Большая Тюменская энциклопедия (О Тюмени и о ее тюменщиках) - Мирослав Немиров

Поповым был брошен соответствующий клич в университете. Вскоре друзья и знакомые подыскали Попову и кандидатуру на роль фиктивной жены — некую девушку с исторического факультета по имени Люба, которая происходила из семьи слишком строгих правил, где ее держали в уж совсем ежовых рукавицах. За этим она и стремилась в фиктивное замужество — дабы иметь законное и убедительное основание избавиться от родительской опеки.

При этом, нужно добавить, у Попова была многолетняя герлфренд, как это нынче называется, по имени Съюзи, с которой он вовсе не намерен был расставаться, а почему он вместо фиктивного, не вступил в брак реальный с ею — на то много причин, которые мы сейчас не будем обсуждать.

И вот их свели и познакомили, и состоялся сговор, и были подписаны соответствующие документы, и магнитофон в загсе сыграл марш Мендельсона, и была свадьба, имевшая характер полнейшей оголтелости, о которой будет далее рассказано особо, и в процессе свадьбы, в результате употребления очень значительного количества алкогольных напитков, совершилось следующее: Дмитрий Попов, являясь личностью, склонной к половой распущенности, да еще и находясь под влиянием как уже сказано, винных паров, взял, да и вполне реально осуществил над своей новой фиктивной женой свои права супруга.

Последствия были таковы:

1) Родительская квартира Попову Д. все равно не досталась: одновременно с ним неожиданно при этом не фиктивно, а совершенно реально вышла замуж поповская младшая сестра. Как благородный человек, ей он права на жилплощадь и уступил.

2) Фиктивная жена Попова Людмила тут же по осуществлению Поповым прав супруга понесла и родила Попову дочь Алису, которую он, как благородный человек, признал законной.

И — стал по этой причине материально помогать фиктивной жене, и — стал принимать участие в воспитании дочери. И, постепенно, — перешел от фиктивного супружества ко вполне реальному.

А с подругой Съюзи — постепенно расстался.

Таковы причуды жизни наших дней.

5.

Вот пример бизнеса, которым Попов добывал себе средства к существованию, проживая в Москве в 1990-е годы.

В один из дней лета 1993-го года он приезжает ко мне, тогда проживавшему на Большой Декабрьской улице возле метро 1905 года. Попов пьян, бодр, доволен и полон жизни.

— Бросай свою писанину, — объявляет он мне, — поедем веселиться! Тачила у подъезда стоит, напитки аж подпрыгивают, желая быть скорее выпитыми!

— Откуда деньги, — интересуюсь я, собираясь.

— Мы вагон водки в Тюмень отправили!

— Ого! Почем?

— По 2.800 за литр.

— А брали почем?

— По 2.800.

— Что же вам за выгода?

— А мы, когда вагон грузили, 4 ящика спиздили!

Вот каков был в общих чертах поповский бизнес тех дней. Надо отметить — спизженную водку они (Д.Попов и А.Гофлин) не пили, а продавали в близлежащие ларьки, чтобы накупить в близлежащем же магазине вина «Анапа», до которого Попов был большой охотник.

На этом пока остановимся — 9 февраля 1996, 11:18. Когда жеребьевка, которую я еженедельно провожу, чтобы выяснить, на какую именно букву мне писать на новой неделе, опять укажет на букву П, тогда мной будут описаны также:

— Свадьба Попова

— Любовь Попова к езде на электричках

— Еще два примера поповского бизнеса

— Пример его деятельности на ниве экстрасенсорики

И проч.

II

Еще написать:

Да, истинный наследник духа Распутина, причем по всем направлениям сразу: и насчет баб, и что касается всякой экстрасенсорики, и, главное и основное — по части всевозможного авантюризма.

И любил, кстати, сказать, тоже мадеру.

1992-95: Электричками в Киев и обратно.

Так привык, что мимо электрички спокойно не мог пройти, а если был пьяный, так обязательно запрыгивал и куда-нибудь ехал.

Конец декабря 1992: на Новый год — в Тюмень — по компасу!

1992, лето: пытался разогнать тучи над ВДНХ

1992, моя беременная сестра, которую Попов заманил у него жить.

1993, лето: пример бешеной энергии Попова: нас, пребывающих с похмелюги, опохмелил мадерой и заставил тащиться хрен знает куда на реку — на Смоленскую набережную, нырять с парапета в ледяную воду и плавать в воде, покрытой мазутными разводами. А после — садиться на речной трамвай и ездить по Москва-реке.

