Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932 - Джим Фергюс

что испуганным.

– Защищайте корпус, старина! – крикнул Толли. – Вспомните бой Таннера против Демпси в 1927-м. Мыслящий человек одержал верх над безмозглым зверем. У вас тоже получится.

Если что и уравнивало наши силы, так это то, что Индио Хуан был пьян и, не исключено, слегка оглушен моим ударом. Однако мои боксерские ухватки ничуть его не напугали, и он пошел на меня разве что несколько медленнее. Его нож вкривь и вкось рассекал воздух, лезвие сверкало в свете костров. Одна половина его лица ухмылялась, а на другой, мертвой после увечья, застыла мрачно-гротескная гримаса дохлой рыбы, этакая полуоплывшая маска.

– Бейте и двигайтесь, Джайлс, – советовал Толли. – Не давайте ему приблизиться.

– Толли, прошу вас, заткнитесь, – сказал я.

– Не заткнусь, – ответил он. – Я помогу вам, Джайлс. Я говорил вам, что был чемпионом в легком весе в Принстоне?

– Идите в задницу, Толли.

Скованный ужасом, я пятился от Индио Хуана. Я заметил, что, в отличие от громких выкриков, которые всегда сопутствуют драке белых, здешние зрители наблюдали за нами беззвучно и совершенно бесстрастно, словно им было безразлично, кто победит.

– Нет, нет и нет, старина! – вновь заговорил Толли. – Пружиньте на носках и не давайте ему заставлять вас пятиться.

– Толли, у него ведь нож, – заметил я.

– И он окажется в вашей глотке, если вы не будете защищаться, – заявил он. – На носки, старина. Бейте и двигайтесь.

Делать было нечего. Я последовал совету Толли и ударил Индио Хуана в лицо. Он не заметил моего движения, и удар оглушил его, однако он все же ухитрился полоснуть меня по руке ножом.

Я снова отскочил назад и принялся кружить вокруг него. Из руки хлестала кровь.

– Отлично вышло, Джайлс! – похвалил меня Толли. – Продолжай в том же духе, парень! Сейчас надо ему как следует врезать. Два слева и закончить правой. Правой надо дать как следует. Вложите в этот удар всю силу, какую сможете.

Я прыгнул вперед, но на этот раз Индио Хуан был готов и толкнул меня в бок с такой силой, что я даже не успел нацелить удар. Однако в тот момент, когда я понимал, что меня режут, я почти не почувствовал лезвия. Я нанес два быстрых удара слева, заставив противника покачнуться, а затем сделал шаг вперед и обрушил справа удар, на какой только был способен, я перенес на эту сторону весь свой вес. Удар достал его голову. Индио Хуан медленно осел на землю. И на этот раз уже не поднялся.

– Йес! – заорал Толли. – Нокаут! – Он подбежал ко мне и поднял мою руку, пританцовывая на месте, как полоумный. – Отлично сработано, старина! Но, разумеется, вам бы это не удалось без моих тренерских советов.

Уже в который раз мне пришлось признать, что Толли совершенно прав.

Маргарет и Альберт тоже подошли ко мне.

– У вас кровь течет, Недди, – с казала Маргарет. – Дайте мне осмотреть вашу руку.

– Да все со мной в порядке.

Со стороны зрителей не слышалось одобрительных выкриков, однако между ними завязался весьма оживленный разговор. И никто не подошел посмотреть, как себя чувствует Индио Хуан.

– Они теперь хотят его убить, – сообщил Альберт.

– Что?

– Вы меня слышали.

– Почему?

– Потому что он псих и приносит Людям несчастье. Вам надо прикончить его.

– Помилуйте, да ведь он без сознания, – сказал я. – И что, они считают, я должен сделать?

– Подойдите к нему, – сказал Альберт. – Возьмите его нож и полосните им ему по горлу.

Что поделать, я подошел к Индио Хуану, вытащил из его руки нож и приставил лезвие к его горлу.

– Ну же, ну же, Нед, – продолжал Альберт. – Сделайте это. Всем нам будет лучше.

Я сильнее прижал лезвие к шее неподвижного противника, но рука моя дрогнула и я выронил нож.

– Мне очень жаль, – пробормотал я. – Простите, но я не могу. Не могу сделать это таким образом.

Разумеется, даже в этот момент я понимал, что должен убить Индио Хуана, раз уж есть такая возможность. Но не убил. Просто не смог. Не так-то просто хладнокровно убить человека, пусть даже последнего негодяя.

– Почему бы вам не убить его, Альберт? – спросил я.

– Потому что он не мой, я не вправе, – ответил он, – а если вы просите другого сделать это за вас, вас сочтут последним слабаком.

– Не думаю, что вы смогли бы вот так прирезать его, – заметил я. – Вы только тщитесь быть диким апачем, как они, а на самом деле вы – такой же цивилизованный человек, как я.

Когда стало ясно, что я не собираюсь добивать Индио Хуана, двое апачей ухватили его за ноги, оттащили с танцевального круга к окраине поселка и бросили там, чтобы проспался. Вновь заиграла музыка, и танцы продолжились, как будто ничего не случилось.

Маргарет отвела меня в вигвам, в котором ее поселили. Среди вещей, которые ей удалось уберечь, помимо моей камеры, оказалась и аптечка. Резаная рана на моем предплечье была неглубокой. Она промыла ее и перевязала. Однако порез пришлось зашивать, и Маргарет проделала это очень профессионально и аккуратно, зато я хныкал при каждом стежке, как ребенок.

– Ну и неженки вы, мужчины! – воскликнула она.

– Простите меня, Мэг, – попросил я. – От этой проклятой иголки больнее, чем от ножа.

– Нед, вы поняли, что в танце девочка объявила всем, что выходит за вас замуж? – спросила Маргарет. – Вот почему Индио Хуан набросился на вас. Он ведь приберегал ее для себя.

– Может, нам сперва на свидания походить?

– Очень смешно, милый.

– И когда же свадьба?

– Да она в общем-то уже состоялась, – успокоила меня Маргарет. – У апачей нет как такового свадебного обряда. Вы просто начинаете жить вместе как муж и жена.

– Мне всего семнадцать, Мэг, – с казал я. – А она еще моложе. Я не планировал так рано остепениться. И уж точно не здесь.

– Я бы не слишком жаловалась на вашем месте, маленький братец, – заметила Маргарет. – Она ведь вам жизнь спасла.

– И чуть не подставила под нож убийцы, – возразил я. – В любом случае, Толли и Альберту это ничем не поможет, верно?

И Браунингу тоже. Нам нужно выбираться отсюда, Маргарет, притом еще до зари.

– Почему бы вам не поспать немного, Недди? – предложила Маргарет. – У вас глаза закрываются. А я пойду проведаю Браунинга. Может быть, посижу с ним немного.

Пульсирующая музыка все звучала, она отдавалась из-под пола вигвама, словно сердцебиение самой земли. Я, по-видимому, задремал, пока Маргарет бинтовала мне руку. Мне снилось, что мы с девочкой занимаемся любовью, она пришла в мой сон, расстегнула мне