Мой любимый сфинкс - Людмила Зарецкая

За завтраком Светка, покосившись на Аржанова, наклонилась к Златиному уху и прошептала густым от любопытства шепотом:

– Ну что, он в самом деле такой мачо, каким выглядит?

– Ты о чем? – ненатурально удивилась Злата.

– Да брось ты! – зашипела Светка. – Ты ж прямо светишься вся. Ты меня, подруга, прости, но я последствия качественного траха невооруженным глазом вижу. Выглядишь ты так, что я обзавидовалась вся.

– Тебе-то чему завидовать? – шепотом спросила Злата. – Ты уже неделю из койки не вылезаешь.

– Секса много не бывает, – философски заметила Светка, – тем более хорошего. Так что рада я за тебя, подруга. А то я думала, ты с Артемом своим окуклишься совсем. Так что скажи спасибо тете, что вытащила тебя сюда.

– Спасибо, тетя, – искренне сказала Злата, и они обе засмеялись.

– Минуточку внимания, дамы и господа! – На другом конце стола встал Аржанов, и все замолчали, привлеченные силой его голоса. Ослушаться этого человека было невозможно. – Сегодня обед в шестнадцать часов. Я настоятельно прошу, чтобы никто на него не опаздывал. До обеда все могут заниматься своими делами.

– Мы когда-нибудь уже сможем уехать отсюда, чтобы начать заниматься делами? – нервно спросил Костромин. Его пушистые усы обвисли, показывая настроение хозяина.

– Отъезд можете намечать на завтра, – спокойно ответил Аржанов. – Сегодняшний обед – прощальный. Так что еще раз повторю: быть на нем должны все. Это не просьба, это приказ.

– Муромцева нет, – подал голос банкир Гриша. – А ну как он не подчинится вашим приказам?

– Ему передадут, – спокойно ответил Аржанов. – И он подчинится, я вас уверяю.

День тянулся своим чередом. В нем была серебристая гладь реки, ласково принимающей в свои теплые объятия, уже не обжигающее, а ровное тепло солнца, ставший привычным запах земляники, сладкая нега безделья. Смежив веки, Злата лениво расположилась на берегу. Глаза слипались, ведь ночью они спали совсем мало. Не до сна было. Но она знала, что не уснет. Любопытство, бескрайнее, как океан, бурлящее, как селевой поток и бьющее острыми струями, как мощный фонтан, бушевало в ней, ища разрядки. До четырех часов было еще долго. Очень долго. При мысли, чем она согласилась бы занять медленно тянущееся время, Злата покраснела и воровато оглянулась на Светку, не подсматривает ли. Но подруга безмятежно загорала, лежа ничком на плетеной подстилке.

– Жаль, что завтра уже уезжать, – вдруг произнесла она довольно невнятно.

– Что?

– Жаль уезжать, говорю. – Светка повернулась и приподнялась на локтях. – Так-то тут здорово было. Щас вернемся домой, Котик опять заступит на трудовую и семейную вахту, и останусь я одна, с сексом по расписанию. Чем и не люблю совместные отпуска с любовниками, что нырять потом в обычную рутину – все равно что из сказки возвращаться. Часы пробивают полночь, и карета превращается в тыкву.

Внезапно пронзившая Злату боль была такой острой, что она зажмурилась. Действительно, завтра она сядет в машину Котика. На заднее сиденье. На то самое место, на котором ее сюда привезли. И уедет домой. К маме, папе, бабушке, Артему и контрольно-счетной палате. Ее карета превратится в тыкву, и волшебный принц Александр Аржанов не будет искать ее, примеряя всем встреченным девушкам оставшийся в руке хрустальный башмачок. Потому что так бывает только в сказке, а жизнь не сказка.

«И как я буду жить? – подумала она, чувствуя, как в ее зажмуренных глазах закипают мелкие злые слезы. – Я же не смогу просыпаться утром одна и вспоминать, как он спал рядом. Я не смогу целовать Артема, потому что теперь я знаю, как кружится голова, когда целуешь того, кого любишь по-настоящему. Черт, черт, черт! Я же люблю его! Этого необычного, самоуверенного, властного Сфинкса. И как мне жить после того, как я отсюда уеду?»

– Златка, ты чего? Ты меня слышишь вообще? – вернул ее в реальность голос Светки. Злата моргнула, прогоняя слезы, и посмотрела на подругу.

– Слышу. Ты позагорай одна, ладно, Свет? Я пойду посмотрю, не закончили ли Аржанов с Зимним разговаривать.

– Что тебе больше интересно, результат разговора с Зимним или освободился ли твой ненаглядный Аржанов? – язвительно спросила Светка, но Злата не ответила и, подняв с земли полотенце, уныло поплелась к дому. На душе у нее было черно от мыслей о предстоящем отъезде. Будущее – с Аржановым? без? – было подернуто пеленой неизвестности. А неизвестность и неопределенность Злата ненавидела больше всего на свете.

Труднее всего – ждать.

Это мы знаем с раннего детства, посмотрев фильм «В бой идут одни старики». Труднее всего не разбирать двигатель на тридцатиградусном морозе, а ждать, пока вернется с боевого вылета твой товарищ. Это мы понимаем, когда речь идет о войне.

Но в повседневной мирной жизни ждать тоже трудно. Труднее, чем все остальное. И не важно, чего именно: признания в любви, причем именно от этого человека, оценки за письменный экзамен, звонка из роддома, врача из операционной, желанного подарка на день рождения, наступления весны, первой грозы или нового года.

Остановиться, прекратить суетиться, ходить из угла в угол – очень трудно. Так трудно, что кажется, этому никогда не научишься – спокойно и бесстрастно ждать, пока решается твоя судьба. А ведь она решается каждый раз, когда мы чего-то ждем, пусть даже в той малости, о которой и говорить-то смешно.

Вся наша жизнь состоит из этих сменяющих друг друга ожиданий. И каждое из них похоже на предыдущее, потому что всегда мы ждем только одного – чуда. Маленького и большого, серьезного и смешного, но все равно необходимого.

В ожидании закаляется характер. Формируется внутренний стержень. Вырабатываются лидерские качества. Определяется направление потоков судьбы. Кристаллизуется будущее.

Ведь все приходит вовремя к тому, кто умеет ждать.

Глава 14

Маски сброшены

Характер – это не то, что вы говорите,

А то, что между слов.

Джуди Денч

В воздухе повисло обещание грозы. Парило. Непереносимая духота давила на грудь, обручем стягивала голову, заставляла измученные легкие дышать часто-часто. Невыносимое томительное предчувствие чего-то большого, грозного, необратимого было разлито в жарком летнем воздухе.

Из-за реки неспешно подкрадывалась огромная черная туча. Не спеша готовясь к встрече с противником, она, как и положено грамотному военачальнику, вначале послала на разведку легкие, обманчиво кучерявые облака, которые, по замечанию все знающего Костромина, были стопроцентными предвестниками грозы. А затем нанесла визит и сама, неспешно обкладывая небо мутным покрывалом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});