Глаз в небе - Филип Дик

— Золотом толстосумов, — мрачно поправил Лоуз, переворачивая опорожненную бутылку. — Совращена пузатым банкиром. А может, священником! Он ее девственность прибил на стене библиотеки, над камином.

Марша тревожно оглядывалась вокруг:

— На самом деле это совсем не бар, так ведь? Только жалкое подобие…

— Бар, вид снаружи, — уточнил Гамильтон. — А тебе что нужно?

— Тогда внутри, — медленно продолжила Марша, — это… собрание партячейки. А твоя подружка…

— Ты работаешь на Гая Тиллингфорда, верно? В тот день я тебя там посадила в машину?

— Да. Но Тиллингфорд меня уволил. Полковник Эдвардс выгнал, Тиллингфорд выгнал… и боюсь, что этим дело не закончится. Гамильтона почему-то крайне развеселил тот факт, что пролетарии, окружавшие столик, оказались при оружии. Каждый в этом мире вооружен. И каждый — на той или на другой стороне. Даже юная потаскушка.

— Силки, — проговорил вслух Джек, — я тебя с кем-нибудь другим не перепутал?

Девица на миг смутилась. Потом тряхнула головой, расплескав по плечам волны светлых волос.

— Правда… все кажется немножко странным… Ничего не понять.

— Да, каша заварилась густая…

— Я-то, дура, решила, — сокрушенно вздохнула Силки, — что мы на одной стороне баррикад. Что мы друзья…

— А мы и так друзья. По крайней мере — были. Где-то в другом месте…

Далеко-далеко отсюда.

— Разве ты не собирался меня эксплуатировать?

— Дорогая моя… — заметил Джек с горечью. — Эксплуатировать тебя — мое самое заветное желание. В любом месте, в любом чокнутом мире. Ох, как хочется взять тебя покрепче и так от… отэксплуатировать, чтобы твои роскошные груди затряслись, как яблоки на ветру. Она прильнула к Джеку, прижавшись щекой к его плечу. Он неуклюже поиграл белокурым локоном, упавшим девушке на глаза.

— Жаль, — монотонно произнесла она, — что так ничего и не получилось.

— Да, жаль… Но я буду заглядывать на огонек, опрокинуть с тобой по рюмочке…

— Подкрашенной воды! — напомнила Силки. — А бармен даст мне тонюсенький бутерброд…

В некоторой нерешительности окружившие их рабочие подняли винтовки.

— Сейчас? — спросил один из них.

Высвобождаясь, Силки поднялась на ноги.

— Пожалуй… — еле слышно пробормотала она. — Приступайте. И кончайте побыстрей.

— Смерть фашистским собакам, — замогильно пошутил Лоуз.

— Смерть мерзавцам! — добавил Гамильтон. — Мы можем встать?

— Конечно, — сказала Силки. — Как хотите. Мне очень жаль, Джек…

Правда, правда! Но вы же не с нами, так?

— Боюсь, что не с вами, — почти добродушно согласился с ней Гамильтон.

— Ты против нас?

— Я должен быть против. Мне трудно быть кем-то другим.

— Мы что, так и позволим прикончить себя? — запротестовала Марша.

— Это наши друзья. — Голос Макфифа напоминал булькающую невнятицу паралитика. — Сделай что-нибудь! Неужели ты не можешь поговорить с ними?

Джек развел руками:

— С ними бесполезно говорить.

Он бережно поставил Маршу на ноги.

— Закрой глаза, — шепнул он ей. — И расслабься. Это не очень больно.

— Что ты собираешься делать? — пролепетала Марша.

— Вызволить нас отсюда. Единственно возможным способом…

И когда уже лязгнули затворы и поднялось полукружие нацеленных стволов, Джек отвел назад кулак, тщательно примерился и ударил жену точно в подбородок.

Слабо вздрогнув, Марша повалилась как сноп на руки Билла Лоуза. Гамильтон подхватил ее легкое тело и остался стоять с самым идиотским видом… Идиотским — поскольку бесстрастные фигуры пролетариев были вполне осязаемы и реальны. И по-прежнему готовились пустить в ход оружие.

— Боже, — хрипло сказал Лоуз. — Они все еще здесь. А вокруг никакого «Мегатрона».

Не зная, куда деваться от смущения и отчаяния, негр кинулся к Джеку и помог тому подержать потерявшую сознание Маршу.

— Какие же мы болваны! Марша здесь абсолютно ни при чем!

Глава 15

— Полный маразм! — деревянным голосом проскрипел Джек. Он крепко обхватил неподвижное теплое тело жены. — Кто же тогда устроил эту бессмыслицу, а?

И вдруг боковым зрением он заметил…

С Чарли творилось что-то неладное. Казалось, Макфиф совершенно лишился рассудка и теперь действует не более осознанно, чем заводной болванчик. Странные метаморфозы вылезали из темных глубин его естества. Словно проклюнулся чудовищный, доселе дремавший внутри зародыш и сейчас прорывается наружу.

Макфиф рос прямо на глазах. Пока Джек и Билл таращились на компаньона, из приземистого, грубо сколоченного толстяка с носом картошкой он превратился в рослого, великолепного мужчину. Божественное благородство снизошло на него. Идеально сложенный, глаза горят пламенем праведного гнева. Квадратные челюсти высокоморального Чарли стиснуты с выражением неумолимой строгости и справедливости.

Сходство с Тетраграмматоном просто поразительное! Макфифу явно не удалось расстаться со своими затаенными страхами.

— Что это? — потрясенно спросил Лоуз. — Во что это он превратился?

— Ой, что-то мне нехорошо… — неестественно громко и отчетливо произнес Макфиф. — Надо бы принять бром…

Нескладные фигуры рабочих опустили винтовки. Дрожа и благоговея, они смотрели на Макфифа, разинув рты.

— Товарищ комиссар, — пробормотал один из них. — Мы не узнали вас.

Болезненно поморщившись, Макфиф повернулся к Гамильтону.

— Дураки проклятые! — прогремел его зычный повелительный голос.

— О, что я вижу… — ухмыльнулся Джек. — Разрази меня гром, если это не Святой Отец собственной персоной?

Благородные уста Макфифа зашевелились, но звук почему-то отсутствовал.

— Теперь ясно, — скривился Гамильтон, — почему тогда, летя на зонте, Тетраграмматон тебя так разглядывал… Понятно, почему ты чуть не спятил! И нарывами ты покрылся не зря.

Макфиф ответил не сразу.

— Я растерялся. Знаешь, не очень-то верилось, что увижу Его там.

Думал, все это шарлатанство и выдумки.

— Чарли! — Джек чуть не взвыл от восторга. — Ты же коммунист!

— Да, — тяжко выдохнул Макфиф. — Это так.

— И давно?

— Со времен Великой Депрессии.

— Какого черта? Младшего брата что ли застрелили агенты ФБР?

— Нет. Просто голод, безработица и отчаяние…

— Вообще-то ты парень неплохой, — примирительно заметил Джек. — Но душа у тебя вся изодрана. Ты безумец посильнее мисс Рейсс. Ты еще больший педант и зануда, чем миссис Притчет. В суевериях и предрассудках ты переплюнешь даже Сильвестра. В тебе дерьма гораздо больше, чем у всех предыдущих психов. А так — ты в полном порядке.

— Нет смысла выслушивать эту ахинею! — величественно объявило божество.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});