Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг. - Аркадий Стругацкий

Как уже было сказано, Быкова, по его неосведомленности, волновали соображения соЕсем другого порядка. За судьбу экспедиции он не беспокоился, ибо верил в чудесные возможности «Хиуса» и, главное, в своих товарищей, особенно в Ермакова, в голосе которого не чувствовалось и тени растерянности. Для Быкова неожиданность была только приключением. И он был весьма польщен, когда Ермаков встал на его сторону в маленьком споре с Юрковским у открытого люка.

С трудом вытаскивая ноги из вязкой жижи, Быков сделал несколько шагов за Ермаковым. Тот остановился, прислушиваясь. Плотная желтоватая полутьма окружала их. Они видели только небольшой участок жирно мерцающей трясины, но слышно было многое. Невидимое болото издавало странные звуки. Оно хрипло вздыхало, кашляло, отхаркивалось. Глухие стоны доносились издалека, басистый рев и протяжное высокое гудение. Вероятно, звуки эти производила сама трясина, но Быков подумал вдруг о фантастических тварях, которые могли скрываться в тумане, и торопливо ощупал за поясом гранаты. «Рассказать об этом друзьям по гобийской экспедиции,― подумал он,― так не поверят!» Неприятное чувство одиночества охватило его. Он оглянулся назад, на темную громаду «Хиуса», взял автомат наперевес и двинулся вперед, обгоняя Ермакова.

Тик… тик–тик… тик…― робко, едва слышно застучал счет чик дозиметра. «Немного, не больше тысячной рентгена»,― успокоил он себя и тут же забыл об этом, ощутив под ногами что–то твердое. Он нагнулся, шаря впереди себя свободной рукой. Сквозь дымку испарений над ржавой маслянистой поверхностью выступили какие–то угловатые, облепленные илом глыбы.

— Как у вас дела, Алексей Петрович? ― раздался голос Ермакова.

— Пока ничего… особенного,― отозвался Быков,― все в по рядке. Очень топко. Под ногами не то камни, не то обломки…

Скользя и спотыкаясь, он полез через непонятные глыбы. Под ногами хлюпало, чмокало, чавкало…

— Сильно засасывает? ― спросил Ермаков.

— Нет,― ответил Алексей Петрович и провалился по пояс.

«Не утонуть бы ненароком…» ― мелькнула тревожная мысль.

Но в эту минуту ствол автомата царапнул по твердому. Быков вгляделся с удивлением. Путь преграждала шершавая серая площадка с отсвечивающей на изломе глянцевитой кромкой.

— Анатолий Борисович! ― позвал он. ― Да?

— Дальше болото асфальтировано.

— Не понял. Иду к вам.

— Я говорю, дальше болото покрыто асфальтом.

— Ты бредишь, Алексей? ― донесся встревоженный голос Дауге. Он вместе с другими членами экипажа стоял у открытого люка и ловил каждое слово разведчиков.

— Правда, настоящий асфальт! Или вроде такыра в наших пустынях.

Быков закинул автомат за спину и уперся руками. Трясина с протяжным сосущим звуком выпустила его. Он стал на колени, отполз на четвереньках от края и встал.

…Тик… тик–тик… тик…

— Настоящий прочный асфальт, Анатолий Борисович. Стою!

— Может быть, это берег? ― с тайной надеждой в голосе спросил, подходя, Ермаков.

― Не знаю… нет, не берег. Это как корка над болотом.

Ермаков нагнулся.

― Толщина примерно сантиметров тридцать ― тридцать пять,― сказал он.

— Я знаю, что это такое,― вмешался вдруг Крутиков.― Ведь «Хиус» спускался на фотореакторе…

— О черт! ― Было слышно, как Юрковский звонко шлепнул себя по шлему.― Ведь это же…

— Спекшийся ил, несомненно,― подтвердил Ермаков.― Фотореактор выжег из него воду, образовалась корка. А «Хиус» при посадке проломил ее.

