Рейтинговые книги
Читем онлайн Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007 - Татьяна Москвина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63

Но именно это нужно огромному количеству людей, в основном – женщин. Именно женщины выделяют и поглощают гламур как особую субстанцию. Гипертрофия гламура в жизни – это гипертрофия женского присутствия в мире.

Можно и так сказать: у гламура, как положено, два родителя – черт и женщина. Гламур – осуществленная чертом мечта женщин о благополучном мире, о мире тотального эгоизма, где о страданиях приличествует читать воскресным вечером в «Караване историй». Гламурный путь спасения связан с главным – с красотой, женственностью и любовью. Не с их сущностью, а с их формами. Гламур можно было бы назвать демоническим двойником красоты…

Но если вы, раскусив вражескую сущность гламура, пожелаете схватить и раздавить «гадину» – можете не сомневаться: она улизнет в другое место. Иначе получится, что мы умнее Вольтера, а этого никак не может быть!

май

Пустота

Петербург стал выглядеть, точно после бомбежки

В душе и в мире есть пробелы,Как бы от пролитых кислот…

В. Ходасевич

Пустота, как математический икс, может иметь разное значение: и чистого листа, где вот-вот нарисуют новое, свежее будущее – и могильной ямы, куда вот-вот опустят драгоценное прошлое.

Вот – выбрался свободный денек. Иду гулять по городу знакомыми путями. Четыре года прошло с торжеств по случаю 300-летия Санкт-Петербурга. Скоропалительный ремонт исторического центра тогда многих тревожил, казался неосновательным: однако дома не падали, и многие привычные вещи находились на привычных местах.

Теперь же повсюду – пустоты, пустоты, пустоты. Бедное сердце то и дело вздрагивает: Крюков канал – нет квартала! Литейный – нет дома! Угол Невского и Восстания – нет квартала!

Конечно, скоро пустоты будут заполнены – всюду кипит работа, леса, известка, кирпич, тросы, все скрипит, шумит, грохочет… В лихорадке строительства валятся краны, мимолетом придавливая отдельных жителей во имя общего светлого будущего. Ведь в России будущее – обязательно светлое, а прошлое – обязательно темное: видимо, что-то кардинальное происходит с русским временем в момент прохождения через этап настоящего.

При этом русская историческая материя явно сменила фактуру. Как-то все иначе проходит, без экстрима. Вроде бы в 90-х годах не было ни революции, ни гражданской войны – а общественный строй сменился на противоположный, и человеческие потери при этом были огромны. А в Петербурге не было войны, никто город не бомбил – а что ж это он стал выглядеть, точно после бомбежки, что же это в мирное время у нас падают крепкие, столетиями простоявшие дома?

В одной книге нам дан хороший совет – «по делам их узнаете их». Если в результате чьей-то деятельности падают и разрушаются дома – значит, война все-таки ведется. Но кто враг, где он? Все мило улыбаются во все зубы, как кашалоты, и клянутся в вечной любви и преданности городу. Все, что ни делается – все обложено заверениями в самом скором наступлении светлого будущего. Во имя его застраиваются скверы и садики, и городу вот-вот станет нечем дышать; сносятся детские и спортивные площадки; захватываются куски территорий, прилегающих к школам (и на них вырастают домища); закрываются магазины с многолетней историей… Только что прошлась по Ординарной улице – а былой футбольной площадки нет, от детской площадки отхвачена половина, забор, пыль, иноплеменная речь строителей. Что же это за будущее такое, ради которого срубаются деревья и уничтожаются дома? Ради какого образа грядущего производятся такие опустошения в повседневном быту, в нашей общей петербургской-ленинградской памяти?

Нет, враг существует. Он здесь, каждый день рядом с нами. Там, где бескорыстный взгляд видит красоту, историю, милый сердцу привычный быт – взгляд врага видит только свое. Источник дохода. Куски земли, чреватые огромной выгодой. Возможность квадратные метры превратить в рубли. И никакого такого образа грядущего алчность не имеет – просто для достижения своих целей она ни перед чем не остановится и никакой ложью не побрезгует.

Алчность, то есть всепоглощающая, пламенная страсть к наживе, как любая страсть, деформирует картину мира. Те, кто спалит душу алчностью, не видит города как города, не замечает нагретой, сплетенной, исторически сложившейся жизни его жителей. Взгляд алчности – узкий, горячечный, лихорадочный – видит только конкретное место, из которого можно извлечь выгоду. Вот свободное пустое место. Это миллионы рублей, а бывает, что и долларов. На нем растут деревья? Срубить. Дети играют в футбол? Обойдутся. Моим детям, – думает слуга алчности, – есть где играть, они, слава богу, не в коммуналке на Одинарной улице живут, а в доме с няней и шофером, а до других детей мне дела нет.

