной выгоде даже, а просто о лености души и ума. О нежелании планировать свои собственные финансы, о неприятности вспоминать даже свои собственные слова. «Так это ж думать надо было! Мало ли чего я тогда набалаболил…».

Неисполнительность, безответственность, ненадёжность… болото… дерьмо жидкое…

А ведь по-первости-то — стыдно. Стыд давится презрением. Презрением к человеку, которому ты должен. Хочется, от стыда, харкнуть — и в шуйцу, и в десницу. И — в морду.

«Да не оскудеет рука дающего!» — по православию. «Раз даёт — лох!» — по-русски.

Презрение превращается в высокомерие: ничё, не велик пенёк — не поломается.

Крепчает до наглости: я вам пообещал? — я вам ещё пообещаю.

Разрастается в хамство: они там все… быдло неумытое… электорат наш… пипл хавающий… ничего — перетопчутся…

Становится чертой национального характера.

Естественно, наиболее ярко русское хамство проявляется у «соли народа русского» по отношению к самому русскому народу.

«А то приходит мужик за деньгами — нельзя теперь, барин или барыня спит; приходит другой раз — нельзя, барин с гостями занят; приходит третий раз — денег нет, подожди вот хлеб продам».

«Нельзя» — не про подаяние, не про подарок. Про — уже сделанное, заработанное. По сути — уже не твоё.

«Брюхо вчерашнего добра не помнит» — русское народное наблюдение.

Вот такой стиль — «брюха-добра-непомнящего» — столетиями воспроизводится в «цвете русской нации».

«Попробуйте давать в долг каждому из ваших знакомых, который попросит у вас взаймы, и посмотрите, как будут отдавать — многие ли отдадут в срок? многие ли не забудут, что должны? Живя в Петербурге, я пришел к тому, что за весьма немногими исключениями, я или вовсе не давал денег взаймы, или если и давал, то записывал деньги в расход, потому что не ожидал получения».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});