Заря Амбера - Джон Бетанкур

Лучники дали залп. Над полем пронесся рой стрел. Передние ряды адских тварей полегли почти полностью, но из-за деревьев появлялись все новые и новые враги – бесконечным черным потоком.

Лучники продолжали стрелять, но адских тварей было слишком много. На месте каждой упавшей появлялось пять, и все они бежали на нас. А потом за их спинами показались размеренно приближающиеся всадники на огнедышащих конях.

Первые твари добрались до наших рядов.

– Пикинеры к бою! – скомандовал я горнисту.

Горнист протрубил сигнал, и наши лучники отступили. Строй пикинеров двинулся вперед, оглашая воздух яростными боевыми кличами. Лучники принялись стрелять навесом, поверх голов, по дальним рядам адских тварей.

– Придержите стрелы для их кавалерии! – крикнул я. – По лошадям стрелять только наверняка!

Основная масса противников сошлась в поле, образовав жуткую мясорубку. В бою уже схлестнулись десятки тысяч.

Наши лучники продолжали стрелять, хотя и не так часто, но нашу кавалерию я пока оставил в резерве. Кони нетерпеливо фыркали и рвались в бой.

– Спокойно... – пробормотал я. – Спокойно...

Постепенно адские твари начали одерживать верх. Половина моих солдат погибла, а вторую половину теснили превосходящие силы противника. Лучники начали отступать; им уже трудно было выбирать цели. Я понял, что пора пускать в ход кавалерию.

– Труби атаку! – приказал я, вскидывая меч. Пропела труба, я пришпорил коня и ринулся в бой, а за мной – мои кавалеристы.

Потом все потонуло в водовороте боя. Я видел, как падали лошади и всадники – и наши, и вражеские, – и их рубили на куски. Но я продолжал драться и убивал адских тварей десятками. Солдаты начали собираться вокруг меня, и соединенными усилиями мы проложили широкую просеку во вражеских рядах. Я выкрикивал боевой клич и горячил коня. Я дрался так, как не дрался еще никогда в жизни. Я был в крови с головы до ног. Я рубил железо и плоть, я убивал врагов, разрушивших мою жизнь, отнявших у меня любовь и дом, – и я был пьян горячкой боя.

А потом все закончилось – как-то внезапно. Протрубили вражеские горнисты; адские твари развернулись и принялись отступать. Лучники стреляли им в спину, выкашивая их десятками и сотнями. Солдаты разразились радостными воплями.

Я обмяк в седле. На губах моих играла безумная улыбка. Я был вымотан до предела. А потом я оглядел поле боя. Повсюду грудами валялись трупы – и людей, и адских тварей.

Руки мои дрожали, а голова раскалывалась от боли. Никогда еще я так не уставал.

Но при всем при том меня переполнял восторг. Мы выиграли эту небывалую битву! Мы потеряли две трети своих людей убитыми и ранеными, но мы одержали победу! А враг потерял вдвое больше солдат, чем мы!

Солдаты принялись скандировать мое имя, словно боевой клич: «О-бе-рон! О-бе-рон! О-бе-рон!»

Я вскинул меч и выпрямился.

– Возвращаемся в лагерь! – скомандовал я. – Забирайте наших раненых и мертвых!

Солдаты, сохраняя все то же приподнятое настроение, рассыпались по полю. Они собирали раненых людей и добивали адских тварей, подававших признаки жизни.

Я понял, что в этой войне пленных не будет.

К тому времени, как мы смогли пуститься в обратный путь, ко мне прискакали гонцы с новостями. Новости были нерадостные. Отряд Локе одержал решительную победу, но сам Локе был серьезно ранен. Адские твари стащили его с седла и бросили под копыта своих коней. Солдаты отбили его и принесли обратно в лагерь. Сейчас Локе лежал у себя в шатре и над ним хлопотали врачи.

Впрочем, это еще можно было назвать хорошими вестями.

А вот отряд Дэвина был разбит. И сам Дэвин обратно не вернулся. Он остался лежать где-то на поле боя, среди восемнадцати тысяч других погибших.

Услышав это, я развернул коня и поспешил к Локе. Я растолкал врачей, хоть они и вопили, что генералу необходим покой, и опустился на колени рядом с койкой.

Голова Локе была перевязана, и через бинты уже проступила кровь.

– Локе! – позвал я. – Это я, Оберон.

Веки Локе дрогнули, и он открыл глаза, а потом медленно повернул голову, хотя видно было, что это движение причинило ему сильную боль.

– Что нового? – прохрипел он.

– Мы победили, – ответил я. – Во всяком случае, сегодня.

Локе улыбнулся – и умер.

Я вздохнул, закрыл ему глаза и встал. Тут же откуда-то вынырнули священники и, затянув молитвы, начали готовить тело к погребению. «Надо было спросить у Фреды, как полагается хоронить членов нашего семейства», – как-то отстраненно подумал я.

– Если враги снова перейдут в наступление, пришлите за мной гонца, – сказал я адъютантам Локе. – А сейчас мне необходимо поговорить с отцом.

– Да, генерал, – отозвались они.

Я медленно развернулся и вышел из шатра. Меня окружили офицеры и засыпали вопросами: «как там Локе?» – но мне было не до них.

Я двинулся к замку, не обращая внимания на молнии. На сердце у меня было тяжело. Скоро стемнеет. Молнии на время прекратятся. Так что я спокойно войду в замок и расскажу всем, что случилось.

И перспектива эта меня не радовала.

ГЛАВА 20

Подойдя к коридору, ведущему к кабинету Дворкина, я увидел, что стражников заменили. Новые стражники отсалютовали мне, но не стали пытаться меня задержать.

Я прошел мимо них и, не постучавшись, вошел в кабинет.

Дворкин лишь взглянул на меня – и сгорбился в кресле.

– Новости у нас плохие – так? – ровным тоном спросил он.

– Дэвин и Локе мертвы. Но на сегодня мы победили.

– А завтра?

– Завтра войско поведу я. Мы будем сражаться и надеяться на лучшее.

– Ты скажешь Фреде?

– Скажу, – отозвался я и, не прибавив более ни слова, развернулся и вышел.

Сперва я зашел к Эйберу и наскоро пересказал ему новости. Похоже, он не удивился.

– Я же тебе говорил, что Локе – не предатель, – только и сказал он.

– Да, не предатель, – согласился я. – Возможно, он был лучшим из нас. А сейчас я пойду, сообщу обо всем Фреде. Я пообещал отцу.

– Она заперлась в маленькой комнате, которая примыкает к залу для приемов, и не выходит оттуда. Я звал ее весь день – и без толку.

– Что она там делает?

– Понятия не имею.

Я вздохнул и встал.

– Пойду поговорю с ней.

Еще одна неприятная задача – как достойное завершение скверного дня.

Я прошел в зал для приемов и подергал дверь маленькой комнаты. Дверь была заперта изнутри.

– Фреда! – позвал я и постучал в дверь. – Впусти меня!

Ответа не последовало.

– Фреда! Это я, Оберон! Открой! Мне нужно поговорить с тобой! Это важно! Фреда!

Я услышал шорох отодвигаемого засова. Потом дверь приоткрылась – ровно настолько, чтобы я мог проскользнуть внутрь. Как только я вошел, Фреда тут же закрыла дверь и снова заперла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});