Поиск-88: Приключения. Фантастика - Евгений Пинаев

Потом он ругал себя за эти мысли, просил у кого-то прощения. «Что мне жаловаться! Я двадцать пять лет прожил. Много чего видел. И подруга у меня была, и дружки хорошие... С матерью вырос, не сиротой... А сколько народу успело поумирать, так и не повидав ничего хорошего, да поумирать-то в муках, по-страшному... Кто-то вообще ребенком умер, ничего не узнав, ничего не сделав... Говорят, что это лучше, когда маленьким — невинная душа... Что ж хорошего — он тоже первый и последний раз на свете был...»

— Скверно, что они идут против ветра! — сказал громко Семен. — Если появятся, то мы их услышим в последнюю минуту. И если...

— Тихо! — крикнул Андрей. — Тихо...

— Андрей, не сходи с ума. Это опять ветер.

 

Вертолет раскачивало в крутых виражах, сносило резкими порывами ветра. Он шел низко, почти цепляя колесами заросли ивняка, что росли узкой полосой вдоль ручья. Кочетков чувствовал, как немеет правая рука, становится ватной голова. Он держался за ручей как за спасительную нить и уже успел себе внушить, что если потеряет ее, то и сам не вернется назад... не вернется... никогда...

— Они должны быть где-то здесь... — прохрипел в наушниках голос второго пилота. Он оторвал от планшета воспаленные, по-кроличьи красные глаза и повторил, прижав ладонью к горлу ларингофон. — По расчетам они должны быть где-то здесь...

— Смотреть... смотреть... — монотонно повторил Кочетков, продолжая вести «МИ-восьмой».

— Командир, проскочим, — забеспокоился и бортмеханик.

И тут же второй пилот крикнул:

— Право двадцать — палатка!

Кочетков послал машину в вираж, привычно почувствовал, как от перегрузки врезались в тело привязные ремни...

Зеленое пятно, похожее на палатку, то скрывалось в снежной пелене, то появлялось вновь. Вертолет завис над ним, и стало ясно, что это всего лишь куст кедрового стланника, который можно спутать с палаткой только в такую вот пургу...

— Смотреть! Смотреть! — яростно крикнул Кочетков. — Пока я у них над головами не пройду, с ручья меня не дергать!

 

Сашка лежал в спальнике, укрывшись с головой, и думал. Неожиданно он понял, что самая страшная боль — это в животе. Ему даже показалось, что раньше было такое выражение «не сносить живота своего», и он несколько раз повторил его шепотом. Потом он начал думать про парней. «Хорошие они мужики. А я с ними так и не сошелся. И сейчас понять не могу. Человек утверждается или должностью, или образованием, или деньгами. Они же все это могут взять... Парни грамотные, с дипломами... А им не нужно... Не желают они... У нас над такими всегда смеялись, считали пустыми людьми... А здесь — они надо мной... Если бы можно было успеть это все понять, разобраться...»

Семен выключил рацию и, не поворачиваясь к парням, закурил.

— Ну что? — спросил Андрей.

— Продолжают искать. Скоро будут здесь.

— Да у них уже керосин кончился! — взорвался Валерка. — Ты что, нас за дурачков считаешь? Час назад, как у них кончилось горючее! Даже если они взяли запасной бак! Повернули твои летуны! Не пробились!

— Не орать! — тихо сказал Семен.

— Да спит он... — сникнув, сказал Валерка.

Но Сашка не спал. Четыре часа назад, когда им сказали про вертолет, он засуетился, попытался вылезти из спальника... Сейчас он снова лежал, безучастный ко всему.

— Дай другую ракету! — резко сказал Семен.

— А эта что?

— Гильза разбухла в кармане. Как не выйдешь, так полные карманы снега... Пока буду возиться с этой, они могут проскочить...

— Держи. Еще пять штук осталось. Может, все возьмешь?

— Еще одну дай. Больше все равно перезарядить не успею... Пойду, послушаю...

— Семен, здесь же слышно все. Ну, давай я радио выключу, чтоб не шипело.

— Пойду, послушаю.

Семен выбрался из палатки. Несколько минут он стоял неподвижно, запрокинув лицо к небу, закрыв глаза, сдерживая дыхание. По мокрому лицу катились холодные капли, снегом забило волосы, начали мерзнуть руки... Семен выругался сквозь зубы, вскинул ракетницу и выстрелил. Хлесткий порыв ветра подхватил ракету, она упала в снег, не догорев.

Но этот выстрел, шипящий звук взлетевшей ракеты, яркая парабола света словно разорвали пургу, и впереди, нарастая, загремел звук вертолетного двигателя. Он был так близко, что Семен мгновенно услышал тонкий посвист лопастей. Он был так близко и так быстро надвигался, давил сверху, что Семен, не выдержав, упал на колени, торопливо перезарядил ракетницу и выстрелил еще раз, рядом с этим звуком.

Потом Сашка сидел на жесткой дюралевой скамеечке и смотрел в блистер. Он знал, что смотреть туда нечего: вертолет шел в сплошной белой пустоте, было видно только большое вертолетное колесо, на него, навстречу движению, налипал тупым конусом снег. Но Сашка продолжал смотреть вниз, потому что слезы катились по лицу и поэтому никак нельзя было повернуться. Он боялся, что бортмеханик подумает: это у него от боли.

Сашка смотрел вниз и старался запомнить на всю жизнь лица парней. Они остались в пурге и все это время, пока раскручивались лопасти, смотрели на него. Ветер лохматил им волосы, забрасывал снегом, и голова у Семена стала совсем белая, а Валерка что-то кричал, и лицо у него было мокрое...

Только сейчас Сашка понял, что кричал Валерка, и вдруг, повернувшись к бортмеханику, повторил шепотом:

— Живи дальше, парень.

Ничего тот не понял в таком грохоте, но улыбнулся и кивнул в ответ. Значит, будем жить дальше.

7

Кочетков посадил свой «МИ-восьмой» на острове — так было ближе к поселку, чем от аэропорта. Сашка жадно смотрел в блистер на крыши домов, слушал, как в полумраке перелаиваются собаки, как мерно молотит дизельная и воет на подъеме двигатель перегруженной машины. И еще ветер посвистывал в поникших лопастях вертолета... Громыхая ботинками, прошли пилоты к выходу, и Сашка заметил, что форменные рубашки у них на спине потемнели от пота.

Пилоты сочувственно посмотрели на него, и командир спросил:

— Помочь?

— Нет-нет, — заторопился Сашка. — Я сам, я сейчас... Он задержал дыхание, медленно согнулся, встал и вот так, не разгибаясь, осторожно пошел к выходу, волоча за собой тяжеленный рюкзак. Рыбы они туда, что ли, наложили? Кто-то из пилотов поддержал его под локоть, больно ущемив кожу жесткими пальцами... На открытом воздухе было светлее. Вдоль реки тянул свежий ветер, и Сашка почувствовал, что его снова начинает знобить. Или эта дрожь пришла от полузабытых запахов жилья: как и все камчатские поселки, этот пахнул рыбой, соляром и паровозными дымками от топящихся углем печек. Когда Сашка подумал об этом, он осторожно, одними губами улыбнулся: железных-то дорог на Камчатке нет, а вот паровозами пахнет...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});