Судья Шерман - Алекс Орлов

Фэндлер сел в траву и вытянул ноги. Хотя он не признавался самому себе, но ему было приятно отдыхать после двухчасового марша.

– Френдшип-один, говорит Главный, – прохрипел валявшийся на земле шлем.

Фэндлер тотчас поднял его и надел на голову.

– Слышу вас, Главный, – ответил он.

– Только что у холма 6-18 был сбит Мотылек. Эти сукины дети распотрошили его из автоматов – в упор. Пилотам удалось уйти и связаться с нами. Так что немедленно выдвигайтесь к 6-18. Быть может, вы сумеете их перехватить.

– Есть, сэр! – ответил Фэндлер. – Если только ночь не застанет нас в пути!..

95

Свою первую ночевку в джунглях Рино Лефлер и его бойцы встретили на поваленном бурей дереве, которое лежало на плечах своих собратьев и представляло наилучшую площадку для ночлега.

Чужаку, чтобы взобраться на этот ствол, требовалось преодолеть минное заграждение. А подняться как– то иначе было трудно, поскольку ствол находился на высоте не менее четырех метров.

Миетте досталось первым стоять на посту. И этим постом был широкий сук, торчавший в звездное небо. Часовой сидел на нем верхом, положив ствол автомата на высохшую ветку. Получалось очень удобно.

«Не вижу почти ничего знакомого», – думал Миетта, глядя на звезды. Он и раньше плохо знал звездную грамоту, а сейчас растерялся совсем. Видимо, слишком далеко завез их мистер Смайли, чтоб ему было так же хорошо…

С приходом темноты по земле между деревьями заструился холодный воздух. Он спускался с больших ветвей, копился в низинах и, собрав воздушную влагу, мутнел, становился дымчатым туманом. Где-то там, в его толще, двигались тени, но, когда Миетта пытался их рассмотреть, они превращались в мрак.

Неожиданно слух часового уловил движение, затем негромкий сап и царапанье коры. Это не было похоже на вражескую угрозу, однако Миетта перехватил автомат поудобнее и стал вглядываться в темноту – туда, где висели две кислотные мины.

На сером фоне древесной коры вдруг появился темный комок. Почуяв чужаков, он недовольно заурчал, однако продолжал карабкаться по наклонному стволу.

«Вот сволочь», – подумал Миетта и, включив инфракрасную подсветку, опустил забрало.

Как он и предполагал, это было какое-то подобие древесной крысы. Опоссум, бурундук или другая тварь, в этом Миетта не особенно разбирался. Между тем зверек настойчиво лез к своему дуплу и не собирался уступать территорию более сильным конкурентам.

«Сволочь», – еще раз подумал Миетта и попытался сбросить упрямое животное ногой.

Однако хозяин дерева не сдавался. Он вцепился в ботинок часового зубами и рычал, пока Миетта не двинул ему кулаком в ухо. Ночной скандалист шлепнулся на землю, но спустя полминуты уже снова лез на дерево.

– Да это просто скотина какая-то! – не выдержав такой наглости, произнес Миетта.

Он уже был готов удавить ночного пришельца, однако тот спустился вниз и пробрался на свою территорию по отвесной части ствола. Взобравшись наверх на безопасном от часового расстоянии, грызун победоносно пискнул и вскоре пропал в увядающей кроне.

«А что же преследователи? Спят они сейчас или продолжают двигаться вперед?» – размышлял Миетта.

Он вспомнил город и родной участок, в котором проработал восемнадцать лет и дослужился до капитана. Была семья, но жизненный график полицейского едва ли понравится какой-нибудь нормальной женщине. Рита тоже не стала исключением, и они развелись, когда сыну было три года. Потом она уехала куда-то на Ламберт, где удачно вышла замуж за торговца смазочными маслами.

«Смотри же, хрен масляный, воспитай моего сына как положено, – про себя сказал Миетта, – а не то я вернусь даже с того света и устрою тебе арест с нарушением правил».

Рядом, на высоком дереве, заворчала какая-то птица, должно быть, увидевшая плохой сон.

Миетта поднял забрало и стал внимательнее прислушиваться к звукам ночного леса. Затем снял шлем совсем: раз уж слушать, так слушать.

Едва он это сделал, как ему показалось, что он видит какое-то движение. Может быть, и не движение, а так – ночной сполох. Тем не менее часовой поднял автомат и снял его с предохранителя. Затем подтянул ноги и встал на ствол дерева, распрямившись в полный рост.

В ту же секунду совсем рядом ударил выстрел, и тяжелая пуля ударила Миетту в бок. Балансируя руками, он не удержался и полетел вниз, на густую подстилку из мха и низкого кустарника.

Вслед ему раздалось еще несколько выстрелов, затем из кроны поваленного дерева в стрелков полетели гранаты.

