Аптека снежного барса - Катя Водянова

с тем, чтобы его выдать.

Вообще-то рецепт был на магическое, по поводу таких я совещалась с Ирвином, но само средство знала. Вроде бы помогало восстановиться от длительных болезней, стимулировало все системы организма, улучшало кровообращение. Как дополнительный эффект — помогало мужчинам не оплошать в постели. На девушек тоже действовало, но слабее.

— Такой молодой, — покачала я головой и полезла в шкаф за нужным пузырьком, — а уже такой несчастный. Гулять надо больше на свежем воздухе, питаться правильно, нагрузками не брезговать.

Несчастный парень покраснел и сжал кулаки, но я уже повернулась и протянула зелье. Его подруга тем временем от скуки крутила баночку с нашим кремом для рук и морщила нос.

— Я же говорила, что нужно идти кварталом выше, к нормальному врачу, а ты уперся. Любишь местечки для бедняков.

Это меня задело. В аптеку заходили разные люди. Да, в основном небогатые, но это не значило, что наши зелья были хуже, чем где-то еще. Нашу семью нельзя назвать зажиточной, мы и к среднему достатку еле-еле пробились, и мы тоже ничем этих двоих не хуже.

Так что заносчивая парочка бросила мне вызов.

— Местечки, где все рецепты опробованы и постоянно корректируются по результатам наблюдений. Видал я тех элитных лекарей, — на самом деле нет, в Дагре даже бургомистр лечился наравне со всеми, зато я слышала много историй от Рейгаля. Его столичные доктора не впечатлили, особенно из богатых кварталов. — Важные, наглые, а опыта-то и нет. Сколько у них больных? Один-два? У господина Фесса за половину дня в местной лечебнице пару десятков. А сколько мы производим лекарств, у-у-у! Вот вы, госпожа, — я наклонилась поближе к девице и понизила голос, — какого бы любовника предпочли: молодого и опытного или седого мужа, который женщину последний раз студентом видел? Зато просит три сотни монет только за то, чтобы подъехать к вам домой? С производством лекарств все то же самое.

— Вы хотя бы понимаете, что такие сравнения неприличны! — вспыхнула она.

— Сравнения неприличны, выводы очевидны. А это простите, не продается, — я забрала у нее из рук баночку с кремом. — Заходил человек от принцессы, выкупил всю партию.

— Ее высочество сейчас активно борется за женское равноправие и меньше заботится о красоте. Все об этом знают, — хмыкнула она.

— Ну так с гладкими руками всяко сподручнее и бороться, и заботиться, — пожала я плечами и медленно, плавно, с чувством убрала крем под прилавок.

— Ладно, заверните один вместе с зельем.

— С удовольствием бы, но не могу, не могу, — вздохнула я. — Все силы бросили на производство новой партии для ее величества и фрейлин. Возможно, завтра появится. Пока попробовать можно.

С улыбкой я достала нашу «пробную» баночку, зачерпнула шпателем немного крема и намазала по руке. Девушка его недоверчиво растерла, принюхалась и сделала вид, что ничего особенного не произошло. Но я-то видела, как она раз за разом трогала кожу, пока ее женишок расплачивался за зелье. Прибежит за своей баночкой, куда она денется. А насчет завтрашних цен мы с Ирвином не договаривались, так что придется ей раскошелиться.

Других посетителей пока не было, поэтому я временно закрыла дверь за этой парочкой и пошла навестить болезного аптекаря. Чай еще прихватила и кусок того самого пирога с двенадцатью разными начинками, который нам торжественно вручил Густав. Все же проигрыш в споре — дело чести, не смог отвертеться.

Вместо положенного отдыха в горизонтальном положении Ирв разложил по всему столы листы и заполнял их разными узорами. В магии я не разбиралась, зато память имела прекрасную, отточенную уроками в гильдии.

— Ты мне больно делаешь своим желанием влезть в магические разборки! — возмутилась я и подняла ближайший лист. Точно такие же знаки покрывали подземный ход в особняке Марвейнов. — Обычно от несчастной любви с собой иначе кончают.

— Не было никакой любви, не выдумывай. Обычная смазливая девчонка, таких часто нанимают для сомнительных делишек. И имя наверняка вымышленное, замысловатое такое, теперь понимаю, почему ты не любишь Габриэлл.

— Я про твою невесту вообще-то. Но ладно, давай поговорим о Габриэлле.

* * *

Ирвин сжал челюсти и уставился на помощника. Как он постоянно ухитрялся переводить разговор на эту девчонку? Хотя он ли? Виноват ли Бринс, что Габриэлла никак не идет у Ирвина из головы?

Почему она тоже оказалась обманщицей?

— Не хочу о ней вспоминать, — отрезал Ирвин. — Лучше сходи после обеда к Лестеру, передай, что нам нужно встретиться.

— Вот и правильно, расскажем ему о том, что видели в особняке Марвейнов, пусть сам разбирается, силами стражи.

Неплохой вариант, но без улик Лестер не сможет дать ход делу. Даже комиссар Брегг здесь бессильна, она и в крыс под своим началом не особенно поверила.

— А откуда ты знаешь эту семью? — удивительно, почему он не задал этот вопрос раньше. — Только давай без своих «ай».

— Пересекались, — мрачно ответил Бринс. — Старшенькая мне попила немало крови. А ты почему решил влезть в расследование, сам же говорил, что больше в эту грязь ни ногой?

Хотел бы он сам знать. Ирвин честно пытался выкинуть увиденное из головы, но не получалось. Что простой аптекарь мог сделать против тайного сообщества магов? Пальцем им пригрозить? Слушать его никто не станет, а если влезть самому, то наверняка закончит дни в Птичьей башне.

С другой стороны, прятаться от всего за стенами аптеки — тоже не жизнь.

— Просто встреча с Габриэллой напомнила мне, что от прошлого не сбежать, — признался Ирвин. — Я всегда буду внуком Стервятника Дунка, значит еще долгие годы за мной будут охотиться разные шпионы, аферисты, члены тайных сообществ и слишком хитрые девицы.

— Какой же ты популярный, завидую, — покачал головой Бринс. — Как самочувствие? Готов к новым потрясениям?

Ирвин покачал головой и подправил кое-что в схеме. Жаль, не успел все запомнить, а из выхваченных кусков мало что понятно.

— Разберемся с этим — и буду готов.

Возражений он не услышал, только то, как хлопнула дверь. Помощник ушел и вернулся спустя несколько часов, груженый едой и такой же хмурый. Ирвин следил, как росла гора съестного на его столе и понимал, что это ничего не стоило. Деньги у Бринса были, но как и необъяснимое стремление все получать даром.

Лестер появился чуть позже, такой же недовольный и