Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне стало грустно. Места, которые я проплывала, стали близкими и родными. Странно было думать, что пройдет еще несколько лет, прежде чем я увижу их опять. Работа с черноморскими животными закончена, и когда еще удастся попасть сюда опять, кто знает. Другие моря влекут нас к себе.
Я нехотя вышла из воды, когда уже по всем правилам, писаным и неписаным, нельзя было больше просидеть в ней и минуты. Последний взгляд на зеленый свет, блеск одинокой рыбки у самой поверхности и медленное колебание цистозиры — и вот я уже на берегу. На прощание бросила в море случайно завалившиеся в кармане три копейки. Этой примете меня научили студенты: бросишь денежку в море и обязательно скоро сюда вернешься.
Мне еще предстояло отобрать наилучшие из камней, собранных на море. Всего их около пуда. Я раскладываю и раскладываю их по кучкам, но все же самая маленькая из них, состоящая из лучших камней, весит килограммов десять. Выбираю самые наилучшие из нее и в результате остается примерно столько же, сколько и было. Тогда я пускаюсь на жульничество и рассовываю мешочки, набитые камнями, по всем нашим рюкзакам. Кроме обычных вещей, у нас по обыкновению еще дополнительные: ведро, в котором поедут крабы, и инсектарий; в нем Николай везет сверчков и кузнечиков. Они будут нам петь в Москве, напоминая тихие крымские вечера.
Глава 17
Желание поплавать еще раз у берегов Карадага неожиданно быстро воплотилось в реальную возможность. Вероятно, помогла денежка, брошенная в море перед отъездом.
Очередной отпуск начинался с середины мая. Зная, что трудно рассчитывать в это время на высокую температуру воды, я еще зимой запаслась тонкой резиной около миллиметра толщины. Широкие полотнища резины, разостланные на полу, обрывки наждачной бумаги, приторный запах бензина и резинового клея ознаменовали период изготовления костюмов. Их было сделано два: водонепроницаемый, где были открыты лицо и кисти рук, и «мокрый», с короткими рукавами и штанами до колен. Человек, засунутый в такой резиновый костюм, выглядит удивительно безобразно, независимо от того, какая у него фигура. Зато тепло и можно плавать при низкой температуре.
Моя предусмотрительность оказалась весьма кстати. В день приезда, 18 мая, температура воды была 12 градусов, а в последующие недели поднялась всего лишь до 14–17 градусов. Без костюма было бы трудно что-либо делать под водой продолжительное время. А я решила заняться фотосъемками.
Бокс для камеры ФЭД был готов еще зимой. Удалось достать очень старый, но еще совсем хороший широкоугольник ФЭД с фокусным расстоянием 28 миллиметров. Все было бы отлично, если бы не ветер… Ветер день и ночь, день за днем холодные и мутные волны.
Все это происходило, безусловно, потому, что был отпуск и я могла весь день напролет посещать море. Если бы это была очередная рабочая поездка, когда я удирала на море, чувствуя себя как школьник, убежавший с уроков, вода была бы, разумеется, прозрачной и теплой, а погода тихой.
Кроме нас с Николаем, на биостанции приезжих еще не было. Директор отвел нам отличную комнату, у самого порога которой был громадный бассейн, готовый к первой партии подопытной рыбы. Запах моря наполнял комнату, по потолку метались зайчики солнечного света. Мы жили как будто в каюте корабля, что мне очень нравилось.
Неудачи начались сразу. В первый же день Николай уговорил меня пойти в горы. Буйные сочные травы с яркими пятнами незнакомых цветков были почти по пояс. Через месяц-полтора все это великолепие выгорит, и только сухие колючки будут хватать за ноги проходящих. Среди приземистых кустарников скумпий Николай нашел странное и красивое растение, похожее на иван-чай. Бледно-лиловые цветки с темно-красными пятнами, как у орхидеи, пышным султаном венчали длинный стебель. Николай с галантным видом преподнес мне большой букет. От цветов струился тяжелый аромат. Я несла их в вытянутой руке, стараясь не вдыхать неприятный аптекарский запах незнакомого растения. С каждым шагом мне все меньше хотелось украсить этим букетом нашу маленькую комнату. Я отстала и только размахнулась, чтобы забросить его в кусты, как Николай обернулся и отобрал у меня свой подарок.