1993, осень: Попов и Панков, торгующие несуществующими севастопольскими квартирами

Пригов, Дмитрий Александрович

***

Выходит слесарь в зимний двор,

Глядит, а двор уже весенний,

Вот так же как и он теперь:

Был дворник, а теперь он — слесарь.

А дальше больше, дальше — смерть,

А перед тем — преклонный возраст,

А перед тем, а перед тем,

А перед тем как есть он — слесарь.

***

Вот я курицу зажарю —

Жаловаться грех.

Ну, а ведь и не жалюсь,

Что я, лучше всех?

Потому скажу я милой,

Это ж надо, а:

Целу курицу сгубила

На меня страна!

***

Вот избран новый президент

Соединенных Штатов.

А нам то что? Ну, Президент,

Ну, Съединеных Штатов.

Но интересно все ж: Презьдент

Соединенных Штатов!

Не просто так, а — Президент

Аж Съединенных Штатов!

Проституция

Теоретически — должна быть.

Практически — сталкиваться не приходилось.

Протеста настроения

Имели место среди части личностей тюменской национальности.

Конкретно — среди той части их, которая горела любовью к музыке «рок».

Начиная с 1986-го, и в 1987-м, и в 1988-м, да в значительной мере и по сей день эти настроения среди этой части населения в очень значительной степени наличествуют.

Главный выразитель этих настроений — Егор Летов и примыкающий к нему Р.Неумоев; главное, против чего протестуется — существующее государственное устройство; сначала — против наличия в СССР коммунизма, фашизма, и расизма, затем — против наличия в Российской федерации правды и свободы и, наоборот, за чтобы в ней было больше коммунизма и фашизма.

Источник таких умонастроений — журнал «Ровесник 1970-х и начала 1980-х годов + книга Олега Феофанова «Музыка бунта» + прочие советские периодические издания тех времен, в которых время от времени публиковались публикации о рок-музыке. И которые читались, вырезались в библиотеках ножницами и чуть ли не переписывались от руки. И в каждой из этих статей обязательно напоминалось, что рок есть музыка, которая остросоциальна, и притом несет протест.

Теперь оно, в общем, конечно, понятно, зачем тогда постоянно вставлялись в статьи эти напоминания — чтобы начальству глаза замазать! Социальная музыка — то есть почти что социалистическая!

Но простодушные сибирские парни, не будучи посвящены в хитросплетения столичных эзоповых тонкостей, все написанное принимали за чистую монету, и многие всерьез уверовали, что рок тем более рок, чем он более является политическим и музыка протеста против плохого обслуживания посетителей в точках общепита, а также проявлений мещанства в сознании отдельных представителей молодежи. И в 1986-89 годах вся советская рок-музыка и бросилась давать «настоящий рок» — то есть описанный выше бичующий пороки.

А некоторые — вышеупомянутый Егор Летов, например, так и до сих пор не могут расстаться с убеждениями, почерпнутыми в отрочестве из журнала «Ровесник». — 13 февраля 1997, четверг. 19:18.

Пушкин

Вот что нынче мне из Пушкина представляется наиболее —

I

Однажды, странствуя среди долины дикой

Незапно был объят я скорбию великой

И тяжким бременем подавлен и согбен,

Как тот, кто на суде в убийстве уличен.

Потупя голову, в тоске ломая руки,

Я в воплях изливал души пронзенной муки,

И горько повторял, метаясь, как больной:

«Что делать буду я? что станется со мной?»

II

И так я сетуя в свой дом пришел обратно,

Уныние мое всем было непонятно.

При детях и жене сначала я был тих,

И мысли мрачные хотел таить от них;

Но скорбь час от часу меня стесняла боле;

И сердце, наконец, открыл я поневоле.

«О горе, горе нам! Вы, дети, ты, жена! —

Сказала, — ведайте: моя душа полна

Тоской и ужасом; мучительное бремя

Тягчит меня? Идет! уж близко, близко время:

Наш город пламени и ветру обречен;

Он в угли и золу вдруг будет обращен,

И мы погибнем все, коль не успеем вскоре

Обресть убежище; а где? о горе, горе!»

III

Мои домашние в смущение пришли

И здравый ум во мне расстроенным почли.

Но думали, что ночь и на покой целебный

Охолодят во мне болезни жар враждебный.

Я лег, но во всю ночь все плакал и вздыхал

И ни на миг очей тяжелых не смыкал.

Поутру я один сидел, оставя ложе.

они пришли ко мне; на их вопрос я то же,