И те, кто воюет сейчас на стороне алчности, никогда своей вины ни в чем не признают – они будут на любом суде корчиться как червяки, врать, показывать бумажки и справки, что дом сам потрескался и упал, а дерево никто не рубил, оно вообще было гнилое и неправильное, а на снос детской площадки было разрешение, потому что по документам там никогда никакой площадки и не было.

Петербург пожирается алчностью! И его сегодняшний вид – это не результат продуманных, разумных изменений. Это результат каждодневных деформаций корыстью, плод усилий грызущих город обезумевших крыс, поселившихся в душе людей. В итоге у нас получается город, которого никто не хотел, который как-то так, сам собой сложился на мелких откусываниях и пожираниях. Тут впендюрили домик, там урезали садик, здесь надстроили, там понатыкали, тут впилили, там присобачили, здесь зафигачили…

Безобразия, творимые алчностью, вполне можно было бы пресечь силой власти – если бы власть сама была хоть отчасти свободна от алчности. Но мы все ждем-ждем, когда же они накушаются и посмотрят, наконец, на город сытым взглядом того, кому уже ничего не надо и кто не видит в каждом метре городской земли источник наживы. Вот Юрий Лужков-Долгорукий, на Москве, уже вроде как… что-то даже в лице изменилось…

Нет, у нас что-то не видать. Прямо, как у Лескова – у него где-то упоминается бесчеревная собачка, которая сколько ни ела, толку не было, все куда-то проваливалось. Вот им уже и Фрунзенский универмаг мешает. Не волнуйтесь за них: проглотят, не подавятся. У алчности пасть велика.

И пустота, образованная беспамятством и бескультурьем в союзе с алчностью, все растет. Каждый год. Каждый день. «В душе и в мире…»

Надо бороться, граждане! Если мы, конечно, пока еще граждане, а не вялые жильцы, обременяющие собой недвижимость и золотоносную городскую землю.

июнь

«Мираж-престиж»

Наш главный архитектурный стиль теперь – миражи за заборами

Дорога от Петербурга до Зеленогорска мне известна наизусть, как линии на моей ладони. В детстве я глазела на этот участок жизни из окна электрички, сейчас смотрю из окна автомобиля. Но, признаться, все те же глупые и праздные мысли приходят в голову: вот домики, да… А вот интересно, что за люди в них живут? Как живут? Во всяком случае, жители на перегоне Лахта – Ольгино априори люди небедные. Здесь даже половина деревянного дома, как я читала в объявлениях купли-продажи, стоит 90 тысяч у.е. Такие деньжищи! За 90 тысяч у.е. в любом другом направлении можно схватить коттедж с душем и настоящими унитазами. Не говоря уже о том, что за эту же сумму реально приобрести дом в Черногории, в Болгарии, в Испании…

Про дачу под Севастополем и говорить не будем, чтоб не расстраиваться. За такие деньги там можно взять три дачи. Или, к примеру, целых тридцать лет отдыхать по два месяца на морских курортах! Для того чтобы отвалить 90 тысяч у.е. за половину деревянного дома без удобств, на крошечном участке земли, надо, чтобы в голове стоял прочный, густой туман. Навеянный чарами какой-то злой Фата-Морганы.

Ведь что хорошего представляют из себя поселки Лахта и Ольгино? Решительно ничего. Ровная болотистая местность, скучная и скудная растительность, каменистый мелкий залив, в котором ни один санитарный врач не порекомендует купаться. Хроническое, как гастрит и вялотекущее, как шизофрения, строительство дамбы не улучшило, мягко и нежно говоря, состояние воды в нашей луже. Маленькие плохонькие магазины. Таинственные кафе и таверны, от которых тихо веет паленым мясом и сильной вероятностью уголовщины в стиле незабвенных криминальных сериалов питерского стиля. Единственное отрадное место – добродушно выкрашенная в приятный голубой цвет церковь, работающая, правда, только по выходным и праздникам.

У этих мест нет никакого собственного внутреннего содержания, никакой гражданской жизни. Здесь даже гулять можно только по дорожкам-улицам от шоссе к железной дороге. Это никак не похоже на предел наших питерских мечтаний – на английскую деревню. Купившие себе здесь кусок миража сидят за своими двухметровыми заборами и, стараясь не глядеть на подступающий к горлу город, придвинувшийся к Лахте почти вплотную, старательно жарят пресловутый шашлык – обязательный атрибут рая на земле. Нажраться за своим забором – это, действительно, полное счастье. Но его в данной престижной местности достигнуть даже за 90 тысяч у.е. нереально. Ведь, как мы помним, за эти деньги вам будет принадлежать только половина дома!

1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007 - Татьяна Москвина бесплатно.
Похожие на Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007 - Татьяна Москвина книги

Оставить комментарий