ЕСЛИ СУДЬБА ВЫБИРАЕТ НАС… - August Fliege

- Федор, изволь сейчас же идти в свою комнату!

- Что там? - спрашиваю отца.

- Не знаю… Стреляют совсем рядом…

По лесенке бухая сапогами взбегает Савка - ворот гимнастерки расстегнут, поясной ремень с кобурой 'Нагана' перекинут через плечо.

- Ваши благородия, дворник сказывает, что на Козихе палят!

Так…

По уму, надо забаррикадироваться и организовать оборону дома. Потому что, если началось то, о чем я думаю, то это может быть весьма опасно - Пресня рядом. А неприятностей следует ожидать в первую очередь именно оттуда.

По совести, надо выяснить, что там происходит и посильно вмешаться.

Значит, будем поступать и по уму и по совести.

- Савка, собирайся со мной! Пойдем, глянем, что там за шум.

Бухнувший на улице очередной выстрел не смог заглушить взволнованное аханье матушки.

* * *

Поскольку наш домашний арсенал был довольно богат, то на вылазку мы с Савкой отправились, вооружившись до зубов.

Я, помимо верного 'Браунинга' в кобуре и 'запасной' 'Бехоллы' в кармане теплых зимних шаровар, прихватил охотничий карабин 'Винчестер'. Такой, знаете, как в фильмах про ковбоев - со скобой внизу, которую для перезарядки надо передергивать вниз. Главное его преимущество, помимо скорострельности, было в том, что он 'питался' русскими винтовочными патронами '7, 62х54Р'.

Мой воинственный денщик к дареному 'Нагану' и бессменному гренадерскому бебуту прибавил охотничий же карабин 'Мосина-Лютцау'.

Вообще, нарезного оружия в доме хватало. Помимо моей зарождающейся коллекции пистолетов, в оружейном шкафу у отца стояли охотничий 'Ли Энфилд' британского производства и швейцарский 'Шмидт-Рубин'. Кроме того, был еще и любимый батюшкин 'Маузер 98К' в эксклюзивном исполнении 'Беккер и Холландер' - родственник моего карманного пистолета.

При таком многообразии винтовок патронов к нашим Савкой стволам нашлось всего-то сорок штук - аккурат две коробки.

Надолго не хватит, но мы и не на войну собираемся…

Пока мы вооружались и снаряжались, отец пытался дозвониться в полицию, однако связи не было - телефонная трубка молчала.

Интересно, это случайность или вариации на тему 'Почта. Телеграф. Телефон'?

Хотя, сейчас это не важно - нужно делать вылазку.

Я осмотрел Савку и обратил внимание на оттопыренную сухарную сумку у него на левом боку:

- Сумка-то тебе зачем? Чего ты туда понапихал?

- Гранаты там, вашбродь… - тихим голосом ответствовал мой 'Санчо Панса'.

- И где ж ты, голубь сизокрылый, гранаты взял?

- Дык, вчерась в арсенальной парочку прихватил! Покудова Пал Макарыч отвернумшись… Ему они все равно без пользы, а нам для дела сгодятся. Смутно в городе… Неспокойно… Как же тут без гранаты-то?

Я даже не знал, что сказать в ответ на столь категоричное заявление. В нынешней обстановке гранаты нам несомненно пригодятся. Чего уж там…

- Чего хоть за гранаты?

- 'Немки' Обуховского заводу.(Имеются ввиду немецкие 'колотушки' русского производства, принятые на вооружение за простоту и дешевизну изготовления).

- Ладно, пошли… С Богом!!! - Махнул я свободной от оружия рукой, краем глаза заметив, как стоящая на лестнице матушка меня перекрестила.

5

Выскользнув через калитку, открытую для нас дворником Архипычем, мы с Савкой ныряем в снежную муть, кружащуюся над Бульваром Патриаршего пруда.

Выстрелы, доносящиеся со стороны Козихинских переулков, слышны лишь изредка, но теперь сквозь свист ветра доносится не только раскатистое бабаханье винтовок, но и резкие хлопки пистолетных выстрелов.

Короткими перебежками пересекаем сквер и останавливаемся на углу Малой Бронной и Малого Козихинского переулка.

Осторожно выглядываю в переулок: на следующем перекрестке, в размытом свете фонаря видно распростертое на мостовой тело.

Грохает выстрел, и пуля с громким 'банг' пробивает театральную тумбу-афишу рядом со мной…

- Черт!!! - Поспешно прячусь за углом. - Что там вообще происходит? Кто и в кого стреляет? И почему?

- Дык, в нас палят, вашбродь!

- Давай дворами, через дровяной сарай! - киваю денщику на невысокую заднюю стенку подсобного строения между домами на Бронной.

Савка подсаживает меня, потом подает карабины, и, вцепившись в протянутую руку, забирается на крышу сарая. По одному спрыгиваем во двор и аккуратно пробравшись вдоль стены, выглядываем в подворотню, выходящую в Малый Козихинский.

