Стоящий в тени Бога - Юрий Пульвер

Не менее разнузданно проходили и другие праздники: Луперкалии (в честь Пана Ликейского – Волчьего), Сатурналии, Флоралии... По преданию, богиня цветов Флора была патронессой римских «волчиц», и именно ей посвящался весенний праздник, известный с незапамятных времен. Эрудит Мнемон полагал, что родоначальником его послужили так называемые Игры Флоры, которые занесены были от сабинян, тоже почитавших богиню садов.

По другой версии, Флорой звали реально существовавшую куртизанку, которая вышла замуж за патриция-богача Тарунция, а перед смертью завещала огромное состояние Риму. Приняв золото распутницы, город в знак благодарности почитал ее имя и установил праздник в честь шлюхи.

С 28 апреля до 1 мая блудницы приносили Венере жертвы, курили фимиам, возлагали на алтарь мирт и венки роз, надеясь заслужить милость богини и получить хороший заработок. Программа Флоралии отличалась необыкновенной пышностью, сопровождалась театрализованными представлениями и развлечениями.

Большинство прочих культов и их церемониалы были заимствованы и перенесены на местную почву из Египта, Греции, Малой Азии и других регионов. Так, Изиады родились на берегах Нила. Великие Дионисии, отмечавшиеся в Элладе на протяжении уже пятнадцати веков, превратились на Апеннинах в Вакханалии – празднества в честь сына Юпитера Вакха.

Участием в этом языческом ритуале и осквернил себя вождь «ганна'им». Пошел он туда, как на казнь, по прямому приказу Гая, бормоча про себя: «Попал в волчью стаю – вой на луну!»

...Еще до рассвета на улицы и общественные дороги начали стекаться со всех концов мегаполиса посвященные в таинства мужчины и женщины. Все они были облачены в прозрачные белые одежды и шли, потрясая металлическими систрами.

Их дикие, необузданные, развязные танцы, крики, прыжки объяснялись божественным вдохновением, хотя Иуда приписывал их обильным винным возлияниям. Шествие составляло главный пункт всей церемонии и служило переходом к новым формам священного разврата.

Гавлонит от удивления чуть не лишился чувств, увидев, как дюжина вакханок с распущенными волосами, вопя от восторга, погрузили пылающие факелы прямо в воду Тибра – и те не погасли!

– Чудо! Великое чудо! – пробормотал потрясенный маг.

– Это волшебство не стоит и медного аса! – презрительно хмыкнул эфиоп. – Горючее вещество факелов состоит из серы и извести, такая смесь тушится лишь мочой или песком.

– Кто участники этих ночных собраний?

– Люди различных сословий – от рабов вплоть до римлян и римлянок высшего класса.

Число поклонников Диониса оказалось поистине огромно. Иуде мнилось: все население республики вышло на улицы Рима, дабы слиться в ужасающем акте группового разврата, который они искренне почитали богоугодным действом.

Выстроившаяся в бесконечную колонну процессия направилась к храму Бахуса, принося жертвы всем встречающимся по дороге храмам и статуям любых небожителей. Во главе шли не только жрецы Диониса, но также Осириса, Изиды, Венеры. Именно священники несли на руках большой фаллос, сделанный из чистого золота.

Приветствуя священную процессию, шлюхи, блудницы, гетеры, куртизанки, кинеды выходили из своих домов и борделей целыми кортежами, предшествуемые трубачами, накинув просторные одежды, украсившись всеми своими драгоценностями.

Дойдя до Большого цирка, почитатели божеств плодородия заполнили трибуны. Их окружил со всех сторон теснившийся народ; распутницы сбросили с себя паллы, столы, туники и оказались совершенно обнаженными, с готовностью выставляя на обозрение все, на что угодно было поглазеть зрителям. Богоугодная (по мнению Иуды – богопостыдная) выставка сопровождалась самыми непристойными телодвижениями. Язычники танцевали, бегали, боролись,– прыгали, точно атлеты или шуты, и каждый раз новая сладострастная пара вызывала аплодисменты и крики неистовствующего народа.

Вдруг на арену под звуки трубы бросилась толпа нагих мужчин. Тут же, публично, при новых восторженных воплях началась ужасающая оргия.

Болтливый Мнемон не упустил случая расширить кругозор своего чужеземного друга и сделал очередной экскурс в римскую историю:

– Однажды Катон, сам суровый Катон, явился в цирк в тот момент, когда эдилы готовились дать сигнал для старта игр. Присутствие великого гражданина мешало началу Вакханалий. Куртизанки оставались одетыми, трубы смолкли, народ томился в ожидании. Катону дали понять: он является единственным препятствием для массового удовольствия. Старец поднялся с места и, закрыв полой тоги лицо, удалился из цирка. Народ стал рукоплескать, «волчицы» сбросили «шкурки», зазвучали музыкальные инструменты, зрелище началось...

