(не)Бальмануг. Дочь-2 - Полина Лашина

ты — мастер флирта восьмидесятого уровня, — шелковым платочком ведьма промокнула уголки своих прекрасных глаз. Затем пояснила для недоумевающей Маккин. — Самые ближайшие теплые объекты сейчас к тебе, Елена, это другие теплокровные. Не буду показывать пальцем, но самый горячий из нас сам Тиха…

Молодой ведьмак рядом недовольно засопел, раздувая ноздри.

— Так что он буквально бы согрел тебя своим теплом, не смотри так на меня, — подняла ладони в заградительном жесте ведьма. — Лишь нагнав его к тебе… воздушными потоками, как вентилятор. Но так символично: от сердца к сердцу…

— При чем здесь сердце, больше всего тепла человек… — хотел было возмутиться стушевавшийся Тихомир, но Ярослава его перебила.

— О, эйр Лернавай! Как вам музыка?

— Прекрасно, — процедил тот, подходя и становясь рядом с ними.

— Ах, то ли еще будет! — мило улыбалась ведьма, лучась такой радостью, что аж… слишком сладко. — Вы удивитесь, эйр Лернавай, сколь разносторонне развиты и талантливы бывают люди из нашего мира!

— Нисколько не сомневался, — выдал дознаватель, глядя на Элиану.

Понятны слова ведьмы стали, когда вскоре появился Андриан… с гитарой! Уже один лишь необычный предмет в его руках привлек внимание окружающих, а когда парень уселся посреди лужайки на подставленный ему стул и запел под перебор струн…

Над поляной воцарилась тишина, наполняемая лишь звучанием сильного мужского голоса и пением гитары, такой послушной в руках парня.

В этом мире струнные музыкальные инструменты были мало распространены, а чтобы еще и щипковые… Насколько знала Элиана, вроде бы лютни были у авайнов. Но авайны редко исполняли свою музыку на человеческих территориях, об их исключительном музыкальном искусстве лишь легенды ходили. А здесь, у "котронца" и вдруг странный предмет, смутно похожий на лютню, да и сам он… поет! Еще одна неожиданность для эйров, которые, конечно же, в обществе не поют, уж точно не мужчины. Для женщин помузицировать вполне приемлемо, хотя не считалось обязательным умением, далеко не все родители обучали своих дочерей пению.

Андриан вдохновенно исполнил парочку героических баллад на котронском языке, а затем запел до боли знакомые Элиане песни на ее родном языке. Некоторые песни, уже ставшие классикой, перемежались кое-какими романтическими песенками из старых фильмов, затем прозвучала парочка задорных попсовых произведений.

Вечернее небо уже сгустило краски, сумерки наползали на парк, слабо светящиеся разноцветные фонарики, покачивалась от легкого ветерка, добавляли света, соперничая со светом, льющимся от здания посольства. Застывшие вокруг люди… и нелюди тоже наслаждались плывущими в воздухе мелодиями, переплетающимися со словами, пусть и непонятными абсолютному большинству, но заставляющие прислушаться. Даже орущие до того цикады в траве пристыженно смолкли, будто тоже слушали песни на неведомом языке.

Элиана тоже замерла, вслушиваясь в незнакомые песни, чуть не подпевая — тихо, буквально одним движением губ — знакомым. Девушка приложила ладонь к губам, чтобы ее слова не мешали разливающимся вокруг песням, ее ресницы дрожали, промаргивая излишнее волнение, пока оно не собралось в слезы ностальгии.

— Красивый язык, — неожиданно тихо произнес Лернавай.

Ему никто не ответил. А слова лились вновь и вновь над лужайкой под перебор струн. 

* * *

Так что "котронская" вечеринка точно произвела впечатление на местных жителей. Даже шитеры, не увлекающиеся обычно музыкой, и то потом тихо обсуждали пение Андриана. И, кажется, звали парня в гости.

Непонятно, какой именно градус романтики хотела усилить Ярослава, но после мероприятия, закончившегося ближе к полуночи, Лернавай самолично отправился провожать семью Аршадан. Даже предварительно и очень вежливо испросил у эйра Вакида Аршадана разрешение на сопровождение его дочери. Поскольку они были в обществе, на дворе в ожидании экипажей собралось много эйров, то положенные действия должны были быть выполнены, независимо от их секретных договоренностей.

В экипаже Элиана была, конечно же, не одна с увязавшимся мужчиной, Агуэла с уже почти засыпающим от избытка впечатлений сыном тоже с ними ехали. Маккин надеялась, что Лернавай довезет их до поместья и уедет, мало ли еще какие дела срочные ждут безопасника.

Но ее надежды не оправдались. За время дороги мальчик уснул, и старший дознаватель самолично отнес его в спальню на втором этаже флигеля.

А затем пришел в гостиную Элианы, где севшая в кресло девушка решила дождаться Агуэлу, которая помогла бы ей разоблачиться. Платье у Маккин было относительно простым, только застежки неудобные, перед выходом именно компаньонка мучилась с ними. Поэтому когда негромко открылась и закрылась дверь, откинувшаяся на спинку кресла с закрытыми глазами девушка сказала:

— Наконец-то! Я ждала…

— Правда?

Услышав мужской голос, а вовсе не компаньонки, Элиана распахнула глаза.

— Эйр Лернавай? Что вы здесь делаете? — озадаченно моргнула девушка, бывшая в уверенности, что дознаватель наконец-то отбыл.

— Нам нужно поговорить, — сказал мужчина, подходя ближе.

— Сейчас? — удивилась Элиана. — Эйр Лернавай, вы в курсе, что уже ночь на улице?

— Елена, когда ты начнешь обращаться ко мне по имени?

Впервые на ее памяти дознаватель осилил правильно произнести ее иномирное имя. Даже сбилась с мысли поначалу.

— Я устала, давайте перенесем все разговоры на другое время? — девушка встала, желая скрыться в своей спальне, даже один шаг успела сделать.

И грых с ним, с этим платьем, как-нибудь сама справится с крючками.

— Что вы с иномирянами затеяли, Елена? — Раймонд остановился рядом с ней, перегораживая проход в спальню. — К чему ваши перешептывания? К чему они тебя склоняют?

— Что? — опешила девушка.

— Я знаю, что вы что-то задумали. Но, Елена, ты ведь выбрала остаться здесь, с нами, так зачем ты переходишь на их сторону…

— О-о, Пресветлая! Эйр Лернавай, вам свежие шпионы давно в руки не попадались, и вы заскучали? Придумали себе очередной заговор с моим участием? Только теперь, по вашему мнению, я не на Свиленсию работаю, а на иномирян? — яростно всплеснула девушка руками.

— Елена, вы секретничали! Да еще на своем языке!

— Да! О своем, о женском! С кем мне еще можно поговорить, как не со своими? Ваши эйры как сушеные рыбы — так не делай, этого не говори! А я привыкла к большей свободе! — выдала в ответ Элиана, срываясь. — И, конечно, на нашем языке, чтобы вашу нежную "психику"… умы не травмировать!

— Ты ведь не лжешь мне? — прищурился мужчина, разглядывая ее сверху, все же он был выше. — О чем таком женском можно было столько говорить? Платья и украшения тебя не волнуют, насколько я знаю.

— О романтике, эйр Лернавай! — фыркнула девушка. — О мужчинах. Особенно о тех, которые совершенно не смыслят в романтике. А еще немного секретничали о магиче… ведовских приемах. И эти разговоры натолкнули меня на одну интересную идею, которую нужно непременно опробовать в ближайшее