Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан - Рене Груссэ

Тайан рассчитывал отступить к массиву Алтая, чтобы измотать монгольскую армию долгими маршами и затем застать ее врасплох в каком-нибудь ущелье. Его лейтенант Курису-баши постыдил его за такую осторожность: ведь старый найманский правитель, его отец Инанч-билга, никогда не показывал врагу ни свою спину, ни круп своей лошади! Пришедший в ярость от оскорбления, Тайан приказал идти в атаку.

Столкновение было ужасным. Кассар, брат Чингиз-хана, командующий монгольским центром, проявил себя умелым полководцем. К вечеру, Монголы были победителями. Тайан, тяжело раненный, был унесен своими людьми на высоту. Здесь, повествование Секретной истории принимает тон эпопеи. «Кто те, спрашивает Тайан у своих верноподданных, кто преследует нас как волки преследуют стадо?» – «Это, отвечает Джамука, четыре охотничьи собаки моего брата Темуджина; кормятся они человечьим мясом и привязаны на железную цепь; черепа у них из бронзы, зубы заточены об скалу, языки словно мечи, сердце – из железа. Вместо плеток у них гнутые сабли; жажду они утоляют росой и несутся вскачь с ветром; в сражениях они пожирают человечью плоть. Вот они сейчас спущены с цепи, с пеной у рта, они веселятся. Эти четыре собаки – это Джебе, Хубилай, Джелме, Суботай!» Тайан спрашивает опять: «Кто видится сзади, похожий на стремительно приближающегося голодного сокола?» – Это мой анда Темуджин, одетый в железный камзол. Ты говорил, что покажись Монгол, ты сожрешь его как ягненка, не оставив ни кусочка. А теперь…!» [486]

Напрасно последние верноподданные, продолжает монгольское повествование, спрашивали у Тайана, что они должны были делать. Тот уже умирал. Напрасно, чтобы оживить его, Курису-баши кричал ему, что его жены и мать Гурбесу [487] ждали его в палатке. Обессиленный потерей крови, Тайан оставался лежать на земле. Тогда его последние верноподданные, во главе с Корису-баши, вновь спустились, чтобы умереть в бою. Чингиз-хан, восхищаясь их безнадежным мужеством, хотел пощадить их, но они отказались сдаться, и были все убиты. Кучлуку, [488] сын Тайана, с частью своих людей, очевидно, смог спастись бегством в сторону Иртыша. За исключением этих изгнанников, основная часть найманского народа должна была подчиниться Чингиз-хану.

Меркитский предводитель Токта-баки последовал за Кучлугом в его бегстве. [489] Помощник меркитского предводителя, Дайир Уссун, подчинился самопроизвольно и отдал в жены Чингиз-хану свою дочь, прекрасную Кулан. Эпизод, рассказанный Секретной Историей, связанный с молодым монгольским офицером Найа, ведущим Кулан к Чингиз-хану через разграбленную мародерами страну, странным образом разоблачает наивную грубость обычаев того времени. [490]

Юань-ши уверяет нас, что найманский принц Буйуруг, брат Ван-хана, участвовал еще в походах вместе с Кучлугом, Токта-баки и Джамукой, со стороны верхнего Иртыша, около озера Зайсан и гор Улуг-таг, т.е. около горных массивов, сформированных сибирским Алтаем, Тарбагатаем и горами Чингиз. Все четверо умерли один за другим. Буйуруг был застигнут врасплох на охоте вблизи гор Улуг-таг эскадронами чингизидов и убит (в 1206 г.), согласно Юань-ши. [491]

В 1208 г., осенью, [492] Чингиз-хан лично выступил с маршем на верхний Иртыш, чтобы покончить с последними «мятежниками». При переходе, он получил подчинение ойратского предводителя Кутука-баки, который, будучи не в состоянии оказывать сопротивление, присоединился к нему и служил ему направляющим. Кучлуг и Токта, атакованные на берегах Иртыша, были полностью разбиты. Токта погиб в бою. Кучлугу удалось спастись бегством, и он смог добраться до империи каракитаев, где мы его вновь найдем. Что касается джаджиратского предводителя Джамуки, который вел жизнь искателя приключений во главе банды изгнанников, ставших грабителями, то он был выдан своими людьми Чингиз-хану. Если Д. Охссоп полагает, что это событие имело место сразу же после поражения и смерти Тайана, в 1204 г., то Рашид ад-Дин его не датирует. Напротив, Владимирцов, следуя порядку Секретной Истории, считает, что Джамука был взят в плен после смерти Токта, которая была в 1208 г., помня о том, что они были анда, братьями по клятве, Чингиз-хан умертвил его как принца, без кровопролития. «Это было милостью, отмечает Владимирцов, так как, по убеждениям шаманов, душа человека живет в его крови». Что же до традиции, изложенной Рашид ад-Дином, то она кажется неправдоподобной: по ней, Алчидай, племянник Чингиз-хана, которому тот доверил охрану – или казнь – Джамуки, подверг своего пленника пытке, отрезав ему поочередно все конечности. Отметим, что Джамука, человек, вставший антицезарем против Чингиз-хана, в конце концов, показал себя таким же подлецом, как и интриганом. После того, как он вовлек Кереитов и Найманов в войну против своего соперника, он дважды подряд дезертировал до начала военных действий, оставив в час сражения сперва Ван-хана, а чуть позже – Тайана. Этот личный противник завоевателя уступал ему как своим характером, так и как воин.

