Ключ от страха - Наталья Николаевна Александрова

от Виктора.

Ниже крупными буквами было напечатано: «Общество по изучению редких и вымирающих животных». Еще ниже был адрес: Александровский парк, дом 4.

Этот адрес был знаком ей с детства – там располагался городской планетарий.

И словно какая-то сила буквально вытолкнула ее из дома.

Валентина поняла, что не случайно увидела такой яркий и отчетливый сон, не случайно нашла этот листок с адресом. Во всей истории было еще много непонятного, и если есть шанс в ней разобраться, нельзя его упустить.

Выходя из дома, она не раздумывая сунула в сумку семиконечную звезду. С ней она чувствовала себя в большей безопасности.

Возле входа в планетарий стоял большой макет динозавра, около него толпились родители с маленькими детьми. Ребятня пыталась вскарабкаться на динозавра или хотя бы сфотографироваться рядом с ним. Красочная афиша сообщала, что в помещении планетария открыта выставка движущихся муляжей доисторических животных.

Валентина подошла к женщине на контроле и спросила, где находится общество по изучению редких животных. Та на мгновение замялась, пристально разглядывая посетительницу, словно пытаясь понять, можно ли ей доверять. Тогда Тина показала ей листовку. Женщина кивнула и проговорила вполголоса:

– Поднимитесь на второй этаж, слева будет зеленая дверь.

«Что опять за тайны мадридского двора…» – подумала Тина, но промолчала и послушно направилась, куда ей велели.

На втором этаже действительно нашлась неприметная зеленая дверь. Тина толкнула ее и обнаружила полутемную захламленную комнату, чем-то напоминающую школьный кабинет биологии.

Вдоль стен стояли шкафы с какими-то колбами и бутылями, на открытых полках виднелись скелеты небольших животных, в большой банке Тина увидела заспиртованную змею.

В дальнем углу комнаты за заваленным бумагами столом сидела пожилая женщина, в которой Тина узнала Александру Ильиничну из библиотеки.

– Так это вы! – воскликнула она удивленно. – Теперь вы здесь работаете?

– А я здесь все время работала, по совместительству, – отозвалась Александра Ильинична, откладывая какие-то папки. – Здравствуй, рада тебя видеть. Насколько я знаю, у тебя теперь все в порядке?

– Более-менее, – ответила Тина, не собираясь вдаваться в детали. – Но я многого не понимаю в этой истории и пришла сюда в надежде, что вы мне все объясните…

– Ну, все – не все, но кое-что постараюсь объяснить. Присаживайся, разговор у нас будет долгий.

– Это было давно… – взгляд Александры Ильиничны затуманился, как будто она пристально вглядывалась в свое прошлое. – Вскоре после войны, когда я была еще совсем маленькой. Отец мой погиб на фронте, мама осталась одна, со мной на руках. В городе было голодно, и она отправила меня на лето к родителям мужа, к моим дедушке и бабушке. Они жили в глухой деревне неподалеку от Вологды.

Время было такое, сама понимаешь – многие деревни обезлюдели, в лесах расплодилось зверье, особенно волки, иногда они заходили даже в селения. Зато в деревне было не так голодно, все же свой огород, корова, куры…

Кроме того, дед мой держал пасеку – на лесной поляне в стороне от деревни. На пасеке-то и случилось то, что перевернуло всю мою жизнь…

Женщина замолчала, как будто не решаясь продолжать.

– Как-то раз, – снова заговорила она, – дед с вечера ушел на пасеку и утром не вернулся. И к вечеру его все еще не было, и бабушка заволновалась – не случилось ли с ним чего. Ну и решила пойти проведать мужа. Меня тоже с собой взяла – не оставлять же ребенка на ночь одного. И собачка наша с нами побежала, Жучка. К счастью, дошли на пасеку еще до темноты. Дед был жив-здоров, только очень взволнован и чем-то напуган. Бабушка приступила к нему с расспросами, он ей ответил что-то, только вполголоса – видно, чтобы меня не напугать. А я тогда глупая была, ничего не боялась, меня лишь любопытство разобрало.

Дед испек в костре картошки, мы поужинали и ушли в избушку. Отчего-то несколько картофелин дед оставил в золе. Стемнело вскоре, только дед с бабушкой спать не ложатся, словно чего-то ждут. Я тоже не ложусь – играю на полу с Жучкой.

Вдруг Жучка замерла, навострила уши, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Дед тоже насторожился, подошел к окошку. Посмотрел, в лице переменился и зовет бабушку:

– Иди скорее! Смотри – Хозяин пришел!

Бабушка тоже встала у окна. И мне любопытно стало, поднялась на цыпочки и выглянула.

В то время уже взошла луна, и на дворе было светло, как днем. И вот – никогда этого не забуду – вижу я в этом лунном свете, как идет кто-то от леса. Идет как человек, на двух ногах… Я спрашиваю: «Деда, это кто, медведь?» А он мне: «Нет, Санюра, это не медведь, это Сам… Хозяин лесной». Ну, мне то невдомек, мне что медведь, что хозяин – не все ли равно? Просто любопытно.

А он вышел на середину поляны, и стало его хорошо видно. Он вроде человек, только очень большой и весь покрыт волосами. И руки длинные, чуть не до земли. Подошел он к нашему костру, разбросал золу, нашел картошку, которую дед оставил, сгреб в охапку, к животу прижал, совсем как человек, и пошел снова к лесу.

Смотрю – дед прямо оттаял.

– Коли Хозяин взял картошку, значит, у нас с ним, как говорится, мирный договор. Значит, никто из леса нас не обидит, никто нам ничего худого не сделает!

Что было дальше той ночью – не помню, и больше сама я Хозяина не видела, а только еще раз о нем слышала, и снова от деда. У него лошадь была, вернее, конь, звали Каштаном. Красивый такой жеребец, я его очень любила. Все время просила дедушку – деда, позволь покормить Каштанчика. Он мне давал морковку или яблоко, я протягивала коню, он из моих рук брал угощение мягкими губами и хрумкал… Ну, я отвлеклась. Короче, как-то Каштан отвязался и сбежал в лес, видно, чего-то испугался. Чего-то или кого-то. Дед, понятное дело, расстроился, отправился его искать, пока медведь не задрал или волки не съели. Целый день искал и к ночи не вернулся. Бабушка меня уложила спать, а сама сидела ждала его.

Я сперва заснула, а посреди ночи проснулась от какого-то шума, приоткрыла глаз. На столе горела свечка, за столом сидели дед с бабкой, и дед что-то рассказывал. Я прислушалась.

– Иду я мимо Седьмого поля, знаешь, где Чертов камень, а дальше там овраг – ну, тот, в который Сенька Жук по пьяному делу на лошади свалился. Слышу, из оврага вроде как стон доносится. Я было подумал, что