Порезвившись на арене, где отдали свои жизни тысячи гладиаторов и диких зверей, вакханки и их ликующие спутники двинулись дальше. В отличие от других праздников, полностью отмечавшихся в городских пределах, участники Дионисий только разминались в Риме, а кульминацию и финал церемонии предпочитали проводить в окрестностях мегаполиса, так как уединение на природе воодушевляло вакханок и звуки их голосов на открытом воздухе разносились явственнее.

«Эхое! Эхое!» – издавали крик почитатели Вакха. Этим кличем, по преданию, Юпитер некогда зажигал отвагу в душе своего сына, когда тот боролся с препятствиями, воздвигнутыми ревнивой Юноной. Вакхический призыв нашел отклик в душе вождя Избранных: он происходил от тайного имени Вседержителя «Я есмь!» – Яхве.

Тем временем окончательно сформировавшаяся священная процессия отправилась за город. Впереди вместе с идолом в форме пениса повезли на колеснице изваяние Диониса, расписанное киноварью. Гиерофант – жрец, обязанный руководить церемонией, символизировал Демиурга, творца Вселенной, чем несказанно удивил и обрадовал еврея, увидевшего в том признаки тяготения к Богу Единому. Носители факелов назывались лампадофоры, а их глава – Дадухе – изображал солнце.

Главная церемония состояла в шествии и несении сосудов с вином, украшенных виноградными лозами. Затем шли кенефоры – молодые женщины с корзинами, наполненными плодами и цветами. За ними следовали девы, играющие на флейтах и цимбалах, потом женщины и мужчины, замаскированные и переодетые сатирами, панами, фавнами, силенами, нимфами, вакханками, все увенчанные фиалками и листьями плюща, с растрепанными головами. Одежды их были приспособлены к тому, чтобы оставить обнаженным все, что, на взгляд правоверного, следовало скрыть. Толпа распевала Фаллион – непристойный, по мнению иудея, гимн в честь Бахуса.

За этой шумной оравой маршировали фаллофоры и итибаллы. Первые выставляли напоказ приставные уды, укрепленные на бедрах с помощью ремней. Вторые тоже носили искусственные пенисы, но гораздо больших размеров, на концах длинных шестов. Наконец, шествие замыкали четырнадцать жриц, которым архонт (еще одно звание главного распорядителя по устройству празднества) поручал всякого рода приготовления и задания.

Придя в назначенное место, на сей раз в священную рощу Вакха, которая раскинулась в глубокой долине, окруженной скалами, масса развратных, фанатически настроенных язычников вытащила из особого ящика, носившего у латинян название «арка инеффабилис», изображение Бахуса. Его поставили на складной алтарь, а в жертву принесли свинью.

Потом последовало обильное угощение фруктами и вином. Мало-помалу под влиянием пьянящих возлияний, усиливавшихся криков, неумеренных восторгов, тесного общения двух полов тысячекратно усилилось чувственное возбуждение. Безумие охватило и жрецов, и поклонников веселого божества.

Каждый из присутствующих поступал на людях так, как если бы остался один в целом мире. Самые интимные действия совершались на глазах сотен зрителей. Нагие женщины бегали взад и вперед, возбуждая потенциальных партнеров телодвижениями и бесстыдными предложениями. Мужчины же в эти моменты не заботились о том, что делали сию минуту их жены, сестры и дочери. Бесчестье не трогало никого, так как оно стало всеобъемлющим.

Похоть затуманила лица квиритов. Всегда бесстрастный эфиоп выискивал глазами мальчиков. Страсти начали одолевать и Гавлонита, но железные тиски его воли пока удерживали алчущую наслаждения плоть.

– Не вздумай играть в девственника, брат! – предупредил его Лонгин, еще сохранивший остатки рассудка. – Вспомни трагедию Орфея. Из-за любви к утраченной Эвридике он отказался совокупляться с вакханками, то есть совершил святотатство, и был растерзан ими заживо. Та же участь грозит тебе. И мы ничем не сможем тебе помочь...

С этими словами декурион отвернулся и прыгнул в толпу голых женщин, по очереди пивших вино из козьего меха...

Казалось, Иуда вновь очутился в термах: те же немыслимые позы коитуса, то же бесстыдство. Правда, фелляции и куннилингуса он не заметил, все занимались простым сексом. Только вот участников групповой оргии оказалось не несколько десятков, а несколько десятков тысяч!