Яркие вспышки, грохот и свист осколков превратили ночные джунгли в подобие чудовищного спектакля. Кроны величественных деревьев вздрагивали от ударов взрывной волны, срезанные осколками ветки с громким шумом обрушивались вниз, и посреди всего этого представления раздавались команды и ругательства.

– Уходим! – узнал Миетта голос Лефлера. Затем часто, как по железному барабану, застучал его пистолет. Миетте показалось, что все звуки в джунглях смолкли, когда говорило это магическое оружие.

«Бам-бам-бам!» – и тишина. И снова: «Бам-бам– бам!»

Где-то совсем рядом раздался выстрел, и с поваленного дерева сорвалось тело кого-то из своих. Миетта на глаз определил место стрелка и выдал из автомата длинную очередь. Он знал, что его пули не слишком эффективны, но с расстояния в несколько метров даже они должны были сделать свое дело.

И они сделали. Стрелок вывалился из-за кустов, и Миетта добавил ему еще, однако, не будучи уверен, что враг мертв, выхватил нож и на четвереньках пополз вперед. Когда он дотронулся до лежащего, тот пришел в себя и успел перехватить руку с занесенным клинком.

Миетта навалился всем телом, чтобы дотянуться лезвием до щели между кирасой и шлемом, но противник был необычайно силен. Он заломил Миетте руку, да так, что тот уткнулся лицом в живот своему врагу. Однако Миетта не собирался сдаваться и зубами выдернул чеку из гранаты, висевшей у врага на поясе. Одновременно с этим он выпустил нож и, вырвавшись из захвата, метнулся прочь, не обращая внимания на плотный огонь.

Позади прогремел взрыв, и сразу, будто по команде, прекратилась стрельба.

А Миетта все бежал и бежал напролом, пока не споткнулся о чью-то ногу.

– Тихо, – сказали ему, и он узнал голос майора Шелдона. Потом тяжелая рука в перчатке опустилась на его голову. – Где твой шлем?

– Потерял, когда в меня попали, – сказал Миетта и тут же вспомнил, что, наверное, ранен.

– Так ты ранен? – тут же спросил Шелдон.

– Не знаю, – честно признался Миетта и стал ощупывать правый бок кирасы.

Там были только два отверстия – входное и выходное, но никакой крови не было.

– Цел вроде, – сказал он.

– А Годара накрыло, – сообщил Шелдон. – И Ростоцкого. – Помедлил и произнес: – Ползи туда дальше, там Лефлер и Эль-Риас.

– Ага, – ответил Миетта и пополз в указанном направлении. Вскоре он различил своих.

– А где твой шлем? – снова спросили Миетту, словно это была самая важная деталь.

– Обронил, – ответил он.

– Автомат?

– Тоже.

Поняв, что потеря оружия факт неприятный, Миетта пояснил:

– Он мне руку завернул, сволочь, да так, что я в его гранаты мордой уткнулся. Ну я ему одну чеку и выдернул. Зубами!..

– Так это один из них подорвался? – спросили у Миетты, и он не смог опознать, кто. Все в голове сильно перемешалось.

– Ну да. Небось переломился пополам – ублюдок.

– Молодец… – сказали Миетте из темноты и поощрительно похлопали по плечу.

Вскоре приполз и Шелдон.

– Ничего не видно, командир, даже подсветка не помогает.

– Ну тогда давай отходить, только тихо.

96

Желтые точки глаз ночного канюка следили за движением колонны строго и подозрительно. Эти огни преследовали Фэндлера уже больше часа. Птица перелетала с дерева на дерево, словно ей было чрезвычайно важно узнать, куда направляются эти люди. Казалось, что от любопытства канюк забыл о жирных мышах, о вкусных змеях-желторотках, да и вообще обо всем на свете.

«Саваттер с крыльями», – обозвал птицу Фэндлер, стараясь не обращать внимания на манипуляции этой бессловесной твари.

К тому же за ним продолжали идти его надежные люди. Немногословные в работе и вообще хорошие товарищи. И Фэндлер знал, куда их вел. Он был уверен, что нарушители встанут на ночлег. Они должны были экономить свои силы, поскольку двигались в неизвестном им районе.

Сержант методично следовал по их горячим следам и даже был на месте падения вертолета. Ничего не скажешь, чистая работа – восемнадцать пробоин в двигательном отсеке.

Фэндлер представил себе, как выглядела мишень с точки зрения противника. Получалось, что вертолет они расстреляли как в тире. Да, чистая работа – по-другому не скажешь.

Сержант даже проникся к этим архидоксам малой толикой уважения.

В кромешной темноте отряд подошел к заросшей лесом промоине, которая только в сезон дождей становилась мутной рекой. Сержант Фэндлер остановился.