— Похоже на это,― согласился Быков. Он шел вдоль кром ки, с любопытством приглядываясь.― Широкая, как Красная площадь, ровная, танцевать можно. Но вся в трещинах.

— «Мальчик» пройдет? ― осведомился Ермаков. Быков ответил небрежно:

— «Мальчик» везде пройдет. …Тик–тик… тик… тик–тик…

— Ну что же, товарищи… Я возвращаюсь. Думаю, экипажу можно высаживаться. Юрковский и Спицын, отправляйтесь к Быкову.

— Есть!

— «Вперед, покорители неба»! ― насмешливо пропел Юрковский, вылезая из люка.― Эй, Богдан, поберегись!

— А я? ― обиженно осведомился Дауге.

— Мы с вами займемся анализом образцов грунта и атмосферы и кое–что посмотрим.

— Хорошо, Анатолий Борисович.

— Михаил Антонович,― распорядился Ермаков, появившись в кессонном отсеке,― ступайте в рубку и попытайтесь прощупать окрестности локатором… Товарищ Быков, сейчас к вам подойдут Юрковский со Спицыным. Вы старший. Попробуйте дойти до внешнего края площадки. Дальше не ходить.

— Слушаюсь.

«Правильно,― подумал Быков.― Глупо ползать вслепую по шею в этой трясине, когда у нас есть транспортер с инфракрасными проекторами. Правда, транспортер еще надо снять…»

Где–то неподалеку чертыхался вполголоса Юрковский. Приглушенный голос Богдана произнес:

― Правее, правее, Володя…

Через несколько минут послышались медленные чавкающие звуки, и из тумана выплыли две серые фигуры.

— Где ты тут, Алешка? Черт, ни зги не видно… Как, еще не сожрали тебя местные чудища?

— Бог миловал,― буркнул Быков, помогая обоим выбраться на «такыр».

Юрковский притопнул, пробуя прочность корки. Богдан, обтирая ладонью забрызганную илом лицевую часть шлема, сказал:

— Зря это, скажу я вам…

— Что?

— Зря ее назвали Венерой.

— Кого? А–а…― Быков пожал плечами.― Дело, знаешь, не в названии.

Юрковский расхохотался.

Они неторопливо пошли, перепрыгивая через широкие трещины, в которых дымилась жидкая масса ила.

― Богдан! ― понизив голос, проговорил Быков.― Ведь болото излучает… Слышишь?

…Тик… тик–тик–тик–тик…

— Слышу. Это чепуха. У нас очень чувствительные счетчики, Алеша.

— Все, что попадает под фотореактор, должно излучать,― наставительно изрек Юрковский.― Ясно даже и…

— Погодите–ка…― Богдан поднял руку.

Они остановились. Невнятные голоса Ермакова и Дауге стали едва слышны в шорохах и потрескивании наушников.

— Насколько мы отошли от «Хиуса», как вы думаете? ― спросил Спицын.

— Метров на семьдесят–восемьдесят,― быстро ответил Быков.

— Так. Значит, наших радиотелефонов хватает только на это расстояние.

— Маловато,― заметил Юрковский.― Ионизация, вероятно?

— Да…

…Тик… тик–тик… тик… тик…

Они пошли дальше. Рев, бульканье, завывание становились все слышнее. Где–то впереди справа раздался громкий храп.

— Чу! Слышу пушек гром…― пробормотал Юрковский.

— Вот она!

Внешняя кромка огромной лепешки, выжженной на поверхности трясины пламенем фотореактора, была закруглена и полого уходила в жижу. И сразу за ней из тумана выступили бледно– серые причудливые силуэты странных растений. До них было рукой подать ― не больше десяти шагов, но белесые волны испарений непрерывно меняли и искажали их облик, открывая одни и окутывая непроницаемой мглой другие детали, и разглядеть их как следует не было никакой возможности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});