Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев

с танцпола и присоединиться к группе коллег-курильщиков, кучковавшихся у ближайшей урны за пределами шатра.

– Светлана, – заботливая рука мягко ухватила ее за локоть. – Вы разрешите вас пригласить?

Проработав на рынке несколько месяцев, Паша каким-то чудом оставался не в курсе, что любые изменения, связанные с собственностью торговых точек, решаются здесь только с ведома Агалара – вальяжно-медлительного и обманчиво добродушного азербайджанца, владеющего небольшим восточным кафе у главных ворот и иногда прогуливающегося по торговым рядам в сопровождении нескольких земляков. Очевидно, прежний хозяин договорился с Агаларом заранее, и Паша так и не узнал, что в этой сделке незримо присутствовала третья сторона.

Когда соседи посвятили его в местные тонкости владения торговой недвижимостью, а заодно и сообщили, что Агалар отбыл на родину на свадьбу племянницы и ожидается теперь не раньше чем через неделю, Паша поначалу испытал мимолетное раздражение, обычное для ситуаций, когда срываются намеченные планы, которое, впрочем, быстро сменилось чувством облегчения, – его почему-то обрадовала отсрочка окончательного разрыва с полюбившимся городком.

Поняв, что день прошел зря, и не испытывая никакого желания возвращаться в пустой дом (Марк с самого утра копался в своем гараже, решив обязательно закончить до отъезда сложный ремонт автомобиля последнего клиента), Паша, оставив машину у ворот рынка, неторопливой походкой праздно шатающегося человека побрел в сторону озера. У самого берега высился огромный трехмачтовый парусник – самый дорогой в городе, рассчитанный исключительно на туристов ресторан, принадлежащий главному городскому туроператору – фирме «Старая Русь». На обширной парковке перед рестораном замер с открытой дверью большой туристический автобус, доставивший на обед очередную группу гостей. Поднявшись по стилизованной под трап лестнице, Паша миновал обширный внутренний зал, занятый галдящей толпой туристов, и вышел на палубу, где вдоль бортов были установлены маленькие столики на двух человек. Заказав пива, он долго сидел, глядя на зеркальную гладь озера и всматриваясь в полоску леса на далеком противоположном берегу, примерно определил точку, где располагался дом, который дал ему с парнями столь желанное убежище и в котором они провели не самое худшее время в своей жизни. Он вдруг поймал себя на том, что подспудно выискивает причины, чтобы не уезжать прямо сейчас, и вновь порадовался, что одна такая причина – невозможность быстро продать точку на рынке – появилась уже сегодня.

Потягивая пиво, Паша лениво перебирал в уме варианты, как провести остаток сегодняшнего дня. Домой по-прежнему не хотелось, встреча с недавно заведенной подружкой сегодня почему-то не особо прельщала, в преддверии очередных жизненных перемен он ощущал романтически-философский настрой, и душа требовала неторопливого мужского разговора «за жизнь». Паша решил отправиться к Саньку – армейскому дружку Ромы, с которым у него установились доверительные, почти дружеские отношения. Если Санек окажется дома, с ним можно будет душевно посидеть на кухне, раздавить пузырек (супруга Санька спокойно относилась к тому, что муж тихо выпивает с друзьями дома, для нее было главным, чтобы он не шлялся по городу со случайными собутыльниками) и поделиться своими сожалениями по поводу предстоящего отъезда. То, что придется возвращаться на машине не совсем трезвым, Пашу не волновало, – путь к дому лежал по грунтовой объездной дороге вокруг озера, где мало кто ездил и гаишники не встречались почти никогда.

Расплатившись за пиво, Паша покинул тенистую прохладу ресторана и, спустившись по трапу, вышел на парковку, залитую удушающим, несвойственным началу июня полуденным зноем.

Свете казалось, что однообразная тягучая мелодия не кончится никогда; Костенко прижимал ее к себе явно плотней, чем обычно позволяют себе коллеги, исполняющие медленный танец на корпоративах, и, глядя поверх плеча партнера, она ловила на себе понимающе-насмешливые взгляды коллег. В ухо лился нескончаемый поток романтического бреда: директор рассказывал, как ему, владельцу крупной фирмы, совсем замотавшемуся в круговороте бизнес-проблем, порой не хватает обычного человеческого общения, как хочется иногда просто посидеть на берегу озера с душевным, понимающим человеком, не вспоминая о делах, смотреть на звезды и беседовать о суетности мира, превратностях судьбы и вечных вопросах взаимопонимания между людьми.

Танец наконец кончился, директор отвел Свету к столу, где тут же налил полный бокал вина ей и полную рюмку коньяку себе, совсем забыв о насупившихся бухгалтершах, которым в итоге пришлось обслуживать себя самим. За столом он продолжил витиевато изъясняться на предмет того, что стоит любому добиться хоть какого-то успеха в жизни, как окружающие мгновенно перестают видеть в нем простого человека со своими слабостями и проблемами, а воспринимают лишь как успешного бизнесмена, директора, руководителя, хозяина. А ведь каждому, будь он хоть трижды бизнесмен, требуется простая человеческая теплота и участие. Бухгалтерши, немного ошалевшие от необычной темы, на которую их руководитель съехал сразу после медленного танца, бросали на него подозрительные и слегка испуганные взгляды, беседу не поддерживали и, как заметила Светлана, все чаще поглядывали вокруг, очевидно, планируя присоединиться к одной из образовавшихся за разными столами стихийных тусовок.

Вообще, вечер вошел в ту фазу, когда люди, уже мало интересуясь закусками, стали перемещаться между столами, выпивая с представителями других отделов, громко разговаривать, обращая все меньше внимания на тамаду, большими группами выходить из-под навеса покурить и там, у стоящей поодаль урны, подолгу зависать, ведя бесконечные пьяные беседы и доставая одну сигарету за другой. Света заметила, как Мария, обнявшись с одним из маркетологов, обернулась в ее сторону и сделала ободряющий жест, очевидно, означающий «держись, подруга!». Свете безумно хотелось оказаться там, среди беззаботно веселящихся коллег, вместе со всеми хохотать над пьяными шутками, вдыхать свежий ночной воздух вперемешку с табачным дымом и не думать о том, что она будет делать, когда гулянка подойдет к концу, и неизбежно придется принимать решение: поставить крест на такой желанной работе или сделать то, за что уже утром она будет себя презирать. А Костенко, заметно нагрузившийся коньяком, продолжал гундосить о взаимопонимании и теплоте. «От Машки тебе мало теплоты было, кобель старый?» – с раздражением подумала Светлана и уже собралась было заявить, что хочет пообщаться с подругами, когда директор, очевидно, почувствовавший ее намерения, решил перейти к делу.

– Нет, Света, ты как хочешь, а в такой вечер мы с тобой просто обязаны пообщаться. Пообщаться не как начальник с сотрудницей, а как люди, понимаешь? Как два хороших человека, которым всегда есть, что сказать друг другу.

– А мы разве не общаемся сейчас, Леонид Яковлевич? – Света изобразила искреннее удивление. – Вот, и бухгалтера нас покинули, им с экскурсоводами интересней, так что никто нам не мешает.

– Бухгалтера?.. – похоже, директор только теперь заметил, что они со Светой за столом одни. – При чем здесь?.. – Он нахмурился, собираясь с мыслями, и