Прости меня за любовь - Даниэла Стил

Так Хант успокаивал себя, но в глубине души знал, что во всем виноват только он один. Знал и ненавидел себя за то, что причинил Талли такие страдания. И спрятаться от этого знания ему никак не удавалось.

А Талли тем временем позвонила отцу в надежде, что разговор с ним немного ее подбодрит и отвлечет от грустных мыслей. Когда она сказала, что отказалась работать с Хантом над следующим фильмом, Сэм навострил уши.

— И как Хант это воспринял? — поинтересовался он.

— Попытался уговорить меня. Такие инвесторы, как Накамура, на дороге не валяются, и Хант очень не хочет его терять.

— А ты?

— А я его послала. — Талли рассмеялась.

— Молодец. Так и надо, — одобрил отец. — Характер у тебя что надо, дочка.

— Спасибо, па. Думаю, я знаю, от кого я его унаследовала. Ну а если серьезно, я просто не представляю, как бы я работала с ним после всего.

— Как ты себя чувствуешь, Талли? Тебе не полегче?

— Так, самую малость. Откровенно говоря, как только я подумаю о Ханте или о Бриджит, мне сразу хочется оказаться где-нибудь за тысячу миль от этой парочки. Надеюсь, на следующей неделе мы закончим съемки на натуре и вернемся в Лос-Анджелес. Нам нужно еще кое-что доснять в городе, но пока утрясутся согласования с местными властями, пройдет несколько дней. Я думаю объявить на это время перерыв в съемках и слетать в Нью-Йорк к Макс.

— Думаю, тебе это пойдет на пользу, — поддержал ее решение отец. — Тебе нужно сменить обстановку. Жаль, я не смогу поехать с тобой, — грустно добавил он.

Сэм никуда не выезжал уже лет десять, и ему очень не хватало свежих впечатлений. Увы, из-за болезни он вынужден был сидеть в четырех стенах: в последние несколько месяцев он и вовсе выбирался из дома только в сад или в клинику.

— Мне тоже жаль, — сказала Талли. — Как бы мне хотелось съездить в Нью-Йорк вместе с тобой!

Они еще немного поговорили о погоде, о здоровье Сэма, об Амелии, которая очень много для него делала, а потом попрощались. На обратном пути Талли размышляла обо всем, что с ней случилось, и о предательстве Бриджит и Ханта. Она уже подъезжала к своему особняку, когда зазвонил ее телефон. Это была Бриджит, и Талли не стала отвечать. Дни, когда она могла беззаботно смеяться и болтать с подругой о пустяках, остались в прошлом и не вернутся уже никогда. Талли знала это и оплакивала еще одну свою потерю.

Она вошла в дом, в нем было тихо и темно. Никто ее не ждал, никто не готовил в кухне вкусный ужин и не открывал бутылку с ее любимым вином. Наверное, подумала она, Хант теперь готовит для своей Анджелы. Эта мысль поразила ее словно удар грома, и Талли некоторое время просто стояла в прихожей, пытаясь унять острую боль в груди. Наконец она прошла на кухню и заглянула в холодильник, но решила, что есть ей не хочется. Вместо этого она поднялась наверх, чтобы принять ванну. Когда она уже вытиралась мягким мохнатым полотенцем (подарок Ханта — вспомнила Талли), ей позвонил Джим Кингстон.

— Я хотел узнать, как у вас дела, — сказал он приветливо, и Талли пришлось напомнить ему, что они перешли на «ты». — Хорошо, — легко согласился Джим. — Ты разговаривала с Бриджит? Что ты ей сказала? Как она отреагировала?

— Я сказала, что выгнала Ханта, потому что он изменял мне со своей секретаршей. Он, дескать, сам в этом признался. О том, что мне известно об их с Хантом трехлетнем романе, я ей не говорила, как вы и велели… — Тут уже Джиму пришлось напомнить, что они теперь на «ты», и Талли невольно рассмеялась. — Постараюсь исправиться, Джим, — пообещала она. — Так вот, Бриджит очень интересовалась, сознался ли Хант в том, что он присваивал мои деньги. Я ответила, что он, конечно, все отрицал, но я, мол, все равно не сомневаюсь, что это его рук дело. Кажется, Бриджит мне поверила, а когда я сказала, что денег все равно не вернуть и ни в какую полицию я по этому поводу обращаться не собираюсь, она, похоже, совершенно успокоилась. Еще я заверила ее, что больше на нее не сержусь, так что теперь Бриджит думает, что мы снова лучшие подруги. В общем, Джим, за все время, пока мы таким образом разговаривали, мой нос вырос дюйма на четыре, так что отныне можешь называть меня Пиноккио[12].

На этот раз рассмеялся уже Джим. Ему показалось, что сегодня Талли чувствует себя заметно бодрее, чем в воскресенье. Во всяком случае, она пыталась шутить, хотя за последние три дня ей пришлось пройти через очень тяжелые испытания. Сам Джим вовсе не был уверен, что на ее месте сумел бы сохранить чувство юмора.

— А у тебя есть какие-нибудь новости? — в свою очередь спросила его Талли.

— Я написал рапорт и открыл дело, — сказал Джим. — Правда, расследование еще должен санкционировать один из заместителей окружного прокурора, но это просто формальность. Если я скажу, что считаю это дело достаточно серьезным, мне дадут зеленую улицу. Единственное, что от меня требуется, — это собрать побольше доказательств, чтобы дело не развалилось в суде, но я надеюсь, что за уликами дело не станет. Короче говоря, начало положено, и мне кажется, что отныне мы будем двигаться вперед достаточно быстро, — закончил он оптимистично.

— Сколько времени обычно нужно, чтобы дело попало в суд? — поинтересовалась Талли.

Джим ответил не сразу.

— Боюсь, мой ответ тебе не понравится, — сказал он после короткой паузы. — В среднем от девяти месяцев до года. Мельницы правосудия мелют медленно, но в конце концов все будет так, как мы планируем.

— А когда ты собираешься арестовать Бриджит?

Теперь, по прошествии нескольких дней, Талли уже не сомневалась, что ее обкрадывала именно помощница. Быть может, Бриджит и не особенно нуждалась в деньгах, но у нее был доступ к счетам, была возможность снимать и обналичивать крупные суммы, к тому же Талли убедилась, что бывшая подруга обманывала ее с Хантом. Почему бы ей в таком случае не оказаться воровкой? Джим, когда она поделилась с ним своими соображениями, сказал, что он с ней вполне согласен и что интуиция подсказывает ему то же самое, но сначала ему необходимо собрать доказательства, которые устроят суд. И он надеялся, что сумеет это сделать.

— Мы арестуем ее, когда прокурор решит, что у нас достаточно неопровержимых улик, — сказал он. — Улик, которые позволят доказать вину «при полном отсутствии оснований для сомнения», как говорят юристы. Для нас, для следствия, это основной фактор. Мы никогда не передаем дело в суд, если не уверены, что сможем выиграть. Впрочем, большинство наших дел в суд все-таки не попадает, но по другой причине. Как правило, мы собираем столько веских доказательств, что подозреваемому выгоднее признать себя виновным до суда, что сберегает нам немало сил и времени.