Голоса времен. (Электронный вариант) - Николай Амосов

10. 1962-64 гг. Чины и награды.

Много всяческого почёта нахлынуло на меня в те годы.

Как-то вызвали в Обком (или в Горком? Мне все едино: "туда"). Иду с беспокойством, от властей всегда одни неприятности. Лучше от них подальше.

Разговорчик типичный:

- Есть мнение выдвинуть вас депутатом в Верховный Совет. Трудящиеся поддержат.

Сказал: "трудящиеся". Будто я не знаю какие. Запротестовал.

- Я не умею... и занятый человек. Пожалуй, я откажусь.

Даже руками замахал!

- Что вы, что вы! Руководство уже согласовало.

Куда мне деться? Знал отлично, попал в разнарядку, наряду с колхозником и рабочим, нужен "беспартийный профессор, пользующийся уважением." Самое подходящее - доктор, хирург, спасает от смерти.

Пошла предвыборная кампания. Я не очень выкладывался, сходил 2-3 раза на встречи. Старался сохранить лицо, здравицу в честь партии не провозглашал. Обещал честно работать "на пользу народа". Конкурентов тогда не полагалось: "единый кандидат от блока коммунистов и беспартийных".

Конечно, меня выбрали, что-то 99% с десятыми. Тогда всех так выбирали. На другой день принесли удостоверение, поздравили. Поблагодарил. Угощения не поставил. Стал депутатом - на 19 лет! "Без драки, попал в большие забияки".

Скажу так: работал честно и пользу избирателям приносил. Депутаты-начальники вели приём раз в месяц. Я не знал порядков, принимал каждый понедельник. Секретарь, Аня - Анечка, регистрировала. Платил ей 40 р, почти половину депутатской "получки", она была невелика - всего 100 р.

Подавляющее число просителей обращались по квартирам. Сколько я за это депутатство повидал несчастных судеб! Не счесть. Выслушивал, писал на бланке ходатайства по начальству. По телефону звонил. Нет, чтобы лично - не ездил. Моё время дорогое. И что вы думаете? Уважали меня не только простые люди, но и начальство. КПД ходатайств доходил до 60%!

Никакого трепета на первой сессии Верховного Совета не испытал. Киевская команда сидела в первом-втором рядах, на правом фланге - в том старом огромном зале, его сделал Сталин из двух, что остались от царя. Теперь Ельцин снова перекроил, исторического, советского зала, нет.

Была наша хорошая компания: Олег Константинович Антонов, авиаконструктор, Борис Евгеньевич Патон, президент Академии. Был ещё очередной первый секретарь обкома, они менялись, и я не запомнил - это другая компания. Третья компания, рабочий и двое колхозниц, "героев соцтруда". Спеси перед "простым народом" у меня никогда не было, но разговаривать по душам не умел. И не любил.

Прямо перед нами на сцене сидело всё начальство. За столом члены Президиума сессии Верховного Совета, позади них - Политбюро, во главе с "Первым". Еще дальше - министры.

Вот они все, "хоть руками щупай!". Нагляделся. Никита Хрущёв отсиживал последние годочки, но его длиннущие речи я ещё слышал. Читал нудно, но потом отвлекался, снимал очки, отодвигал текст и начинал говорить - со страстью, красиво! И снова затухал. Бог с ним!

Мы занимались разговорами на разные темы. Антонов особенно нравился. До самой его смерти дружили, в гости ходили, но не скажу, что полная дружба. Чувствовалась некоторая его природная закрытость, хотя не страх. Высказывания себе позволял, но только мне. Доверял.

Говорил, "за жизнь":

- Зазвонит ночью телефон, подхватываюсь, в поту: Неужели опять самолет упал?

Его положение было хуже моего. Когда звонят ночью о кровотечении или другой катастрофе - умрёт один человек, а у него - сто. Отдушину находил в живописи, картины на выставках ставили. Ещё за садом ухаживал. Трудности в семье были: "За всё нужно платить" - жена на тридцать лет моложе.

Мне лично пользы от Верховного Совета было мало: бесплатный проезд, но зато командировочных не брал. В санаторий ездил только раз. Впрочем, удобства были, не прибедняйся, Амосов, всегда есть билет в спальном вагоне, место в гостинице Москва. Это ценно в нашей державе.

Ну да Бог с ним, с Верховным Советом! "Была без радости любовь, разлука будет без печали". Меня в тот советский заход выбирали четыре раза. К 1979 году видимо надоело. Первый секретарь обкома приходил, извинялся: Что-де нужно другим дать шанс.

Но... человек глуп. Через десять лет опять полез. Правда, уже в "ином контексте". Разговор - впереди. Скажу авансом - сделал глупость.

Другие чины мне пошли ещё до депутатства. В 1961 году дали Ленинскую премию за хирургию лёгких. Вполне законно, именно я был лидером, по числу операций и результатам. Хотя "пробил" премию Богуш.

Медаль лауреата вручали в нашей Академии. Забавная история вспоминается в связи с этим. Ехали с Мамолатом на вручение. Он смеётся:

- Сейчас будешь партию благодарить.

- Нет, не буду! Как-нибудь обойду, скажу "Спасибо комитету по премиям, за высокую оценку моих скромных заслуг".

- Не обойдешь, вот увидим.

Обошёл, как обещал. Но... на утро слышу радио:

- Лауреат Амосов благодарил партию и правительство.

Мамолот долго смеялся:

- Подправили тебя. Неблагодарного.

Потом у меня ещё три премии были - Украинские государственные, но этот случай запомнил.

В тот же 61-й год меня избрали в члены-корреспонденты Медицинской Академии. То есть, избрали уже по второму заходу, первый раз провалили.

И в этом деле я не мельтешился. Позвонил Бакулев, он был президентом: "Подавайте документы, президиум рекомендует". Но члены академии ему не вняли. Говорили, что ещё на партгруппе сомневались: почему беспартийный? Без партии было не то чтобы нельзя, но нежелательно. Нас, таких, было в АМН всего несколько человек.

На следующий год избрали без хлопот, по старым документам. Решили, видимо, что созрел, можно пустить без партбилета.

Через семь лет эта история в точности повторилась в Украинской Академии: тоже предложил президент, тоже провал по первому разу.

Скажу честно: не вёл "избирательных компаний", ни разу никому не звонил, не просил. Булгаков хорошо сказал: "Ничего не нужно просить".

Впрочем, может, я утрирую? В академии сидели совсем не идиоты и знали истинную цену политике. Только молчали. Нет, к сожалению, хуже: нужные Партии слова говорили.

Звание заслуженного деятеля науки Украины мне дали ещё в 1958 году. И орден Ленина. Потом ещё были ордена. Вывод: обласканный партией.

Однако и героя изображать не собираюсь. Против захвата Праги на Красную площадь не выходил. Матерился на кухне. Ни разу не подписывал, ни за ни против "отщепенцев, космополитов, предателей". Но и не уверен, что устоял бы, если бы крепко прижали, с угрозами.

Такой вот грустный конец по поводу чинов.

11. 1962-63 гг. Поездка в Штаты. Съезд в Харькове. Искусственный разум.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});