Надежды и радости - Элисса Дин

Роксана бросила взгляд на отца и заметила, что глаза его сузились, ноздри расширились, а дыхание сделалось частым и шумным.

– Понятно, – прохрипел Максвелл и вышел из-за стола.

Роксана подняла бокал с соком, но тут же опустила, заметив, как дрожит ее рука. Сердце сильно билось. Дыхание тоже стало неровным. Роксана знала, что причиной охватившего ее негодования был отнюдь не отцовский допрос о том, где она была днем и что делала. Все обстояло гораздо серьезнее и глубже. Скорее всего и сам Максвелл до конца не понимал, что произошло. А суть дела заключалась в том, что он всячески старался предать забвению прошлое. Причем так, чтобы дочь не могла его ни в чем упрекнуть. Роксана отлично понимала, что отец ждет от нее прощения. И готова была простить. Встретившись с отцом в Дели, она даже подумала, что сможет сделать это. Но... Но, как оказалось, малейшее нарушение мира в семье тотчас же воскрешало в ее памяти прошлое, и она уже не могла заставить себя сдерживаться...

Неожиданное прикосновение маленькой теплой ручки к ее локтю заставило Роксану вздрогнуть и повернуть голову. На нее смотрели полные слез глаза Сэры.

– Роксана, не бросайте меня, – умоляюще прошептали губы смуглой малышки.

Комок подступил к горлу Роксаны. Она порывисто обняла Сэру.

– Нет, Сэра, нет! – горячо заговорила она. – Конечно, я не оставлю тебя! Сейчас закончим ужинать, выйдем из-за стола и будем вместе читать какую-нибудь очень интересную книжку!..

...Уложив сестренку спать, Роксана пошла искать отца. Поднявшись на второй этаж, она постучалась в кабинет. На стук никто не ответил. Роксана повернула ручку и заглянула в комнату. Там никого не было. На столе стояла полупустая бутылка виски, распространявшая по всему кабинету запах алкоголя.

Роксана закрыла дверь, повернулась и направилась к лестнице, намереваясь снова спуститься вниз. Но на площадке встретила одного из слуг.

– Скажите, вы не знаете, где полковник? – спросила она.

– Я видел, как он поднимался по чердачной лестнице на крышу.

Макс Шеффилд действительно оказался на крыше. Он сидел на раскладном стуле и курил сигару. В левой же руке держал стакан с виски. Увидев дочь, полковник приподнялся со стула и улыбнулся. Движения его были нетвердыми.

– Ты не захватила с собой стул, Роксана? – спросил он тем не менее совершенно трезвым голосом.

Она отрицательно мотнула головой.

– Принеси и садись рядом.

– Не надо, отец. Я лучше постою.

– Все равно принеси. Иначе мне будет чертовски неловко смотреть на тебя снизу вверх. А встать я боюсь: что-то ноги плохо слушаются.

Роксана молча опустилась прямо на крышу, тут же запачкав пылью свою светлую юбку.

– Я рад, что ты здесь...

– Да, отец, я тоже хочу поговорить с тобой. О том, что произошло за ужином. Прости меня. Я, наверное, разучилась держать себя в руках.

– Роксана, сказав «здесь», я имел в виду вовсе не крышу, а вообще Индию. Я очень рад, что ты приехала сюда! Я ведь не собирался возвращаться в Англию и не надеялся больше тебя увидеть. Откровенно говоря, я не рассчитываю долго прожить. Видишь ли, Индия очень быстро высасывает из человека жизненные силы. Здесь любой начинает сохнуть прямо на глазах. Я в этом смысле не исключение.

– Брось говорить ерунду! – воскликнула Роксана, почувствовав, как у нее похолодело под сердцем. – Ты совершенно здоров! И стал выглядеть еще лучше, после того как я...

– После того как ты приехала и стала обо мне заботиться?

– Я не то имела в виду!

– Но ведь это действительно так! И наверное, ты права, напомнив мне о том, что для меня сделала, несмотря на... Несмотря на мое, как ты, несомненно, считаешь, недостойное поведение в прошлом... И вот еще что. Очень жаль, что выраженная в моем письме озабоченность твоим далеко не лучшим материальным положением была воспринята тобой как попытка своего рода эмоционального давления, чтобы любыми средствами склонить тебя к переезду в Индию. Ничего подобного у меня и в мыслях не было. Честно говоря, я боялся нашей встречи. Я же совсем не знал тебя. К счастью, у тебя есть голова на плечах. И насколько я могу судить, ты не очень подвержена чьему-то влиянию. Хотя я и надеялся, что ты будешь больше похожа на меня, чем это оказалось на самом деле. Но самое главное – я смертельно боялся увидеть в тебе повторение матери, что убило бы меня! К счастью, этого не произошло...

Несмотря на суровость слов отца и тон, каким они были сказаны, Роксана почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Ну а теперь что ты думаешь обо мне? – тихо спросила она.

– Что? Теперь? Ах, что я теперь думаю? Понятно!

Максвелл поднес к губам стакан с виски и отпил глоток.

– Я горжусь тобой, Роксана. И не в последнюю очередь твоей способностью думать и принимать самостоятельные решения. Уже не говоря о сильном характере, чувстве юмора, сообразительности – все это было присуще тебе с самых ранних лет. Ты думаешь, я не мог составить для себя правильного представления о тебе по письмам, хотя ты и пыталась создать барьер между нами? Но я же очень многое видел между строк!

Роксана закрыла глаза, но тут же снова открыла их.

– Но тогда почему ты не вернулся домой? Или не предложил нам с матерью приехать к тебе?

– Твоя мать никогда бы не согласилась сюда приехать. Она всегда ненавидела Индию.

– Ты предлагал ей приехать, но она отказалась?

– Именно так! Я звал ее, но получил решительный отказ. Она не понимала эту страну и боялась ее, главным образом из-за тебя. В этом отношении я мог ее понять: дети очень тяжело переносят здешний климат. Кстати, и местные малыши тоже.

Роксана внимательно слушала отца. Все, что Максвелл говорил, было для нее открытием. Ибо ни разу в разговорах с ней ее мать ни о чем подобном даже не упоминала.

– А ты так и не смог заставить себя вернуться домой? – спросила Роксана после долгой паузы.

– Нет.

– Почему же? Или, может быть... Может быть, ты никогда по-настоящему не любил мою мать?

Максвелл поставил недопитый стакан на крышу и подался всем телом вперед.

– Роксана, я очень любил Луизу! Гораздо сильнее, нежели она когда-либо могла себе это представить! Скажу больше, я никогда не переставал ее любить. На протяжении многих лет мы с ней постоянно переписывались. Ты знала об этом?

Роксана утвердительно кивнула.

– Да! Мы любили друг друга. И продолжали любить всю жизнь! Но несмотря на эту любовь, мы так и не научились уступать друг другу. Не постигли искусства компромиссов! Видимо, каждый из нас должен был уметь приносить другому больше жертв. Хотя не могу не признать, что жертвы со стороны твоей матери были благороднее моих.

– А почему появилась Цесия? – не удержалась от вопроса Роксана.