Нас встретил у ворот биостанции один из сотрудников и, мельком взглянув на букет, сказал, что на нашем месте он не стал бы брать в руки это растение. Татары называют его шайтан-трава, от прикосновения к нему возникают долго не заживающие язвы.
Николай отнесся скептически к словам сотрудника, сказанным мимоходом, и сел рисовать интересный цветок.
На другой день он принес с гор выкопанный с корнем куст шайтан-травы и с торжеством констатировал, что никаких следов ожога на руках у него нет. «Еще один предрассудок», — заявил он, укладывая в гербарную рамку расправленное растение.
Его торжество продолжалось два дня. На третий день на руках от кончиков пальцев до предплечья, то есть в тех местах, которые соприкасались с проклятым цветком, когда он рвал, копал и нес его на согнутой руке, появились ярко-красные пятна и зуд. К вечеру пятна стали зловещего, багрового цвета, а наутро руки были покрыты водяными пузырями. Это была классическая картина ожога второй степени и, судя по многочисленным плакатам противохимической обороны, выглядела точь-в-точь как ожог ипритом. Николай рассматривал свои пузырчатые руки и прикидывал, сколько времени пройдет, прежде чем они примут прежний вид. Доктор санатория сокрушенно покачал головой, увидев результат ботанических походов. Он дал мазь и присыпки, предупредив, что язвы будут заживать крайне медленно.
Николай нашел описание цветка в определителе растений. Он называется ясенец, или огонь-трава, выделяет в жару обильные эфирные масла, обжигающие кожу и вспыхивающие от поднесенной спички ярким синим пламенем. При этом цветок остается невредимым, как неопалимая купина. Мы проделали этот опыт в тихий и жаркий день. С легким треском взвилось пламя, охватило все растение и сейчас же погасло, оставив после себя слегка завядшие концы листьев.
Нам рассказали старожилы, что на Карадаге было несколько случаев тяжелых ожогов туристов и отдыхающих. Девушки, одетые по-южному легко, загорали на весеннем солнце, бродя в горах по зарослям ясенца и собирая громадные охапки его цветов. Их отпуск превратился в двухмесячное пребывание в больнице с тяжелыми ожогами. Аналогичные случаи были и на Кавказе, где приезжие тоже соблазнялись красивыми и необычными цветками ясенца.
Двадцать дней, то есть большую часть отпуска, Николай ходил с забинтованными до локтей руками, пестуя и выхаживая свои язвы. Он развлекался тем, что день ото дня зарисовывал развитие ожогов на своих руках.
- Лесной друг - Николай Евгеньевич Гуляй - Детские приключения / Природа и животные / Детская фантастика
- Как просыпается Солнце - Леонид Фёдоров - Природа и животные
- Шимпанзе горы Ассерик - Стелла Брюер - Природа и животные
- Они живут рядом со мной - Анатолий Онегов - Природа и животные
- Чистые воды бытия - Иоланта Ариковна Сержантова - Детская образовательная литература / Природа и животные / Русская классическая проза
- Добрая пища для тела, ума, духа и души - Катя Воробьёва - Здоровье / Природа и животные
- Как разговаривать с собакой - Стэнли Корен - Природа и животные
- Живущие рядом (сборник) - Екатерина Мурашова - Природа и животные
- Душа алматинской белки. Про соломенное чудо и пушистых жителей города Алматы - Ольга Владимировна Остапенко - Природа и животные
- Острова, затерянные во льдах - Валерий Константинович Орлов - Природа и животные / Путешествия и география