Последние банды меркитов были разбиты немного позднее монгольским полководцем Суботаем. [493]

Наконец, и Киргизы верхнего Енисея (Танну Ола и район Минусинска) подчинились без боя с 1207 г.

Вся Монголия была подчинена. Знамя Чингиз-хана, белое знамя с девятью языками пламени, станет флагом всех Тюрко-Монголов.

Уместно заметить, что во время поражения Найманов, в 1204 г., хранитель печати Тайана, Уйгур Тататона, попав в руки Монголов, перешел на службу к Чингиз-хану. [494]

Таким образом, при Завоевателе образовался зародыш монгольской канцелярии с уйгурскими «кабинетами».

Чингиз-хан – император

Чингиз-хан не стал ждать последних актов повиновения или казни для того, чтобы официально закрепить свою власть в племенах. Весной 1206 г., он собрал вблизи истоков Онона на большой ассамблее или курултае [495] всех уже подчиненных Тюрко-Монголов, в данном случае кочевников современной внешней Монголии. По этому случаю он был провозглашен всеми монгольскими и тюркскими племенами высшим ханом, или, как переводит Секретная История, каганом или кааном согласно старой титулатуре Жуан-жуанов в V в., перешедшей с тех пор ко всем наследственным хозяевам Монголии, Тукю VI в. и Уйгурам VIII в. [496]

Это тот самый титул, который западные путешественники, Плано Карпини, Рубрук, Марко Поло, Одорик де Порденон выражают словосочетанием «великий хан».

После падения Уйгуров в 840 г., империя степей практически находилась в упадочном состоянии. Чингиз-хан, объявленный высшим ханом «всех тех, кто живет в войлочных палатках», заявлял, что эта старая империя, поочередно находившаяся во власти предков Тюрков (Хун-ну), затем предков Монголов (Жуан-жуаней и Эфталитов), затем заново Тюрков (Тукю и Уйгуров), была окончательно восстановлена в пользу Монголов. Тюрки, как и Монголы, были, таким образом, включены в новую монгольскую нацию (монгол улус, монголджин улус) и отныне именно под этим именем Монголов будут известны победители и побежденные, Кереиты и Найманы, как и Борджигины, «все поколения, живущие в войлочных палатках», и именно этим именем они будут отныне прославляться. [497]

Плохо известная часть этого курултая 1206 г. была проведена шаманом Кокчу, также называемым Таб-тангри. [498]

Отец Кокчу, старый Мунглик, или Мунлик, сыграл значительную роль в жизни Чингиз-хана, женившись в итоге на его матери, вдове Елун-еке. [499]

Кокчу, магические силы которого были окружены суеверным страхом – он поднимался на небо на сером в яблоках коне и беседовал с духами – объявил на курултае, что Вечное Синее Небо признавало Чингиз-хана как универсального кагана. На это небесное признание новый император ссылался как на основу своей власти. Он именовался каганом (или точнее кааном), повинуясь власти, порядку и могуществу вечного неба (монгка тангри – йин кутчун-дур) и этот протокол мы найдем у его последователей, например, на печати его внука, Великого хана Гуйюка, писавшего папе Иннокентию VI. [500]

Особенным культом, отмечает Владимирцов, было наделено знамя (туг) Чингиз-хана, Белое знамя с девятью хвостами яка. [501]

Шаман Коктчу помог Чингиз-хану установить «религиозные» основы его власти. Явно считая себя неприкосновенным, ввиду своих магических сил, а также из-за положения его отца Мунглика в императорской семье, он вскоре повел себя заносчиво, стремясь, своим сверхъестественным престижем, управлять императором и империей. Он поссорился с Кассаром, братом Чингиз-хана. Чтобы потерять своего врага, он объявил хану странным образом тенденциозное откровение: «Дух мне открыл повеление Вечного Неба. Сначала будет править Темуджин, а после него это будет Кассар. Если ты не устранишь Кассара, то будешь в опасности!». Эти речи, действительно, пробудили подозрение в душе Чингизхана, который арестовал своего брата, лишив его шапки и пояса, знаков отличия военачальника. Вдова Елун-еке, узнав об этом, поспешила на помощь Кассару, и освободила его, а затем, обнажив свои груди, в патетическом порыве, описанном Секретной Историей, восклицала: «Вот груди, вскормившие вас. Какое же преступление совершил Кассар, что ты хочешь погубить свою собственную плоть? Ты, Темуджин, ты сосал эту грудь, а твои братья Катчиун и Отчигин сосали ту. Один лишь Кассар сосал их обе. У Темуджина дух, а у Кассара сила, и это лучший лучник. Каждый раз, когда племена восставали, его лук и стрелы их обуздывали. Теперь, когда враги истреблены, он стал не нужен!» [502]