У стены подворотной арки двое городовых в черных шинелях. Один - помоложе, сидит на снегу, прижимая руку к плечу. Второй - седоусый с унтерскими лычками на погонах, стоит на одном колене с револьвером в руке.

- Иван Силантьич, когда ж подмога-то придет? - стонет раненый полицейский.

- Терпи, Гриня, сейчас подойдет хто…

- Да поскорей бы, а то ж я тут кровью истеку!

Прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, в разговор вступает Савка:

- Иван Силантьич, не стреляй!

- Хто тут?!?!

- Я это! Савка-Кривой из девятого дома! И его благородие тут со мной! Глянуть зашли, что тута за шум!

* * *

Старший унтер-офицер полиции Иван Силантьевич Коробков отвечал за порядок на Бульваре Патриаршьего пруда и примыкающих улицах.

Этой ночью они с напарником обнаружили исчезновение патруля с пересечения Малой Бронной и Садового Кольца - костер горел, а трое солдат куда-то подевались.

Коробков принял решение пробежаться по окрестностям, как вдруг раздался гулкий взрыв со стороны Малого Козихинского переулка.

Бравые городовые бросились на шум.

На углу Малого и Большого Козихинского, у выбитых дверей аптеки стоял солдат с винтовкой наперевес. На оклик он отреагировал нестандартно, а именно - открыл огонь по полицейским.

- Я-то после первого выстрела, сразу в подворотню схоронился, а Гриня варежку-то раззявил. Вот солдатик его со второго раза и подбил в плечо… - закончил свой рассказ Иван Силантьевич, наблюдая, как Савка перевязывает вышеозначенного Гриню. - А я, его ирода, стало быть, из револьверта и укокошил. Хто ж знал, что их там, в аптеке, ешшо есть!

- Сколько их там?

- Не менее троих, вашеблаародие! С винтарем один и двое с револьвертами. Лаются на нас, а выйти боятся. Стреляют… Ироды! Ну и я, стало быть, стреляю - шоб не разбежались. - В подтверждение своих слов полицейский не глядя выстрелил за угол.

- Ну, а подмога, что же?

- Не пойму что-то… Уж хто-нить должон был подойти!

- Давай-ка тогда, Иван Силантьевич, сами разберемся?

- А стоит оно?

- Ты, Силантьич, не боись! - подмигнул городовому Савка. - Справимся! Чай, я глаз-то не на базаре потерял!

- Ладно… Есть у меня задумка, как их половчее взять! - согласился старый полицейский и, выставив руку, снова пальнул из своего 'Нагана' в сторону аптеки.

План был прост и изящен.

Пройдя через пустующую квартиру первого этажа, открытую для нас перепуганным дворником, мы с Савкой открыли огонь из угловых окон.

Выстрелив через витрину аптеки в смутно мелькнувшую тень, я сразу добился успеха. Разбив огромное стекло, на улицу вывалился труп в солдатской шинели.

Минус один…

Я успел выстрелить в глубину магазина еще дважды, прежде чем на улицу выскочили двое налетчиков. Первый запнулся и упал, получив пулю в ногу из Савкиного карабина. Второй истошно завопил: 'Суки-и-ии!' И замахнулся зажатым в руке предметом.

Время как будто замерло…

Я аккуратно подвел мушку 'Винчестера' под срез нелепого картуза и спустил курок.

- Бах! - грабитель завалился назад, выронив себе под ноги дымящуюся палку.

Черт! Это же динамитная шашка с фитилем!

- Савка-а-а! Ложи-и-сь!

Взрыв грохнул спустя мгновенье, заглушив вопль дикого ужаса, издаваемый раненным бандитом.

* * *

Блистательная, вашу мать, победа!

Четыре трупа и один пленный…

Как оказалось, в аптеке прятался еще один солдат, который, увидев трагическую развязку, поспешил сдаться, выкинув свою винтовку на улицу.

Экспресс-допрос дал кучу информации о мотивах преступления и методах действия сего преступно-прискорбного сообщества.

Ванька-Уксус (тот кого я застрелил с динамитом в руке) - бывший балтийский матрос, предполагал взять в аптеке 'марафету', который владелец хранил в торговом зале в несгораемом шкафу. Заодно предполагалось 'пощипать буржуев'. Для этого означенный Ванька вместе со своим подручным Фимкой-Змеем (тот, который, будучи ранен в ногу, погиб при взрыве), вступил в преступный сговор со своим старинным дружком Кондратом (первый из солдат, убитый полицейскими на перекрестке). Означенный Кондрат, служивший в 192-м Запасном Пехотном полку, подговорил своих сослуживцев, с которыми он был назначен в патруль на углу Малой Бронной и Большой Садовой.

Собственно сам допрашиваемый был бел, пушист и боголепен, и решился на преступление только под давлением своих сослуживцев - уже упомянутого Кондрата и Васятки (солдат, застреленный мной через витрину).